Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Шульман Нелли. Страница 10

Он потянулся за пером, и, покусав его, написал столбик цифр. "Да, — он полюбовался итогом, — отличный доход. Никакие деньги лорда Кинтейла с этим не сравнятся".

Тео вернулась с серебряным кувшином, и, налив питье, ласково протянула его юноше: "Вот, мистер Мэтью, вам сразу станет легче".

Юноша поднес бокал к губам и поморщился: "Глотать больно".

— А ну, дай-ка, — отец поднялся и велел: "Рот открой".

Дэвид посмотрел на распухшую шею сына и резко сказал Тео: "Приведи сюда Брэдли!"

Хозяин постоялого двора бросил один взгляд на пылающее жаром лицо юноши: "Я сейчас побегу, доктора Абрахамса позову, мистер Бенджамин-Вулф, а мистер Мэтью пусть ложится".

— Абрахамса? — плантатор поморщился. Сняв с себя халат на соболях, он, нежно, укутал им сына. Зубы Мэтью стучали. Юноша, свернувшись в клубочек, сказал: "Очень холодно".

— Дров в камин подкинь, — приказал Дэвид. Он посмотрел на Брэдли. "А что, других докторов, — плантатор нехорошо усмехнулся, — кроме сынов израилевых, в Бостоне нет?"

— Есть доктор Раш, — неуверенно сказал Брэдли, — однако он хирург, учился в Лондоне, очень дорого берет…

— Ну, вот и приведите его сюда, — велел Дэвид. Наклонившись, он взял сына на руки: "Ничего, ничего, мой милый, сейчас придет врач, и все будет хорошо. Тео, приготовь постель, — велел он, и понес Мэтью в спальню.

Изысканно одетый, с напудренными волосами мужчина разогнулся. Вымыв руки в тазу, он взял шелковую салфетку: "Ничего страшного, мистер Бенджамин-Вулф. Это просто свинка, она сейчас гуляет по Бостону. Ваш сын, видимо, ей не переболел в детстве".

— Нет, Мэтью вообще рос здоровым мальчиком, — Дэвид осторожно коснулся пылающего лба. "Мы ведь живем в деревне, доктор Раш. Негры, конечно, болеют, но своих сыновей я всегда ограждал от них, — он кивнул на Тео, что, сидя рядом с постелью больного, держала его за руку.

— Я болела свинкой, доктор Раш, — тихо сказала девушка. "Четыре года назад. Это ведь значит, что я могу ухаживать за мистером Мэтью, да?"

— Конечно, — врач стал собирать свою сумку.

— Даже если бы и не болела, все равно бы ухаживала, — резко заметил плантатор. "Значит, покой, охлаждающее питье, и Мэтью выздоровеет?"

— Неделя, не больше, — Раш указал глазами на дверь. "На пару слов, мистер Бенджамин-Вулф, если вас не затруднит".

В гостиной негр убирал со стола бокалы.

— Оставь и выйди, — велел Дэвид. Разлив вино, он опустился в кресло. "Что такое, доктор Раш? — озабоченно спросил плантатор.

— Я дал Мэтью опиума, — врач чуть вздохнул. "И приду завтра, осмотрю его. Видите ли, мистер Бенджамин-Вулф, этой болезнью лучше заразиться в детстве. У подростков она протекает тяжелее, и…, - Раш на мгновение замялся.

— Говорите, — потребовал Дэвид, залпом допивая вино.

— И может повлиять на его развитие, — врач помолчал, — как мужчины. Может быть, этого и не будет, но я обязан вас предупредить. Я видел таких пациентов.

Дэвид налил себе еще вина. Посмотрев на метель за окном, помедлив, он ответил: "У меня двое сыновей, доктор Раш. Конечно, не хотелось бы, чтобы с Мэтью случилось такое, но если лечения нет…"

— Нет, — врач поднялся. "Он сможет жениться, но вряд ли у него будут дети. Конечно, этого может и не произойти, — Раш взглянул в карие, с золотистыми искорками глаза мужчины.

— На все воля Божья, — плантатор пожал плечами: "Я провожу вас, доктор, большое спасибо".

Уже в передней, застегивая плащ, Раш спросил: "Я так понимаю, вы уже навещали Дэниела?"

— Я видел его с утра, — нахмурился Дэвид, — он пошел на занятия, в университет. Что с ним такое?

