Они живут рядом со мной (сборник) - Онегов Анатолий Сергеевич. Страница 48

За чаем старик разговорился и сознался, что с вечера заметил тот самый след медведя, который я обнаружил только сегодня, и закончил свой короткий рассказ такими словами: «Медведь все знает, слушайся в лесу медведя. Погляди, как он время идти на овсы угадывает…»

Тот момент, когда созревает на полях овес, медведь обычно угадывает очень точно. Только небольшие, еще неопытные медвежата вынуждены были заглядывать к овсяным полям раз, другой, третий, чтоб убедиться, не пора ли отправиться надолго туда, где скоро им будет приготовлен щедрый стол. А старики, серьезные большие медведи и медведицы, выходили к овсяным полям как раз в самое время, когда метелки успевали вызреть. Эти звери не могли позволить себе взад и вперед разгуливать по тайге — такие прогулки могут оказаться опасными. Не могли медведи и опоздать с походом — ведь овес скосят, увезут с полей, а только с овса и нагуляешь последний осенний жирок перед долгим сном в берлоге.

Каждый год я встречал в тайге в конце лета — в начале осени долгие медвежьи тропы. Эти тропы начинались в глухом лесу, начинались почти в одно и то же время и всегда вели к овсяным полям.

Ночью медведи выходили на овес, сосали сладкие метелки, загребая передними лапами податливые стебли, а к утру покидали свой обеденный стол и отправлялись немного передохнуть — причем такой отдых между ночными пирами на овсах обычно проходил неподалеку от места пиршества. Затем овсы скашивали, пир заканчивался, и медведи один за другим возвращались обратно в тайгу.

Что подсказывало животным о начале осенних походов на овсы, чем руководствовались они, принимая важное решение?.. Этого я не знал, как не знал, что именно подсказывало моему коту о приближении грозы…

Грозу я никогда не любил. Перед грозой обычно плохо ловилась рыба. Рыба как-то угадывала приближение грома и молний, уходила на глубокие места и пережидала там извержение небес. Не нравилось мне находиться во время грозы и в лесу.

Громкие таежные грозы всегда оставляли после себя неприятное чувство — ты подолгу пережидал ливень и грохот где-нибудь под елкой и осторожно считал, как далеко обрушилась на тайгу очередная молния.

Порой молнии вонзались в лес совсем рядом, и тогда из-под края плаща я видел возле себя длинную белую щепку, только что упавшую на землю с разбитого ствола. Я приподнимал плащ, в ушах еще звенело от близкого удара, я еще не верил, что и на этот раз все окончилось благополучно, но уже видел, как на месте недавней высоченной ели вдруг появился короткий белый обрубок и с этого обрубка свисают до самой земли ленты разорванной коры, — это еще одна молния только что обрушилась на тайгу…

Однажды в такую страшную грозу и попал мой кот… Кот был тогда совсем крошечным котенком. Его мать выросла в теплой деревенской избе, ей совсем не надо было бояться снега, дождя, холодного ветра, а тем более какой-то там грозы. Пожалуй, и мой кот так же хладнокровно относился бы к перечисленным явлениям природы. Но вот беда — одна из молний слишком напугала маленького зверька, которого всего с час тому назад отняли от матери и понесли жить в лесную избушку…

Гром ударил у меня над головой, котенок, сидевший до этого у меня за пазухой, тут же вырвался, и я отыскал его только после ливня в осином гнезде.

Нередко осы устраивают свои гнезда под корнями деревьев. Небольшое черное отверстие, кажущееся чей-то старой и давно покинутой норой, не всегда подскажет вам, что именно здесь и обитают грозные насекомые. Но вот вы опрометчиво заглянули в нору да еще поворошили там прутиком — и глухой беспокойный гул тут же раздался под землей. И тут надо сразу уходить, уходить быстро и подальше…

Мне самому никогда не приходилось сталкиваться с рассерженными осами, но зато не раз выпадало спасать своих неосторожных собак от целого полчища таких неукротимых воинов. Воины тут же бросались в контратаку на нахального пса, заглянувшего в их дом, пес визжал, катался по земле, засовывал нос в косматый мох, но и тут маленькие проворные защитники своего подземного замка находили неприятеля.

