Страна А., или Автостопом по Афганистану (СИ) - Кротов Антон Викторович. Страница 24

На ужин компанию нам составили два белых иностранца, они оказались немцами, работающими в провинции Газни.

— Что вы делаете здесь? — поинтересовался я.

— Ищем мины, оставленные советскими войсками, — отвечали они. — Нет, шутка, конечно. Ищем воду. Ездим по пустыне, производим бурение. Пустыня — это вообще целый мир. Вам тоже нужно побывать в пустыне. Проехать быстро через всю страну — это неправильно. Нужно пойти пешком, через пустыню, и тогда вы по-настоящему узнаете страну. Там, в пустыне, живут святые люди. Да, настоящие святые, они удаляются от мирской суеты в пустыню, и там вы их можете увидеть. Это изменит ваш разум.

Идея ходить по пустыне и искать воду или святых людей нам не понравилась. Тем более, от этого можно было изменить разум. Вдруг в худшую сторону?

— Надо сначала выйти на свободу, а потом уже мы решим, ходить по пустыне или не ходить, — отвечал я.

— Эти святые люди обладают святой способностью чувствовать мины. А мы не святые, подорвёмся на мине, и всё, — заметил Книжник.

Так мы и не побывали в пустыне — но с обитателями оной нам было суждено познакомиться уже завтра.

Утром долго спали. Находясь в неволе, даже если это неволя класса «люкс», начинаешь по-другому чувствовать время. Оно тянется гораздо медленней, чем во время свободной и осмысленной деятельности. Поэтому в заточении наиболее выгодное занятие — сон. Ну, а в 8.40 утра — хорошие новости: нас освободили.

На прощание сфотографировались с начальником КГБ; специальная машина вернула нас на пост, откуда нас забрали вчера. Тут же проезжал некий автобус, в него нас и посадили. До Кандагара оставалось 349 километров. Стартовали в 8.59 утра. Во сколько будем в Кандагаре? Днём? вечером? размечтались! Читатель, не привыкший к афганским скоростям, удивится, узнав, что мы прибыли в Кандагар только на следующий день после полудня!

Дорога наша была когда-то асфальтовой, но время и большой поток машин вконец истрепали её, и асфальт превратился в кочковатые камни. Грузовиков было очень много, почти как на трассе Москва—Петербург. Шли они в Кандагар, в Герат, на иранскую или туркменскую границу. От Кабула до Герата грузовик идёт минимум четыре дня; порой путешествие затягивается и на неделю. Дорога такая битая, что легче ехать по пустыне; колеи, параллельные основной трассе, виднелись справа и слева; там тоже ехали машины, поднимая тучи пыли.

Пустыня перемежалась населёнными пунктами — деревушками, стоящими на высохших реках: засуха! Вот вокруг колонок с водой толпятся люди с вёдрами. Вот дома-крепости, высокие глиняные стены и башни; может, это и не дома, а целые деревни внутри? Вот продают брёвна — ценный стройматериал, из них делают каркас крыши (строить полностью деревянный дом-избу не позволит себе ни один, даже самый богатый афганец). Вот скопления лавок и продавцов, фрукты, газировка, бесконечные узбекские «Coca-Cola» и «Фреска» в пластиковых бутылках, и афганская газировка в стеклянных бутылочках. Лавочники и товар прячутся от солнца под импровизированными крышами-навесами из мешковины, из соломы, из травы. Вот лавка, где продают мусор: металлические детали, остатки механизмов и даже огрызки лепёшек, твёрдые, как камень. (Наверное, размачивают и дают скоту.) Вот пыльные поля, тоже огорожены глиняным забором — но не таким высоким, как жилища, и можно увидеть, что растёт: арбузы, виноград, дыни. Мосты через пустые русла рек. Воды нет ни в одной реке. Где берут воду для полива — неясно. Вот пасутся овцы, питаясь неизвестно чем. А вот ребята семи-девяти лет устроили пляску прямо на дороге, в виду и пыли проезжающих машин, надеясь на подаяние водителей. И не зря: среди потоков пыли нет-нет, да и промелькнёт коричневая купюра.