— Вы только не волнуйтесь, — врач взял сумку. "Я сам его осмотрел, это просто царапина. Останется шрам, но ничего страшного".

— Он что, — Дэвид усмехнулся, — дрался с кем-то? Не похоже на Дэниела, он разумный юноша. Я, конечно, в молодые годы тоже — убил пару человек на дуэли. А его противник? — поинтересовался мужчина.

— Не было противника, — Раш открыл дверь. "Дэниел был ранен во время нападения "Сынов Свободы" на британские корабли. Сегодня вечером, в порту. Как вы понимаете, дело это тайное. Он сейчас у себя в комнатах, не стоит ему по улице разгуливать.

Но, как я уже сказал, — с вашим сыном все в порядке. Пуля прошла по касательной. Я сам зашивал рану. Он немного искупался в холодной воде, но, — Раш улыбнулся, — уже согрелся. До завтра, мистер Бенджамин-Вулф, — врач стал спускаться по лестнице. Дэвид, посмотрев ему в спину, сжав зубы, ответил: "До завтра".

Подойдя к спальне, Дэвид прислушался — нежный голос Тео читал Шекспира.

— Это о тебе он писал, — сказал Мэтью, что лежал на подушках, закрыв глаза. "О тебе, Тео, ты ведь у нас тоже — смуглая леди".

— Я не леди, мистер Мэтью, — ласково рассмеялась девушка и тут же покраснела: "Мистер Мэтью попросил почитать ему стихи, мистер Дэвид. Простите, пожалуйста…"

— Ничего, — Дэвид наклонился над кроватью. Поцеловав сына в лоб, перекрестив его, он погладил золотые, мягкие кудри: "Вроде уже не такой горячий".

— Я выйду по делам, ненадолго, — сказал плантатор. Не оборачиваясь, он достал из шкатулки, что стояла на каминной доске — пистолет. Положив его в карман сюртука, Дэвид осторожно, чтобы не потревожить больного, притворил дверь. Мэтью улыбнулся девушке: "Читай еще, ты всегда хорошо читала стихи. Помнишь, как ты была Аталией, ну, когда Энтони с нами учил Расина?"

— Помню, — Тео опустила глаза. "А еще я помню, как Энтони продали, — подумала она, — потому что Дэниел уехал в школу, а тебе отец привез белого учителя. И в первый же день этот мистер Тауэр выгнал меня из классной комнаты, сказав, что Господь запретил неграм читать и писать".

Она полистала томик сонетов и вздохнула: "Ваш любимый, мистер Мэтью".

Дэниел посмотрелся в зеркало, что держал перед ним друг и поморщился: "Теперь шрам будет".

Хаим усмехнулся, и похлопал его по плечу: "Небольшой, и он тебя совершенно не портит. А вообще скажи спасибо Мирьям, — если бы не она, ты бы так и плавал сейчас в гавани".

— Как она вообще оказалась на лодке? — Дэниел поднялся и, взял бутылку виски: "Это тебе можно, я знаю, Мирьям мне говорила".

— Ну как, — Хаим принял серебряный бокал, — ты же знаешь мою сестру, — если она себе что-то вбила в голову, ее не остановить.

Дэниел оглядел изящную, уютную комнату и, устало выпив, заметил: "Ну что, друг мой, как мне кажется — недолго нам осталось быть студентами".

Хаим нагнулся и, подбросив дров в камин, обвел рукой большие, обитые кожей кресла, покрытые меховыми полостями, ряды книг на дубовых полках, персидский ковер, что лежал на паркете: "Бросишь все это и пойдешь воевать с британцами?".

— Доучиться я смогу и потом, — Дэниел посмотрел на открытый том, что лежал на рабочем столе: "Даже странно. В январе экзамены, а я думаю совсем о других вещах".

Он вспомнил сильные, маленькие руки, что затаскивали его в лодку, и сердитый шепот: "Вот так, я тебя сейчас обниму, и согрею. Доплывем до берега, и быстро в твои комнаты — там мы тебя разотрем и зашьем рану".

— Нельзя, — сказал себе Дэниел. "Она ребенок, не твоей веры, — нельзя, вам с ней не по пути. Разве только, — он невольно улыбнулся, — еще повоюем вместе. Ее и точно — не остановишь".