Княгиня Ренессанса - Монсиньи Жаклин. Страница 45

Ничего не ответив, он подошел к столику и налил себе в кубок сицилийского вина. Жадными глотками герцог выпил пьянящий напиток и подошел к выходу из палатки. Откинув полотнище, служившее дверью, он позвал своего адъютанта:

– Рикардо!

Молодой человек немедленно прибежал. Не глядя на свою мать, он встал перед коннетаблем по стойке «смирно».

– Вызови командиров, – распорядился герцог де Бурбон.

Жестом руки он дал понять донье Гермине, что ей следует скрыться во второй комнате его просторной палатки.

Шесть суровых капитанов, набранных из тех свирепых кондотьеров, которые готовы служить любому, кто платит, вошли в палатку герцога де Бурбона.

Все шестеро неловко переглянулись.

– Монсеньор, что касается нас… мы еще смогли бы пойти на это, но солдаты в армии плохо обмундированы, плохо накормлены, без денег… Они отказываются выступать без жалованья.

– Я знаю, – спокойно сказал Карл Бурбонский. – Но я обещаю им… захват города, богатую добычу, женщин и выпивку.

Не веря собственным ушам, командиры переглянулись, и наконец один решился спросить:

– Не хочет ли монсеньор сказать, что наши люди смогут раздобыть себе жалованье в Риме?

– Да, ведь, кроме всего прочего, этот город очень богат… Так что солдаты смогут найти себе все, что захотят, прямо на месте. Передайте мой приказ людям, – сухо ответил Карл Бурбонский.

Командиры, судя по их лицам, были потрясены. Им, ведущим жизнь наемников, приходилось совершать многое: убивать, грабить, насиловать и прочее. Но Рим – это Рим… И то, что подобный приказ им отдает французский принц, привело их в полную растерянность.

– Теперь идите, на рассвете мы снимаем лагерь, – закончил разговор коннетабль.

Поприветствовав принца, командиры удалились.

Адъютант Рикардо хотел последовать за ними, но Бурбон задержал молодого человека. Несколько мгновений он молча смотрел на этого не по-мужски привлекательного, худощавого и развязного юнца, бывшего его собственным сыном, но в конце концов отказался от внезапно возникшего желания сказать тому правду о его происхождении и ограничился простым распоряжением:

– Пойди, скажи донье Гермине, что я хочу побыть один, Рикардо.

Неожиданно у принца начался озноб. Подойдя к скамеечке для молитв, он опустился на колени и, целуя распятие, прошептал с тревогой:

– Господь милосердный… я вверяю тебе мою душу.

Донья Гермина вместе с сыном покинула палатку через выход, предназначенный для слуг. Небо на горизонте начало бледнеть, предвещая скорый рассвет.

Из лагеря доносились голоса. Просыпавшихся солдат ждала приятная весть.

– Извините меня, матушка, но я должен пойти собрать вещи принца, – предупредил Рикардо.

– Ступай, малыш, ступай, – с нежностью сказала донья Гермина.

Она стояла и смотрела на удалявшегося молодого человека, единственного во всем мире, который вызывал у нее неподдельную любовь.

«Рикардо…» Стоило ей только подумать о том, что Зефирина отказала ее дорогому мальчику… Да за одно это она должна умереть.

Донья Гермина постаралась не дрожать, хотя ночью было очень свежо.

– Возьми, накинь это, Генриетта.

Карлик Каролюс протянул ей плащ, который Сан-Сальвадор набросила на плечи. Карлик поднял голову к той, кому был предан душой и телом.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – сказал он, стараясь успокоить ее. – Пошли, не стой тут, а то простудишься… Идем в твою палатку… Ты устала. Я сейчас помассирую тебе спину. Идем же, Генриетта.

Следуя за Каролюсом, донья Гермина взглянула в ночное небо, на котором сверкали звезды.

– Ра! Вельзевул… Молю тебя, дай нам победу!

Сжав кулаки, донья Гермина с такой силой вонзила загнутые ногти себе в ладони, что брызнула кровь.

И, будто отвечая ей, в небе прозвучал крик ночной птицы.

Это был ворон, а может быть, галка, стремительно летевшая в сторону Рима.

Глава XX

СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯ

– Sac… Scelerats… Salvador… Sorciere… Soldats… Spixante Sille… Soif [41].