Вот глиняная мечеть, украшенная зелёными флагами. Водитель останавливает автобус, и все вместе, водитель, его парень-помощник и пассажиры, бегут со всех ног туда, приговаривая: зьярат! зьярат! Мы не стали выходить, поскольку не знали точно, что нужно делать, увидев зьярат. Знали только, что нужно поглаживать бороду, как это делал юродивый «девона» под Мазаром… Вот водитель уже бежит обратно, пассажиры запрыгивают, автобус отчаливает… и чуть не забыли одного деда, он босиком бежал от зьярата — запрыгнул — успел!

Всё сухое вокруг. Сарай из сухой глины; навес, крытый сухими ветками — кажется, дунешь — и разлетятся, превратятся в дорожную пыль, из которой состоят. Пыль, пыль, пыль. Мост через пустое русло реки, инвалид на мосту. Другой нищий слепил себе целый трон из глины и восседает на нём. Вот сухой, пропылённый старик продаёт вытянутые (кажется — тоже сушённые) запылённые арбузы. Где он взял воду, чтобы вырастить их? И рядом, у него же — птица в клетке. Наверное, не на продажу, а так. Афганцы любят птиц в клетках и без.

Во всех деревнях, если увидишь окно, — оно наполовину заложено глиняными кирпичами. От пыли? или от жары? Вообще окон мало, к дороге обычно обращены высокие стены, и неясно, что за ними — дом или двор.

Мой дом — моя крепость, здесь точно так.

Вот пост ГАИ, перегораживающий дорогу верёвкой. На крыше постового домика лежит двухметровая ракета, рядом другая, в землю вкопана третья, метра по три каждая. И портрет Ахмад Шах Масуда, доказательство того, что мы имеем дело с государственным учреждением. Большинство военных и государственных учреждений в Афганистане украшены флагом и портретом (или несколькими портретами); чаще всего висит портрет Дустума (северо-запад), Масуда (северо-восток), Карзая (юг Афганистана).

А после поста — автозаправка, но не такая, как у нас, со шлангом, — а лавка, рядом с которой стоят бочки и канистры с бензином, да и на крыше лавки тоже лежат бочки топлива. Попадаются и целые улицы, целые деревни заправочных лавок. А есть и обычные, «цивильные» АЗС.

Машины радуют взгляд надписями, выполненными на всех языках. «ATOYOT» было написано на «Тойоте»; на «Камазе» — большая надпись «Камаз», но арабскими буквами. А что пишут на бензовозах! Почему-то на многих бензовозах написано по-русски, но как!

ОГНЯ#ОПАСНА

АГНЯ#АПАСНА

АГНИ#АПАСНА

Вместо знака "#" на бочках нарисовано жёлтое пятно, якобы огонь. Но почему на этих бочках написано по-русски и кто так грамотно писал — выяснить мне не удалось.

Помимо русских и английских слов — каждый второй

грузовик украшает арабская надпись. Некоторые я успеваю прочитать на ходу. Они не очень разнообразны: «Субханалла» ("слава Богу"), «Машалла» ("на всё воля Божья") и подобные им. Такие же надписи украшают редкие здесь автоматические АЗС, например: "На всё воля Божья, бензин", или: "Слава Богу, дизель"!

Зоопарк на колёсах

Автобус, в который нас посадили, с виду казался совершенно обыкновенным автобусом, не предвещавшим никаких чудес. Правда, на лобовом стекле его висела табличка «IOM» (International Organisation for Migration), а задние сиденья были сняты, и на резине, устилавшей пол автобуса, было напечатано по-русски: ОБЩЕГО НАЗНАЧЕНИЯ… но мы и не догадывались, что за миграции и какое общее назначение у этого автобуса…

Первые несколько часов ехали нормально, делая километров по двадцать в час, — это давало надежду, что под утро будем в Кандагаре. Время от времени подбирали и высаживали местных пассажиров. Это были, вероятно, кочевники. Чернобородые молчаливые мужчины и загорелые женщины с открытыми лицами. Неопределённого возраста, с длинными чёрными косами. На женщинах болтались дети и металлические блестящие украшения. Садились и выходили они посреди пустыни. Откуда приходили и куда уходили — неясно. Ни реки, ни домов, ни деревца, одни голые камни. Вот какого-то деда, жителя пустыни, взяли в одном месте, высадили в другом, совершенно пустом.

— Это, наверное, те самые святые люди, о которых нам говорили вчера, — заметил Книжник. — Видишь, без воды, без еды, безо всего живут в пустыне!