Маски Тутанхамона - Мессадье Жеральд. Страница 49

Пасар сжал ее в объятиях и поднял над собой, так что она чуть не коснулась украшенного орнаментом потолка их комнаты.

— Ты — моя Исис! — воскликнул он.

Она почувствовала легкое опьянение, которое испытала когда-то в полях за пределами дворцов Ахетатона. В детстве. Тогда они наконец соединились, как дерево и земля. И когда он занялся с нею любовью, возникло такое чувство, будто это не он сплетается с нею, а небо сливается с землей, дабы проникнуть в нее и заставить ее сиять. Мир вокруг них померк.

Тутанхамон понял это сразу, как только увидел ее.

— В тебе зарождается новый день, — сказал он.

И маска царя показалась ей более приветливой, нежели обычно.

Оставалось только дождаться рождения ребенка, а оно могло совпасть с пятнадцатым днем рождения Тутанхамона.

— Мы устроим грандиозный праздник в царстве, — заявил он.

Он уехал с Пасаром в поля, раскинувшиеся севернее Фив, учиться запускать, как во время охоты, вращающуюся палицу. [22]

Она была изготовлена из эбенового дерева и напоминала по форме маленькую арку, за одним исключением — она слегка напоминала шаг спирали. Странно, как бы далеко ее не запускали, она всегда описывала большой полукруг, достигнув своей цели, и возвращалась в исходную точку. Царь восхищался тем, что неодушевленный предмет несся к своему хозяину, как ястреб или одна из борзых, которые каждый раз следили за его полетом.

Будучи не у дел долгие годы, так как Сменхкара почти не охотился, а Тутанхамон только-только начал осваивать это приятное занятие государей, Смотритель царской охоты теперь обучал царя искусству запуска этой палицы. Надо было выбрать цель, определить траекторию и скорость полета, затем бросить палицу, прикинув, за какое время она достигнет цели. Искусство запуска состояло, таким образом, в быстроте и точности определения точки, где палица пересечется с траекторией движения животного.

— Вращающаяся палица, — сообщил Смотритель охоты, — предназначена для охоты на утку и зайца. Все-таки, — добавил он, — попасть в зайца труднее, так как при этом палица летит низко над землей, и преуспеть в этом позволяет только длительная практика.

Вначале Тутанхамон запускал палицу слишком рано или слишком поздно, слишком низко или слишком высоко, или недостаточно сильно. Затем не раз бывало, что по возвращении это оружие чуть не попадало ему в голову или по телу, и только ловкость Пасара и Смотрителя охоты позволяла избежать несчастного случая. Но со временем, а особенно благодаря соперничеству с Пасаром, он все лучше и лучше осваивал тонкости запуска и несколько недель спустя убил свою первую утку.

Маска царя, как отметил Пасар, изменилась; теперь она излучала гордость. Птица была доставлена в кухню дворца, где ее поджарили и приправили специальным соусом с имбирем, которого до этого никогда не удостаивалась на памяти повара ни одна утка. Анкесенамон, смеясь, попробовала дичь.

Тутанхамон скоро стал приверженцем вращающейся палицы; практика ее запуска была ему более доступной, чем стрельба из лука, которая вытягивала из него все силы. После трех выпущенных стрел, даже со специально изготовленным для него луком, он уже не мог больше натянуть тетиву.

Смотритель охоты стал приближенным монарха. Через какое-то время он сообщил царю, что знать Мемфиса давно стремилась удостоиться чести участвовать с его величеством в охоте на газель.

Смотритель дал понять, что эти люди уже давно удивлялись тому, что царь не охотится, и им интересно, в состоянии ли он это делать.

— Я не стреляю из лука, — ответил Тутанхамон. — Можно ли охотиться на газель вращающейся палицей?

— Такое вполне возможно, твое величество, но это противоречит традиции. На газель охотятся с луком, как это делали все цари.

— Что даст мое присутствие на охоте, в которой я не могу принять участие?

— Твое величество, — тонко заметил Смотритель охоты, — кто знает, откуда летит стрела? Твое величество натянет лук и выпустит стрелу. А стрела более опытного в этом искусстве лучника настигнет животное, и мы уверим всех, что в этом заслуга твоего величества.

