Россказни Жана-Мари Кабидулена (Морской змей; Истории Жана-Мари Кабидулена) - Верн Жюль Габриэль. Страница 21

Уже в то время столица Амурского края Николаевск, расположенный почти в самом устье Амура, был крупным торговым городом, и его значение увеличивалось с каждым годом. Он обладал удобным закрытым портом в Татарском проливе, отделяющим побережье от вытянутого в длину острова Сахалин.

Недавнее происшествие, по мнению Жана-Мари Кабидулена, знаменовало для «Святого Еноха» начало периода невезения. Он не высказывался на этот счет категорически, но лучше было разговоров на эту тему с ним не заводить. Тем не менее приходилось признать, что кампания в Охотском море началась не слишком удачно.

Утром в двух милях от судна заметили китовый фонтан. Это был финвал, и месье Буркар приказал спустить четыре вельбота. Преследование, однако, не дало результата. Кит несколько раз нырнул на очень большом расстоянии от преследователей и окончательно исчез из виду.

На следующий день — такая же неудача. Гарпунерам ни разу не удалось метнуть гарпун.

Однако нельзя было сказать, что китов в этом море нет. Дозорные, заметили еще нескольких, но таких диких и пугливых, что приблизиться к ним не удалось.

Была ли фортуна более благосклонна к другим судам?.. Маловероятно.

Вполне естественно, что это обстоятельство весьма раздосадовало экипаж и больше всех лейтенанта Алотта. Он пришел в такую ярость, что, несмотря на неоднократные предупреждения капитана Буркара, был способен на любое безрассудство.

Капитан принял решение вести судно к Шантарским островам, где в течение двух последних сезонов охотился успешно.

Три месяца назад Охотское море было покрыто льдами. Огромные, еще не начавшие таять льдины очень затрудняли охоту. Китобойцам приходилось иногда по три дня плыть вдоль ледяных полей, чтобы обогнуть их и выйти на чистую воду. [134] Но в августе даже северная часть моря полностью свободна ото льда. Единственно, чего следовало опасаться, так это образования молодого льда, прежде чем завершится второе плавание «Святого Еноха».

Двадцать девятого открылись Шантарские острова, расположенные у входа в глубоко врезавшуюся в побережье Амурского края бухту. За ней была еще одна бухта, довольно мелкая, известная под названием бухты Финисто, [135] или Юго-Западной бухты. Месье Буркару она была знакома, так как в прошлый раз он стоял здесь на якоре.

Вот тут и случилось новое происшествие, на сей раз очень серьезное. Как раз в тот момент, когда якорь ложился на грунт, два матроса поднялись на фор-марса-рей, чтобы высвободить снасти фок-мачты. Боцман забыл крикнуть им, чтобы они держались крепче, и в тот момент, когда якорная цепь натянулась, один из матросов, стоявший одной ногой на вантах, другой — на пертах, [136] не удержался, полетел вниз и, ударившись о борт вельбота, упал в море.

На этот раз несчастный — его звали Ролла и ему не было еще тридцати лет — менее удачливый, чем его товарищ, — тот, как вы помните, был спасен при аналогичных обстоятельствах во время плавания у берегов Новой Зеландии, — исчез в волнах.

В мгновение ока спустили на воду шлюпку, и спасательные круги полетели через релинги. По всей вероятности, Ролла был тяжело ранен, возможно, сломал руку или ногу. Матросы безуспешно пытались его найти — но он так и не поднялся на поверхность.

Ролла стал первой жертвой на «Святом Енохе». Его гибель произвела на всех тягостное впечатление. Ролла был славный матрос, его ценили командиры, любили товарищи. Теперь никто никогда больше его не увидит…

Под впечатлением этого несчастья плотник сказал боцману:

— Неужели нам больше не видать удачи?

Прошло много дней, и хотя киты появлялись в поле зрения дозорных, загарпунить не удалось ни одного. Капитан норвежского судна, вставшего на якорь в бухте Финисто, заявил, что на его памяти никогда еще не было такого неудачного сезона. Он считал, что скоро придется отказаться от промысла в Охотском море.

