Кровавая Роза - Монсиньи Жаклин. Страница 69

– Смотри, Манко Капак!

На постаменте статуи было выбито число 1035.

– Это тысяча тридцать пятая статуя, считая от реки. Идол, напоминающий сфинкса, чьи лапы находились на высоте человеческого роста, сжимал в когтях змею, орла и леопарда. На шее последнего была видна цифра 3. Донья Гермина взяла три блестящие пластинки. Некоторое время она ощупывала поверхность скульптуры, а затем погрузила пластинки в углубление, точно соответствующее их форме.

Все оставалось на своих местах.

С хриплым криком донья Гермина надавила еще сильнее. Словно горюя об этом грубом насилии, огромная каменная глыба, весящая не меньше двадцати тысяч фунтов [169], с протяжным звуком сдвинулась с места, приведенная в движение скрытым механизмом.

Инка и великий жрец в страхе отступили.

Когда первое изумление прошло, Инка, великий жрец, донья Гермина и ее двое слуг подошли к краю отверзшейся пропасти.

– Час настал, оставайтесь на месте, Зефирина! – прошептал Фульвио.

Он убедился, что его товарищи также готовы действовать.

– Осторожнее с ребенком! – предупредил Фульвио.

Он сжал руку Зефирины и, выскочив из своего укрытия, тенью метнулся к лестнице. Разумеется, Зефирина и не думала подчиняться и бросилась бежать следом за Буа-де-Шеном и Паоло. За ними устремился Пандо-Пандо.

Князь и его друзья бесшумно приблизились к Инке, донье Гермине, великому жрецу и безоружному Бизантену. Последнего Фульвио решил взять на себя, чтобы не дать возможности тому причинить вред его сыну.

Друзья одновременно подняли палицы и кинжалы. Тут раздался вопль:

– Хватайте этих бледнолицых!

Приказ исходил от разъяренной фурии. Фульвио и его товарищи обернулись. Это была ловушка! Пять десятков воинов-инков окружили их, наставив на них свои копья.

– Не дайте ей уйти! – взвизгнула донья Гермина, указывая на Зефирину.

Фульвио, Буа-де-Шен и Паоло попытались оказать сопротивление, но сломленные численностью противника, были быстро обезоружены и связаны; у них отобрали также плащи из шкуры пумы. Фульвио, Зефирину и их товарищей подвели к Инке и донье Гермине.

– Ты была права, Мамма Оккло, эти плохие бледнолицые добрались до Мачу Пикчу.

– Сапа Инка, мы не собирались покушаться на вашу жизнь, мы только хотели забрать нашего ребенка, которого украла эта женщина! – воскликнул Фульвио.

Донья Гермина прервала его.

– В прошлый раз вы не были таким кротким, князь Фарнелло. Тогда я была вашей пленницей. Сейчас роли переменились, теперь ты и Зефирина в моей власти… Я знала, что ты станешь преследовать меня… Разве не так, Каролюс?

Карлик опустил голову. Он не осмеливался взглянуть на Зефирину.

– Я десять раз могла убить тебя, но месть – это такое блюдо, которое надо вкушать холодным! Вы знаете тайну, но не знаете, где находится сокровище… Скоро вы сможете увидеть его, полюбоваться им… и умереть возле него на медленном огне.

Донья Гермина провела ногтями по щеке Зефирины. Молодая женщина мужественно приняла вызов мачехи.

– Нам не нужно ваше золото, верните нам нашего сына Луиджи, иначе берегитесь, вам не уйти от мщения небес! Отдайте ребенка, Гермина. Это все, чего мы хотим, и клянусь, что я забуду все зло, которое вы мне причинили.

Говоря эти слова, Зефирина бросила взгляд на малыша Луиджи, сидевшего на руках Бизантена. Ей показалось, что ребенок издалека улыбнулся ей. Теперь одной рукой Бизантен держал аркебузу; дуло ее было направлено на пленников.

Презрев мольбы падчерицы, донья Гермина обернулась к Инке:

– Идем, Манко Капак.

Подчиняясь этому ужасному созданию, индеец послушно стал спускаться по ступенькам в грот.