Тутанхамон размышлял.

— Царю не пристало пользоваться обманом, — ответил он.

В глазах Пасара он прочел одобрение.

— Твое величество, — настаивал Смотритель охоты, — неужели нельзя допустить невинный обман, проявляя благосклонность к знати Мемфиса?

Так как на многих барельефах Тутанхамон заставил изобразить себя во время охоты с луком, это звучало убедительно. Но все же Тутанхамону претил обман.

Несколькими днями позже по Мемфису пошли слухи, что царь собирается устроить большую охоту на газелей. Пасар не сомневался, что Смотритель охоты был автором этих слухов, Пытаясь таким образом принудить царя организовать охоту. Но каждый горел желанием принять участие в первой царской охоте с собаками, и Первый придворный был завален прошениями, если не угрозами. Тутанхамон позволил себя уговорить; иначе он разочаровал бы многих.

Выехали утром. Знать охотилась верхом, всего было около пятидесяти человек, все со своими егерями и собаками. Царь же воспользовался привилегией охотиться со своей колесницы, управляемой Пасаром. Как во время парадов, на платформе колесницы также должен был находиться командир — для того, чтобы поддерживать царя во время толчков, когда тот будет натягивать лук.

Тхуту, верхом на лошади, следил за колесницей вместе со Смотрителем охоты.

Около десяти часов наблюдатели заметили стадо газелей на расстоянии в тысячу шагов. Пасар взмахнул кнутом, и лошади помчались галопом. Местность была ухабистой, и было опасно мчаться в колеснице. Командир с трудом успевал поддерживать Тутанхамона, который, вытащив стрелу из колчана, старался натянуть тетиву.

Неожиданно мчавшийся галопом всадник задел колесницу, и, опасаясь столкновения, Пасар стал кричать неосторожному охотнику, чтобы тот отъехал в сторону. Услышал ли он его? Всадник внезапно наскочил на лошадей колесницы. Те запаниковали, заржали и резко рванули в сторону. Колесница опрокинулась, наскочив на крупный камень. Подобно камню, выпущенному из пращи, Пасара подбросило в воздух, и он рухнул на каменистую почву. Командир крепко обхватил царя руками и своим телом защитил его при падении, когда оба мужчины вывалились из перевернутой колесницы. В тот момент лошади продолжали бег, таща за собой с адским грохотом остов повозки на разбитой оси, затем они остановились.

Всадник исчез.

Только что примчавшийся Тхуту соскочил на землю. Он помог Тутанхамону подняться.

— Государь, как ты себя чувствуешь? Ощущаешь ли ты боль?

Собравшись с духом, Тутанхамон пытался определить, не сломаны ли у него конечности. Поступок командира спас ему и кости, и жизнь — он только ушиб плечо.

— А ты как себя чувствуешь? — спросил он командира, который лежал на земле.

Не получив ответа, он наклонился к своему спасителю. На нем не было видно крови, но глаза были широко открыты. Царь задрожал. Потормошил командира, и по тому, как у того дернулась голова, понял, что тот умер, ударившись о камень затылком. Царь зашатался. Тхуту подхватил его.

Прибежал запыхавшийся Смотритель охоты.

— Государь… Что случилось?

Тутанхамон посмотрел на него, не отвечая, и положил руку на кинжал.

— Где Начальник конюшен? — спросил он наконец.

Прибежали другие охотники. Распластавшееся на камнях неподвижное тело Пасара обнаружили быстро.

— Пасар! — закричал царь.

Пятно крови вокруг головы уже пропитало почву. Пасар умер — у него был разбит череп.

Царь выпрямился и посмотрел вдаль. Его мертвенно-бледное лицо, как показалось Тхуту, было похоже на каменную маску.

— Кто этот всадник, который нас задел и стал причиной несчастного случая? — спросил царь у потрясенной знати.

Все были ошеломлены. Никто из них не задевал колесницы — они все бросились вперед, по обе стороны колесницы, оставляя свободное место для стрел царя. Никому из них царь не нанес оскорбления, даже непроизвольно, так что им не из-за чего было бросаться на колесницу.