Гэбриель Конрой (сборник) - Гарт Фрэнсис Брет. Страница 98

Да, он вызовет в качестве свидетеля самого Гэбриеля Конроя!

Заявление защитника вызвало сенсацию. Гэбриель неторопливо распрямился во весь свой могучий рост, после чего степенно направился к свидетельскому столу. Встреченный отчасти укоризненными, отчасти насмешливыми взглядами окружающих, он слегка порозовел от волнения; те, близ кого он проходил, пробираясь в толпе, утверждали позднее, что он тяжело дышал. Добравшись до свидетельского стола, Гэбриель несколько приободрился и направил рассеянный взор на полковника Старботтла. Секретарь суда торопливо прочитал слова присяги. Гэбриель сел на свое место.

— Ваше имя? — спросил Артур.

— Вы хотите знать мое настоящее имя? — переспросил Гэбриель, чуть извиняющимся, по обыкновению, тоном.

— Разумеется, настоящее имя, — нетерпеливо повторил Артур.

Полковник Старботтл навострил уши; когда он взглянул на Гэбриеля, тот ответил ему тяжелым обжигающим взглядом, но тут же снова равнодушно уставился на потолок.

— Настоящее мое имя, доподлинное имя — Джонни Дамблди. Джонни Дамбл-ди.

По залу прошел трепет, потом наступила мертвая тишина. Артур и Максуэлл вскочили, как по команде.

— Что такое? — сказали они в один голос.

— Джонни Дамблди, — повторил Гэбриель не спеша и с полным присутствием духа. — Настоящее мое имя — Джонни Дамблди. Я часто называл себя Гэбриелем Конроем, — непринужденно пояснил он, оборачиваясь к изумленному судье Бумпойнтеру, — но то была неправда. Женщина, на которой я женился, действительно Грейс Конрой. Меня с души воротит от богопротивного вздора, который городил здесь насчет моей жены этот старый лгун (Гэбриель указал пальцем на доблестного полковника). Да, моя жена была и есть истинная Грейс Конрой. (Обращая грозный взгляд на полковника.) Слышите вы, что я говорю? Хочу заявить вам, ваша честь, и вам, уважаемые присяжные заседатели, что единственный, кто здесь самозванец, — это я!

6. ПРОВАЛ ОБВИНЕНИЯ

Потрясение, вызванное ответом Гэбриеля, было столь всеобщим, что никто не успел заметить, что защитники Гэбриеля удивлены ничуть не менее всех остальных. Максуэлл уже приготовился было встать, чтобы задать вопрос подсудимому, но Артур положил руку ему на плечо.

— Он же спятил! Это самоубийство! — взволнованно прошептал Максуэлл. — Нужно прервать его показания! И все объяснить суду!

— Тсс! — быстро возразил Артур. — Ни слова! Стоит им заметить, что мы не ждали этого, и все пропало!

В следующее мгновение взоры присутствующих обратились к Артуру, который остался стоять как был, сохраняя глубочайшее спокойствие. Все думали только об одном: какое новое откровение принесет второй вопрос защитника? Когда тишина стала уже почти нестерпимой, Артур обвел сперва зал, а потом и скамью присяжных безмятежным, удовлетворенным взором, словно оценивая, верно ли он нанес свой тщательно продуманный, заранее подготовленный удар. А когда в зале не осталось ни единого человека, который не вытянул бы шею до отказа и не превратился бы целиком в слух, Артур изящным, чуть небрежным движением повернулся к судье.

— Больше вопросов нет, ваша честь, — спокойно заявил он и сел на место.

Невозможно передать эффект этого простого, более чем естественного и абсолютно логичного хода. Сколько ни было в дальнейшем успехов в адвокатской практике Артура, никогда он не одерживал такой гигантской, ни с чем не сравнимой, триумфальной победы. О Гэбриеле все попросту позабыли; героем дня стал человек, подаривший им эту потрясающую сенсацию. Никто не знал, проистечет ли от нее хоть какая-нибудь польза для дела, но никто и не заботился об этом. Одно было ясно: раскрыта страшная и заманчивая тайна; на очереди — вторая тайна: кто убийца? Если бы присяжным предложили сейчас вынести вердикт, они, не вставая с места, оправдали бы подсудимого из одной только любви к его адвокату. Пари на Артура заключались два к одному. Прошу читателя учесть, что я пишу о людях импульсивных, повинующихся одним лишь своим желаниям и не стесняемых ни в словах, ни в поступках какими-либо традициями или искусственно вводимыми законодательными ограничениями. Я знаю, что поэты склонны идеализировать таких героев; подчас, как мне кажется, их поднимает на пьедестал и новейшая философия.