Зефирина раньше всех почувствовала надвигающуюся опасность. Едва взошло солнце, она принялась искать Гро Леона и нигде не нашла его. Тщетно она звала галку, та не откликалась на ее зов, и вот теперь птица вернулась не только усталая, но и насмерть перепуганная.

Из того, что птица пыталась сказать, Зефирина понимала не все, но догадалась, что городу грозит нечто более страшное, чем все представляли.

– Мое платье-амазонку! – крикнула она служанкам.

С тех пор как Фульвио согласился организовать защиту папы, Зефирина пребывала в невероятном возбуждении. На настойчивые требования Фульвио покинуть Рим она с гордостью отказалась уподобляться трусливой княгине Колонна.

«Ведь Карлу V была нужна не она, а папа».

Точно в замок, пробудившийся от прикосновения волшебной палочки феи, во дворец Фарнелло без конца прибывали гонцы, всадники, лейтенанты, капитаны и наемники.

Очень понравился Зефирине друг Фульвио, Ренцо да Чери.

Горделивый тридцатилетний кондотьер, Ренцо во многом очень напоминал князя.

Высокий, чернокудрый, Ренцо да Чери даже не пытался скрыть того восхищения, которое у него вызывала прекрасная княгиня Фарнелло.

За сутки, благодаря золоту князя Фарнелло, Ренцо собрал, о чем уже знал Бурбон, войско в четыре тысячи человек, которое разместил за крепостными стенами Борго (окраина Рима), чтобы не допустить проникновения в город любого мало-мальски подозрительного «субъекта».

А тем временем Климент VII и его кардиналы перебрались из Ватикана в замок Святого Ангела.

Этой ночью Фульвио и Ренцо не покидали Борго. Прождав их допоздна, Зефирина в конце концов уснула, но очень скоро проснулась с чувством сильной тревоги и стала искать Гро Леона.

– Скорее… скорее… – торопила служанок Зефирина.

Пока девушки затягивали на ней черную юбку и застегивали казакин, отделанный шнурами, молодая женщина отдавала распоряжения мадемуазель Плюш:

– Заверните кое-какие вещи, но чтобы свертки были как можно меньше, Плюш. Возможно, нам придется очень скоро покинуть дворец.

– Но, мадам… – запротестовала дуэнья.

– Делайте, что я сказала, Плюш! Зефирина схватила хлыст с золотой рукояткой.

– А как же бедный раненый синьор?

– Пусть немедленно приготовят широкую доску и подстилку, чтобы можно было перенести милорда де Монтроуза.

– О, Господи… Иисус Мария, Иосиф!

Не слушая дальнейших причитаний мадемуазель Плюш, Зефирина бегом спустилась по лестнице. Во дворе она увидела Паоло и еще человек двадцать головорезов, составлявших охрану дворца.

– Паоло, мне необходимо увидеться с князем, – сказала Зефирина.

– Ваша светлость…

Оруженосец князя не решался подчиниться.

– Торопитесь, поедем со мной. Бурбон приближается. У него шестьдесят тысяч солдат.

– Что, правда шестьдесят тысяч? – переспросил обомлевший Паоло.

– Я их не считала. Но в любом случае этот предатель приближается с целой армией.

Прокладывая себе как можно скорее дорогу в Борго, Зефирина, Паоло и два гвардейца должны были объезжать людей в масках, пляшущих и веселящихся в этот последний день карнавала.

Несмотря на всеобщее веселье, Зефирина чувствовала, что по городу распространяется тревога. Перед каждым появлением наемников Ренцо да Чери некоторые жители Рима наглухо запирались в своих домах.

Только приблизившись к окраинам города, Зефирина, Паоло и солдаты смогли пришпорить коней и пустить их в галоп.

Фульвио и Ренцо находились у стен укрепления. Они отдавали распоряжения людям, вооруженным аркебузами, когда увидели мчащуюся Зефирину в костюме амазонки.

– Да здравствует принчипесса!

Наемники приветствовали молодую женщину, словно мадонну.

Фульвио, недовольный, спустился с крепостной стены.

– Ради всех святых, мадам, ну что вы здесь делаете? – проговорил он раздраженно, помогая при этом Зефирине спуститься с лошади.