Они живут рядом со мной (сборник) - Онегов Анатолий Сергеевич. Страница 15

Да, волки хотят есть, и их главная пища — мясо. Пищей может быть все: от птенца дрозда до собственного собрата, обреченного на гибель по каким-то причинам. И вот голодная волчья стая за целый день утомительных поисков добывает к вечеру одного-единственного зайца… Один заяц на шесть-семь больших, прожорливых и голодных зверей. Сейчас кусок мяса будет брошен в кучу отощавших животных. Сейчас сверкнут клыки, и вся стая бешено закрутится в жестокой схватке из-за добычи… Но добыча уничтожается мирно, никто из животных не погибает при ее дележе, и волки, подкрепившись, продолжают свой охотничий рейд в прежнем составе…

Объяснение кажется простым: заяц достается сильнейшему. Ведь в любой стае существует иерархия, существует порядок подчинения младших по возрасту и по опыту животных старшим, сильным и более опытным… Сейчас к зайцу сунется несмышленый прибылой волчонок, появившийся на свет только весной. Но тут же раздастся предупреждающий рык отца или матери, и щенок отскочит в сторону… Переярки, полуторагодовалые волки уже знают свое место, боязливо поджимают хвосты и отворачиваются от добычи, которую сейчас уничтожат родители…

Это точно — зайца разделывают без драки — на месте завершения волчьих охот я никогда не встречал ни следов жестокого сражения соплеменников, ни свидетельств даже кратковременной свалки… Но кому же все-таки досталась добыча? Взрослому сильному волку? А что будет тогда с молодыми волчатами, которые еще не окрепли, которым надо мужать, расти, которые и сегодня, и вчера, и позавчера наравне со старшими месили глубокий снег?

В этом случае малыши обречены на голод. Им никогда не набрать нужного роста, нужной для суровой волчьей жизни силы… К волчатам подберется тогда хроническая дистрофия, и они будут обречены на вырождение. Тогда с каждым годом должны будут появляться все более мелкие хилые звери…

Но волки пока не вырождаются — выходит, щенки получают возможность вырасти и окрепнуть даже в трудные, голодные годы. Выходит, волчата не остаются без пищи и тогда, когда добыча стаи не так уж обильна, выходит, им все-таки выделяется необходимое количество пищи даже от скудного обеда… Откуда же этот рациональный механизм стаи? И как объяснить тогда роль иерархии у волков, для чего она, эта иерархия, если «верховный вождь» не становится хозяином всей добычи?

Волчица ушла от логова еще с вечера, всю ночь она обходила свои охотничьи владения и только к утру с трудом раздобыла одного-единственного тетеревенка…

Тетеревенка волчица принесла волчатам. Щенки, глухо урча в птичьем пере, тянули каждый к себе добычу. А голодная мать, с ввалившимися боками, с оттянутыми, обвислыми сосками, только поглядывала за волчатами. Обед окончен. У логова поднимается сытая возня, щенки треплют друг друга, пристают к матери, та податливо отвечает им, принимает игру. Потом волчата устают и блаженно растягиваются на солнце прямо там, где застал их сытый сон. И только теперь волчица поднимется с земли, тихо подойдет к тому месту, где ее щенки трепали птицу, и будто украдкой подберет с земли косточки, не поддававшиеся волчатам…

Наверное, мать-волчица не забывает своих волчат и осенью и зимой, когда волки собираются в стаю. Пожалуй, именно волчица и приносит с собой в хищный отряд те правила, тот механизм, который возводит преграду Голоду. Возможно, под ее строгим взглядом и отступают от добытого зайца не только волки-переярки, но даже и волк — отец семейства, чтобы волчата смогли утолить голод. А если волчица уже не раз отгоняла от обеденного стола взрослых животных, то почему у всей стаи не может появиться почтительное уважение к своим, пока еще не подросшим собратьям? А может быть, и волк-отец как-то по-своему помнит о том времени, когда в логове подрастали волчата и когда он тоже рыскал по округе, добывая для этих самых волчат пищу. А потом рвал добычу на куски, глотал ее целыми кусками и тяжелой, усталой походкой шел обратно, к щенкам. А щенки уже крутились возле отца, тянулись своими остренькими мордочками к его тяжелой, лобастой морде, а он, в ответ на такие просьбы волчат, отрыгивал им недавно проглоченную добычу — кусок за куском…