Еще издали заслышав шум такого необычного боя, спешил я к месту схватки и всегда благодарил случай, что моя собака попала в беду неподалеку от берега озера.

Только вода и спасала беднягу. Пес фыркал, захлебывался, но выбираться на берег, откуда я только что столкнул его в воду, не решался — там, на берегу, все еще гудело, кружилось над кустами желтое облачко растревоженных ос…

Пожалуй, только гром и ливень и спасли моего котенка… После сильного удара грома напуганное животное метнулось в сторону и попало в предательскую нору. Дождь и грохот, наверное, испугали и ос, и они почему-то вполне мирно отнеслись к незваному гостю. Но вот дождь окончился, и из-под елки услышал я жалобный молящий о помощи писк своего нового приятеля.

Шапкой я тут же прикрыл нору, отрезав насекомым путь для массовой атаки, но с пяток взбесившихся хозяев подземелья все-таки успело выскочить из норы вслед за котенком… С этими вояками мы справились быстро, но шапку пришлось оставить в лесу, а потом долго успокаивать бедного малыша, натерпевшегося такого страху.

В избушке котенок понемногу пришел в себя. Мне было от души жалко его, но я не мог не улыбаться, когда видел распухшее ухо, раздувшийся нос и узенькие щелочки заплывших глаз, которыми искусанный бедняжка осторожно посматривал по сторонам.

Возможно, осы, как следует попутав котенка, и помогли ему в будущем стать послушным, примерным котом, но вот беда — память о грозе, о неудачном убежище у животного осталась, и теперь задолго до первого удара грома мой кот забивался под печь и не соглашался выйти оттуда до конца грозы ни на каких условиях.

Еще с утра, когда вроде бы ни барометр, ни цвет облаков не подсказывали о приближении грозы, кот становился раздражительным, нервно шипел на собак и на меня и не разрешал себя даже погладить. Я долго не мог понять причину такого поведения, относил все это к дурному характеру животного, доставшемуся ему, мол, от таких же дурных родителей, но когда во всем разобрался, то с помощью своего кота стал предсказывать приближение грозы точнее любого прибора.

Что помогало моему коту нести службу отменного метеоролога?.. То ли раньше барометра отмечал он для себя изменение атмосферного давления, то ли как-то предчувствовал возможное увеличение влажности до опасного предела, то ли отмечал скорое изменение температуры, то ли улавливал как-то далекие электрические разряды — но, так или иначе, я стал обладателем прекрасного живого прибора.

Но, увы, даже этот прибор-советчик не мог предсказать близкий ветер, скорое ненастье, если они не сопутствовали грозе. И тогда я вынужден был обращаться за помощью к другим животным… Как ни старался я проверить примету, которая утверждала, что перед морозами, мол, коты дерут когтями половики и забираются спать в самые теплые места, и тут у меня ничего не получалось, а потому кот не стал для меня советчиком и в случае приближения холодов.

О близких холодах первыми обычно рассказывали стаи плотвы. Все лето эти небольшие серебристые рыбки беспечно прогуливались вдоль зарослей подводной травы, посещали широкие отмели, заглядывали к тростнику и куге и никогда не собирались среди лета в большие плотные стаи.

Но вот рыбы что-то узнавали, что-то заставляло их выйти из травы, подняться из глубин к самой поверхности — и первая осенняя стая плотвы уже чертила плавниками заливы озера. Я отмечал в дневнике день, когда на озере появились стаи рыб, когда они первый раз подолгу разгуливали около каменистых островов, как стая журавлей перед отлетом на юг, и очень хорошо знал, что совсем скоро, может быть через день-два, и тростник у песчаного мыска, и трава по берегу залива, и крыша моего дома, и даже ступеньки крыльца оденутся первым утренним инеем.

Иногда первый утренний иней заставал возле моего дома и ласточек-касаток. Казалось, зима совсем рядом: рядом снег и морозы, но ласточки пока почему-то не торопились на юг. Они так же проворно, как летом, носились над землей, так же, как и в теплые дни, поднимались чуть ли не под самые облака или весело щебетали, рассевшись по бельевой веревке, натянутой около моего окна.