Бич Божий - Шведов Сергей Владимирович. Страница 7

Ночь в Барселоне выдалась душной, и поэтому собеседники расположились у открытого окна, выходящего в сад. Впрочем, облегчения это им не принесло. Аромат чужих цветов кружил голову, но не давал прохлады телу. Рекс расстегнул ворот рубахи и провел потной ладонью по груди. Сигабер был темноволос, что не такая уж редкость среди готов, и кареглаз. Пожалуй, только борода, густая и черная, выдавала в нем варвара. Римляне бород не носили. И даже христианская вера, пришедшая из далекой Палестины, не смогла отучить их от привычки бриться.

– Рим хочет мира, – твердо произнес Сар.

– Вы хотите мира или боитесь крови? – уточнил существенное Сигабер.

– Крови мы не боимся, – холодно отозвался Сар. – Более того, я считаю, что без пролитой крови мира не добиться.

– Ты предлагаешь мне заключить договор с императором?

– А почему бы нет, Сигабер? – пожал плечами Сар. – Зачем готам Африка? Или вы собираетесь проливать кровь за интересы русов Кия. А какое вам дело до Великой Венедии, возродится она или нет?

– А что, Великая Венедия действительно существовала? – прищурился на собеседника Сигабер.

– Возможно. Точно так же, как Великая Свитьод, которую едва не возродили Амалы. Но где теперь те Амалы и где возрожденная ими Свитьод? Во всем надо знать меру, Сигабер. Рексы Верен и Аталав этой меры не знают. Ты слышал, что магистр Иовий разгромил легионы мятежника Гераклиона и отправил бывшего префекта на плаху?

– Допустим, – неохотно подтвердил рекс.

– Я не могу подарить тебе Карфаген, Сигабер, зато я отдам под твою руку Толозу, и ты станешь хозяином Аквитании.

– Ты забыл о рексе Валии, – холодно бросил рекс. – Именно в нем готы, недовольные Аталавом, видят своего вождя.

– Валия получит Каталонию. Как видишь, я человек щедрый, Сигабер.

– Ты обделил князя аланов Атакса, а он своего без крови не отдаст.

– Я же тебе сказал, рекс, – Рим не боится крови. Мои легионы стоят у границ Испании. Мы разгромим аланов раньше, чем князь Верен придет к ним на помощь. А потом наступит черед вандалов. Гусирекс не вечен, и уж тем более он не вечен на этой земле.

– И что ты потребуешь от нас взамен? – пристально глянул в глаза магистра рекс.

– Голову Аталава.

– Древинги нам этого не простят.

– А кому нам? – криво усмехнулся Сар. – В городе полно разного сброда.

– У Аталава за спиной три сотни дружинников, – с сомнением покачал головой Сигабер. – Они убьют всех, кто сунется в логово их вождя.

– А сколько в городе аланов?

– Около тысячи.

– Вот видишь, Сигабер, – ласково улыбнулся рексу магистр. – Сначала коварные аланы нападут на дом Аталава, а потом твои люди, рекс, истребят их. Всех. До единого человека.

– А Тудор? А Валия? – напомнил патрикию гот.

– Все молодые рексы примут участие в мистерии Тора, а мы с тобой, Сигабер, уже слишком стары для подобных утех.

Готский рекс молчал долго, так долго, что у римского патрикия зазвенело в ушах, и он невольно встряхнул головой, чтобы избавиться от досадной помехи.

– Хорошо, Сар, – наконец произнес Сигабер. – Я согласен.

Галла Плацидия все-таки снизошла до встречи с посланцем своего брата, правда, для этого магистру Сару пришлось провести в ожидании целых шесть дней. Впрочем, ему и без Плацидии хватало забот. Подозрительные люди зачастили в дом высокородного Орозия, чем, кажется, не на шутку встревожили хозяина. Бывший ректор был не настолько глуп, чтобы не заметить суеты, поднявшейся вокруг сиятельного гостя.

– Мы готовимся к мистерии, дорогой Орозий, – похлопал по плечу озабоченного хозяина магистр Сар. – Готы любят своих богов. И боги тоже не обделяют их своим вниманием. Возможно, именно в эту ночь будет зачат ярман, достойный занять место божественного Гонория.

– Эти люди больше похоже на головорезов, чем на жрецов, – пробурчал хозяин. – Ты погубишь нас всех, патрикий Сар.