Если вы живете далеко от глухого леса и следы волчьей стаи встречаются вам не так часто, то приглядитесь к самым обыкновенным собакам. Понаблюдайте внимательно за их жизнью, за жизнью взрослых псов и щенков, отметьте, как происходит встреча сердитого, на ваш взгляд, зверового кобеля и несмышленого кутенка, совсем недавно появившегося на свет. И тогда вы сможете утверждать, что большинство собак довольно почтительно относится к щенкам и прощает своим «несовершеннолетним собратьям» почти любые шалости. И не раз увидите вы, как взрослый пес, способный свалить на землю любую другую собаку, добродушно или, на худой случай, безразлично посматривает на щенка, норовящего забраться в чужую миску…

А если такой порядок заведен и у волков, то как же иерархия? Для чего она в стае серых охотников, если нельзя у собрата помоложе отнять кусок мяса?.. Нет, подчинение одного животного другому, менее опытного, менее ловкого и менее сильного более опытному, сильному, ловкому, необходимо волкам, чтобы проще и точней организовать охоту, чтобы неожиданней совершить нападение, скорей привести всю стаю к обильному столу и таким путем лишний раз обойти неотвязный зимний голод.

Наверное, природа не могла поступить по-другому. Она не может быть расточительной с теми животными, которые принадлежат к так называемым немногочисленным видам, не может позволить, чтобы клыки более сильного волка обрушивались на слабого, чтобы младшие в стае постоянно голодали…

Несколько по-иному обошлась природа со щуками… Сто тысяч икринок, которые каждую весну оставляет на разливе реки или озера только одна самка, видимо, обеспечивают щукам вполне устойчивое существование без всяких преград на пути Голода — потомство у щук велико, и даже нередкие случаи каннибальства вряд ли сократят катастрофически число этих рыб в водоеме. Да и вложить какой-то закон, какой-то механизм, ограждающий этих рыб от пожирания друг другом, природа, видимо, посчитала слишком большой роскошью для недостаточно развитого черепа щуки — что не уместилось под черепной коробкой, то восполнилось количеством потомства…

Итак, вслед за собакой волки тоже пришли ко мне на помощь и не оставили камня на камне от пресловутой теории Всесильного Голода… Но законы волков были законами стаи, семьи, которые принесла в стаю прежде всего мать… Но ведь есть животные, которые никогда не собираются ни в стаи, ни в стада, которым неведомы законы коллективных охот и коллективных походов… Так, может быть, именно здесь, среди этих прирожденных индивидуалистов, и отыскали лазейку авторы бесчеловечных теорий?..

И снова голодное время года. Зима. Сошлись два хищника к одному «куску мяса». Один из них сильней, крупней, другой помельче — две лисы, оба самца, а между ними рыбные отбросы, оставшиеся около моего дома еще с осени…

Оба ли?са сошлись около моего дома ночью. Я не знал ничего об этой встрече до самого утра, а наутро мне остались только следы. Одни отпечатки лап уже успел припудрить ночной иней, а другие аккуратные вмятинки на снегу были совсем свежими… Выходило, что первым к лакомству подошел лис помельче. Он долго скреб лапами ледяную корку, потом выгрыз зубами щучью голову и преспокойно удалился туда, откуда и пожаловал к бесплатной столовой. Вторым обнаружил смерзшиеся отбросы лис покрупней. Он подошел к моему дому уже под утро и, видимо, не успел как следует подкрепиться…

На этот раз встреча двух животных не состоялась — пока каждое из них лишь прознало дорогу к моему дому, и теперь я надеялся, что эти дороги мои ночные гости не забудут…

Наступила новая ночь. На стекле среди причудливых листьев и лиан, вылепленных морозом, протерта небольшая амбразурка, и я в тепле, попивая вкусный ягодный чай, жду встречу двух рыжих соперников…