Судья Бумпойнтер вопросительно взглянул на полковника Старботтла. Тот, сбитый с толку и не на шутку озадаченный необъяснимым поведением защиты, откашлялся, покопался в бумагах, напыжил грудь и поднялся, чтобы подвергнуть свидетеля перекрестному допросу.

— Итак, вы заявили, что вас зовут (полковнику пришлось еще раз обратиться к своим бумагам)… гм… Джон Дамблди. Не сообщите ли вы нам, мистер Дамблди, для какой надобности вы назвались Гэбриелем Конроем?

Защита заявляет протест. Первое основание: вопрос, заданный свидетелю, в данном случае неуместен (прецедент в деле Хиггинботома против Смизерса; следует ссылка на источник); второе: показание свидетеля при первоначальном опросе не подлежит выяснению (дело Суинка против Суанка, определение судьи Маггинса, «Судебные решения Кальторпа», т.2); третье: свидетель не может быть вынуждаем к даче невыгодных для себя показаний.

Судья отклоняет протест. Не приводит никаких мотивов. Подлинное основание — любопытство судьи Бумпойнтера. Полковник Старботтл повторяет вопрос:

— Для какой надобности вы назвались Гэбриелем Конроем, каковы были ваши побуждения?

Гэбриель (доверительным тоном, облокачиваясь с весьма лукавым видом на ручку кресла). А как вам кажется самому, каковы были мои побуждения?

Под дружный смех зала судья строго разъясняет Гэбриелю, что свидетелю не полагается задавать вопросов. Его дело — отвечать.

Гэбриель. Что ж, Гэбриель Конрой — звучное имя; так звали одного человека, который скончался в Голодном лагере. То, что я назвался его именем, облегчило мне знакомство с Грейс Конрой, его сестрой, на которой я потом женился. Скажу вам откровенно, судья, это было немалой подмогой моему сватовству, а то ведь она презастенчивая; у них вся семья такая.

Вопрос: Знал вас убитый в течение вашего предыдущего знакомства под именем Гэбриеля Конроя или же… гм… Джонни Дамблди?

Артур Пуанзет обращает внимание суда, что факт предыдущего знакомства убитого с Гэбриелем… то есть с Джонни Дамблди, не является доказанным. Просит суд учесть, что защита ограничилась при первоначальном опросе одним лишь установлением имени обвиняемого.

Суд принимает возражение защиты; судье Бумпойнтеру не терпится добраться до сути дела. У полковника Старботтла больше нет вопросов. Гэбриеля отпускают на место.

Пари на Артура Пуанзета заключаются пять к одному. Многие в зале, до сих пор равнодушные к исходу дела, сердечно пожимают Гэбриелю руку, когда он возвращается на скамью подсудимых. Прокурор спешно совещается с полковником Старботтлом. Полковнику вручают какую-то записку. Мануэла и Сол со жгучим любопытством разглядывают даму под густой вуалью, которую полковник Старботтл с утонченной галантностью ведет через весь зал и усаживает рядом с собой. Волнение в зале и на скамье присяжных.

Возобновляется опрос свидетелей защиты. Дает показания Майкл О'Флаэрти, уроженец графства Керри, Ирландия. Занятие: старатель. В вечер, когда было совершено убийство, возвращался домой после работы и видел мексиканца, прятавшегося, как вор, среди деревьев. Немного спустя, пройдя примерно с полмили, нагнал Гэбриеля Конроя, который шел в том же направлении, что и свидетель, и той же дорогой; дошел с ним вместе до конторы юриста Максуэлла. Свидетеля подвергают перекрестному допросу: да, является гражданином Соединенных Штатов. Голосует только за демократов. На старой родине всегда был врагом королевской власти — пропади она пропадом! Ну, нет, не такой он человек, чтобы изменять своим убеждениям! Какой-то китаец привел те же факты, что и он, в подтверждение алиби Гэбриеля? Ему об этом ничего не известно. Что такое алиби, точно сказать не может, но полагает, что если ему показать, узнает с первого взгляда. Китайцы еще почище негров; это — верно! Не раз замечал, что Гэбриель — левша.