В это утро лейтенант Кокбер, заметив показавшееся у входа в бухту судно, воскликнул:

— Э, да ведь это он!

— Кто? — спросил месье Эрто.

— «Рептон»!

Действительно, милях примерно в двух, курсом на северо-восток, шел английский китобоец. И если его сразу опознали с борта «Святого Еноха», то, несомненно, и он узнал французское трехмачтовое судно. Впрочем, и в этот раз капитан Кинг не выказал желания вступить с капитаном Буркаром в контакт.

— Ну и пусть отправляется к дьяволу! — воскликнул Ромэн Алотт.

— Похоже, в Охотском море ему повезло не больше, чем в бухте Маргариты, — заметил месье Эрто.

— Да, не слишком-то он нагружен, — сказал лейтенант Кокбер, — думаю, не заполнил и четверти своих бочек.

— Да ведь и другим судам, — заметил месье Буркар, — кажется, не слишком повезло. Не следует ли из этого заключить, что по тем или иным причинам киты покинули здешние края, чтобы больше сюда не возвращаться?

Во всяком случае казалось весьма сомнительным, что «Святому Еноху» повезет в охоте до появления льдов.

Нельзя сказать, что это побережье, не говоря уже о расположенных на нем портах, было необитаемым. Жители горных районов нередко спускаются к морю, но опасаться их нет никаких оснований. Двуногие тут вполне безобидны, зато здесь водится множество очень опасных четвероногих, и матросы, отправляясь в лес за дровами, должны соблюдать осторожность. Медведи выходят из окрестных лесов стадами, [137] привлеченные запахом выброшенных на берег китовых скелетов. Похоже, они весьма охочи до этой добычи. А потому, отправляясь на берег, матросы запасались пиками, чтобы при случае отражать атаки косолапых.

Русские в подобных ситуациях поступают иначе. При встрече с медведем они действуют с поразительной ловкостью. Они ждут медведя, стоя неподвижно на коленях и положив руки на голову с зажатым в руках ножом. Бросившись на человека, медведь натыкается на нож и падает рядом со своим мужественным противником с распоротым брюхом.

Почти каждый день «Святой Енох» снимался с якоря и выходил из бухты Финисто на поиски китов, но вечером возвращался с пустыми руками. А иногда при хорошем ветре под тремя марселями, фоком и кливерами выходил в открытое море с дозорными на салингах и готовыми к спуску вельботами. Хорошо, если удавалось заметить кита, хоть раз в сутки, однако всякий раз на таком расстоянии, что нечего было и думать о преследовании.

Тогда решили двинуться к Аяну, маленькому порту на западном побережье, известному своей торговлей пушниной.

По дороге экипажу удалось пришвартовать средних размеров китенка, из тех, что американцы называют «Krampsess», — он был уже мертв, и из него получили всего шесть бочек жира, напоминающего жир кашалота.

Похоже, плавание в северных морях Тихого океана не сулило ничего хорошего.

— Если бы сейчас была зима, — часто говорил месье Эрто доктору Фильолю, — мы могли бы начать охоту на сивучей. [138] Они появляются во льдах Охотского моря начиная с октября, и их мех ценится довольно дорого.

— К сожалению, месье Эрто, зима наступит не раньше, чем через несколько недель, а к тому времени «Святой Енох» уже покинет эти края.

— Стало быть, месье Фильоль, мы вернемся с пустым брюхом, то бишь трюмом.

Действительно, с образованием льда сивучи и прочие ластоногие, сотнями, если не тысячами, появляются на поверхности ледяных полей. Ловить их очень легко, если подкрасться в тот момент, когда они дремлют, греясь на солнышке. Вельботы под парусами приближаются к ним бесшумно. Несколько человек выходят на лед, хватают животное за задние лапы и тащат в лодку. Однако сивучи очень недоверчивы и обладают исключительно тонким слухом и удивительно острым зрением. Едва лишь один почует опасность, как все стадо приходит в волнение и моментально скрывается подо льдом.