Княгиня Ренессанса - Монсиньи Жаклин. Страница 20

Глава XI

ПУТАНИЦА, ДОСТОЙНАЯ МАКИАВЕЛЛИ

Лорд Мортимер, герцог Монтроуз, полномочный посол его величества короля Генриха, один из самых богатых лордов Англии – ведь говорили же, что у него в Корнуэлле пятитысячное стадо овец, – соскочил с лошади, чтобы поприветствовать Зефирину.

Пока он приближался к ней типично английской походкой, держась неподражаемо прямо, молодая женщина, смущенная этой неожиданной встречей, отметила про себя, что герцог оказался намного привлекательнее сохранившегося в ее воспоминании образа.

Мортимер де Монтроуз, мужчина лет тридцати с небольшим, благодаря своим белокурым волосам, являл полную противоположность жгуче-черному князю Франелло. Золотистые кудри герцога обрамляли тонкое лицо с правильными чертами. Лишь несколько изломанная в середине линия носа наводила на мысль, что как на поединках, так и на полях сражений этот человек, должно быть, сущий бульдог.

«А может, это он был тем незнакомцем на пляже…»

При этой мысли сердце Зефирины забилось сильнее.

Как всегда, когда была чем-то взволнована, она начала кусать губы, но ей все же хватило самообладания опуститься в глубоком реверансе в тот момент, когда красавец англичанин, сняв шляпу с пером, размашистым жестом мел ею землю.

– Всемилостивые боги, ваша светлость, какая радость, какое счастье снова встретить уважаемую миледи Зефирину де Багатель, княгиню Фарнелло… Могу ли я воспользоваться случаем и поздравить вашу светлость со столь удачным выбором?

При последних словах Мортимер де Монтроуз взглянул на князя. Мужчины раскланялись друг с другом, после чего англичанин снова рассыпался в комплиментах Зефирине.

– Глубокоуважаемая миледи де Багатель без всякого сомнения была самой привлекательной особой на этой «встрече века»… Не правда ли, миледи? Какая удача, что мы оказались в числе тех, кто жил тогда в «Золотом лагере». Бог ты мой!.. И наши короли «братья»… Времена тогда были, клянусь святым Георгием, поспокойнее, чем теперь… ни одна душа на свете не увидит таких чудес! Ах, какое чудное воспоминание для тех, кому довелось видеть!..

В сыпавшихся без остановки восклицаниях Мортимера де Монтроуза без конца путались французские, итальянские и английские слова.

Фульвио, если его и раздражала необычная для англичан экспансивность, ничем этого не обнаружил.

Напротив, с фамильярностью, которую ему позволяло его положение, он взял полномочного посла за пышный рукав и как бы поощрил:

– Я просто счастлив, милорд, что ваша милость приняли наше с княгиней приглашение…

«Вот тебе на, оказывается, я уже и англичанина пригласила…» – подумала Зефирина. А Фульвио невозмутимо продолжал:

– …разделить с нами экипаж, в котором мы едем в Рим, где мы с княгиней надеемся…

«Боже, опять что-то!..» – мелькнуло у Зефирины.

– …ваша милость станет нашим гостем на все время карнавала…

Пока Мортимер де Монтроуз отвечал князю в не менее изысканных выражениях, Зефирина пыталась понять, что происходит. В голове проносились самые разные мысли.

«С чего это Фульвио решил завлечь Мортимера в Рим?»

Вообще эта встреча была странной.

Очевидно, что и посол, и князь Фарнелло предпочитают не давать пищи для любопытства флорентийцев по Прибытии в их город.

Осмотревшись вокруг, Зефирина увидела, что они остановились у маленькой гостиницы с вызывающим Названием «Марцелл из Сиракуз».

Свита герцога, состоящая из двенадцати всадников, ожидала поодаль, в месте пересечения двух дорог, у придорожного распятия, и на почтительном расстоянии от людей князя Фарнелло.

Во время беседы Фульвио и Мортимер прохаживались вдоль растущих у дороги кипарисов. Посеревшее небо напоминало, что наступают сумерки.

Зефирина вдруг почувствовала сильную усталость. Было ли это следствием ужасной болезни или того, что ей пришлось пережить в карете? Ей хотелось лечь на траву и забыться сном. Но тут птичий клекот заставил ее поднять голову.