Окруженные многочисленной стражей, Фульвио, Зефирина и их спутники двинулись за ними. Вскоре в свете факелов перед ними предстал огромный зал высотой от тридцати до сорока футов. Две гигантские змеи, точное подобие Явирки, покоящейся на дне озера, возносили к потолку свои кольца. У каждой змеи было по три головы: орла, змеи и леопарда, и все три были повернуты друг к другу. Золотые рептилии взирали друг на друга алмазными глазами.

Манко Капак и великий жрец опустились на колени. С радостным криком донья Гермина устремилась к змеям. Подле них стояли широкие чаши, наполненные драгоценными камнями, самыми красивыми и самыми огромными, какие только можно было себе представить.

Донья Гермина сладострастно запустила в них руки. По ее лицу и шее, словно капли дождя, покатились алмазы, изумруды, рубины.

В облике этой стареющей женщины, упивающейся богатством, было нечто отталкивающее.

Зефирина с отвращением отвернулась. Фульвио попытался привлечь ее внимание. Вместе с князем Фарнелло были схвачены только Буа-де-Шен и Паоло. Пандо-Пандо исчез.

Зефирина почувствовала, как у нее на груди зашевелился Гро Леон. Умная галка затаилась, даже не пытаясь высунуть голову.

– Иди сюда, Каролюс!

Донья Гермина нашла широкую золотую пластину. На драгоценном металле было выгравировано послание, написанное на латыни. При свете факелов донья Гермина принялась громко читать:

«…Ныне… научившись распознавать судьбу с помощью звезд, предвижу, что через триста тридцать лет один из моих наследников сумеет найти это сокровище, переданное на сохранение моему брату, заокеанскому властителю Манко Капаку.

Я проклял своих дочерей Гелу, Гортензию и Гелену, покинувших меня ради язычников… Я благословляю того из их сыновей, кто будет столь умен, что сумеет обнаружить это место, неведомое неверным. Из трех змей одну я отдаю моему брату Манко. Две другие будут принадлежать тому, кто станет плотью от плоти моей.

Итак, я, предводитель верных, признаю своим кровным наследником того, кто будет нести на себе розу пустыни, знак моего рода, или того, чье имя будет начинаться на магическую букву «Г», с которой начинаются имена моих любимых дочерей. За все то зло, что дочери мои причинили мне на земле, я дарую им свое прощение тогда, когда они удалятся в сады Аллаха. В год луны 1187.

Я, Саладин,

повелитель сарацинов».

У Зефирины не было времени разбираться в охвативших ее противоречивых чувствах. Донья Гермина испустила пронзительный вопль:

– Вот доказательство, которое я искала всю свою жизнь! Я, дочь Сармора, не являюсь незаконнорожденной, я единственная наследница Саладина… Мое имя Генриетта… Оно начинается с магической буквы «Г»!

Разъяренная фурия потрясала пластиной перед глазами Зефирины.

– Как вы должны были страдать, Гермина, чтобы дойти до такого состояния! – печально проговорила Зефирина.

Безумный огонек зажегся во взоре доньи Гермины.

– Твоя мать не имела права ни на что, но она забрала у меня все. Дрожи, Зефирина. Саладин сказал свое слово!

– Это действительно очень волнующее послание, Термина! – согласилась Зефирина… – Но…

– Замолчи, молчите вы все!

Донья Гермина задрожала, зубы ее стучали. Она была во власти одного из своих обычных нервных припадков. На губах ее выступила пена. Каролюс бросился к ней с флаконом сока коки, заменившего густую зеленую жид-кость из Аравии [170], которая всегда быстро успокаивала ее.

Инка и великий жрец молча смотрели на «богиню», пребывавшую во власти безумия.

Бизантен положил Луиджи в одну из чаш с драгоценными камнями. Завернутый в пеленки младенец был в прекрасном настроении. Он высвободил ручки и пытался схватить алмазы.

Фульвио напрягал мускулы, силясь разорвать веревки. Этот человек, никогда никого не боявшийся, бледнел при виде отвратительной Медеи. Он, привыкший почтительно относиться к любой женщине, с удовольствием задушил бы ее.

Внезапно Фульвио. почувствовал, как земля уходит у него из под ног. Он зашатался и упал на Буа-де-Шена, Зефирина наткнулась на Паоло. Как и в первый раз, все быстро прекратилось, но этих мгновений хватило, чтобы посеять панику среди воинов-инков. Они бросились к выходу из грота.