– У тебя есть шанс, высокородный Орозий, умереть раньше, чем на твой любимый город обрушится беда. Ты хочешь им воспользоваться?

– Ты меня не понял, магистр, – пошел на попятный хозяин. – Я просто хотел предостеречь тебя от опрометчивых действий.

– Я рад, Орозий, что ты решился наконец помочь нам, – мягко улыбнулся растерянному чиновнику любезный гость. – Я слышал, что в легионерские казармы, где ныне разместились аланы, ведет подземный ход. Это правда?

– К казармам ведет целая сеть подобных ходов. Их проделали еще во времена Августа, дабы легионеры могли быстро и безопасно добраться до городских стен.

– Вот и отлично, Орозий, – кивнул Сар. – Ты поможешь нам не заблудиться в этом рукотворном аду.

Галле Плацидии уже перевалило за тридцать. Сказать, что она за минувшие годы не утратила и грана своей красоты, значило сильно ей польстить. Сестра императора Гонория всегда отличалась хорошим аппетитом, что не могло не сказаться на ее формах. К тому же ей не шел венедский наряд, которым она, видимо, рассчитывала ослепить римского магистра. Разумеется, Сар осыпал супругу рекса Аталава градом похвал, но за его любезностью чувствовалась откровенная насмешка. Манеры Плацидии тоже оставляли желать много лучшего, видимо, сказалась среда, где ей в последнее время пришлось вращаться. Немудрено, что рекс Аталав сильно поостыл к своей жене, предпочитая ей юных наложниц. Ходили упорные слухи, что верховный вождь готов собирается взять в жены сестру рекса Валии, что, между прочим, не возбранялось ни готскими, ни венедскими богами.

Письмо Гонория Плацидия читала столь долго, что у Сара едва не лопнуло терпение. Впрочем, с содержанием этого братского послания он уже успел ознакомиться. Прямолинейный Гонорий настоятельно советовал своей сестре поменять древингского сокола на иберийского петуха. Под иберийским петухом понимался, естественно, префект Константин. По милой привычке всех куроводов Гонорий ценил петухов выше остальных птиц и потому не видел в столь сомнительном сравнении ничего обидного для чужого самолюбия. К сожалению, у сестры императора было на этот счет иное мнение, что Сар без труда определил по ее нахмуренным бровям и поскучневшему лицу. Все-таки сиятельный Константин был слишком слабой приманкой для разборчивой Галлы Плацидии. Магистр это учел, а поэтому явил матроне римского орла, во всем блеске молодости и красоты. Трибун Аэций отвесил сестре императора небрежный поклон и все свое внимание сосредоточил на хозяйке дома, благородной Пульхерии. Такое откровенное пренебрежение задело гордую Плацидию до глубины души, а потому Сар нисколько не сомневался, что она сделает все возможное и невозможное, чтобы заманить орла в силки. Перед светлейшим Аэцием стояла, в общем-то, посильная задача: соблазнить чужую жену и скрасить ей горечь расставания с некогда любимым мужем. Ибо в противном случае капризная дочь Феодосия Великого могла просто проигнорировать призыв венценосного брата и поискать утешения в объятиях какого-нибудь гота или алана. Такого пренебрежения своей волей Гонорий не простил бы ей никогда. А заодно затаил бы злобу на сиятельного Сара, который вышел бы в глазах императора кругом виноватым.

– К мистерии все готово? – тихо спросил магистр у Пульхерии.

– Да, – вскинула на него порочные глаза римская матрона. – Нам предстоит великая ночь, несущая спасение Риму.

Ночь действительно предстояла беспокойная. Она могла стать первым шагом к спасению империи, но могла и не стать. Магистр Сар отдавал себе отчет в том, что затеял игру рискованную, чреватую многими жертвами. И вполне возможно, что одной из этих жертв станет сын патрикия Руфина, взваливший чудовищную тяжесть на свои широкие плечи.

Орозий сильно нервничал, Сар, наоборот, был абсолютно спокоен. Ночь выдалась как на заказ, лунной и звездной. Возможно, постарался бог Тор, пожелавший порадовать своих почитателей. Все участники предстоящей мистерии уже покинули Барселону. Ибо подобные таинства надлежало творить вдали от городской суеты, под сенью вековых дубов. Магистр не знал, растут ли дубы под небом Испании, но в данную минуту его это заботило менее всего.