– Sardine… Zuppa… [21]

Да, это трус Гро Леон летел к своей хозяйке. Теперь он вовсю хлопал крыльями, любезничал и изо всех сил старался получить прощение за свою «трусость».

– Сейчас самое время говорить со мной о супе, а когда ты был мне нужен, что-то тебя не оказалось на месте, болтунишка, – сказала с упреком Зефирина.

В этот момент князь Фарнелло с непроницаемым лицом подошел к жене.

– Милорд Монтроуз принял приглашение ехать с нами и воспользоваться нашим гостеприимством в Риме… Мы заночуем здесь, в Сан-Кашано.

Мортимер отдавал приказания своим людям. Кинув быстрый взгляд на англичанина, Фульвио наклонился к Зефирине. Железной рукой он стиснул запястье жены и произнес:

– Если вы попытаетесь сбежать, если причините мне хотя бы малейшее беспокойство, клянусь вашей маленькой рыжей головкой, что…

Зефирина прервала его:

– Не клянитесь, монсеньор, у меня только одно желание – добраться до Рима и добиться расторжения ненавистного союза. Так что вы очень ошибаетесь…

Она умолкла. К ним приближался герцог Монтроуз. Фульвио отпустил ее руку. Сменив тон, Зефирина протянула англичанину свои онемевшие пальцы.

– Князь сказал, что вы принимаете наше приглашение! Я в восторге, милорд… Мы поговорим о той паване, которую я не смогла протанцевать с вами…

После этих «учтивых» слов, предвещавших новые осложнения, улыбающаяся Зефирина в сопровождении своих знатных спутников вошла в гостиницу.

По-видимому, Леопард уже распорядился. Все было готово для приема господ и их свиты.

Хозяином «Марцелла из Сиракузы» был грек по имени Аристофан. Без конца расшаркиваясь и раскланиваясь перед их высочествами, их сиятельствами, их светлостями, их преподобиями, их милостями, князем, княгиней, милордом и даже величеством, Аристофан не переставал при этом командовать целым батальоном поваров и служанок, которые готовили еду и обогревали комнаты для знатных гостей.

«Во что же мне переодеться, я ничего не взяла с собой?!» – только и успела подумать Зефирина, оказавшись перед ушатом, куда служанки уже налили пенящуюся от мыла воду. Ответ на ее немой вопрос последовал незамедлительно. Во двор гостиницы въехали четыре повозки. В них, кроме мадемуазель Плюш, находились камеристки, слуги, камердинеры, два баула с одеждой, мебель, статуи, картины, даже кровати и ковры. Весь этот огромный скарб неизменно сопровождал любого знатного синьора во всех его переездах.

– Моя маленькая… Мадам… Княгиня… Господи, как вы себя чувствуете?

– Очень хорошо, Плюш…

Немного отдохнувшая Зефирина, нежась в теплой воде, даже напевала, а кончиком ноги играла с Гро Леоном.

– Я боялась… Я так боялась, что… Милосердный Боже, как бы это сказать… – шепелявила Плюш.

– Что князь воспользуется своими супружескими правами? – спокойно спросила Зефирина. – Ничего подобного, мы по обоюдному согласию собираемся попросить его святейшество расторгнуть наш брак.

– Монсеньор согласен?

– Полностью.

– Силы небесные, развод!

От волнения Плюш опустилась на табурет. Зефирина не торопясь вышла из воды.

Пока служанки снимали мокрую рубаху, в которой она принимала ванну, и вытирали тело надушенными полотенцами, Зефирина разглядывала себя в зеркало.

С тех пор как она ступила на итальянскую землю, она явно подросла на полдюйма. Талия похудела, ребра, пожалуй, слишком выступают, надо чуточку пополнеть, а вот груди по-прежнему кругленькие, и розовые бутончики торчат.

По телу снова пробежала дрожь, стоило ей только подумать о неистовых и одновременно сладчайших ласках Леопарда.

Сама того не желая, Зефирина опять и опять вспоминала руки Фульвио, прикасавшиеся к самой интимной части ее тела.

Погрузившись в мечтания, Зефирина неторопливым движением руки приподняла копну своих рыжих волос, стараясь удержать их над головой. «Если бы Мортимер де Монтроуз увидел меня сейчас?» – внезапно подумалось ей.