Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Черкасов Дмитрий. Страница 33

— Игорь! — удивился Вася. — У тебя ж огонь есть!

— Ну, есть, — Плахов втянул в себя горький дым, ощутил кончиком языка табачные крошки и понял, что опять подпалил белую сигарету «West medium» не с того конца.

Что-либо менять было уже поздно и опер мужественно начал курить фильтр, надеясь, что он скоро кончится.

— Почему ж ты молчал?! — Рогова взорвало. — Ты, мент придурочный!

— Полегче на поворотах, Васенька. — беззлобно отреагировал Плахов. — А то быстро рожу набью.

— Но у тебя же зажигалка есть! — Рогов не успокаивался. — Можно ж было дорогу освещать!

— Это для прикуривания, — нашелся старший лейтенант, — а не для баловства. Если часто зажигать, надолго не хватит. В ней и так газ кончается…

Фильтр, наконец, прогорел и начался табак.

Плахов с блаженством затянулся.

— Но иногда-то можно? — осторожно спросил Рогов, памятуя об угрозе коллеги.

— Можно, — Игорь выпустил мощную струю дыма. — Если осторожно…

— А сигаретку дашь? — осведомился Васятка, выронивший пачку любимых им тонюсеньких «Vogue slims», называемых в народе «педерастическими палочками», в процессе улепетывания от Петренко.

— Свои иметь надо, — проворчал Плахов, но сослуживца угостил.

— Странный вкус. — через четверть минуты сказал Рогов, тоже начавший курить с фильтра.

— Привыкай, — индифферентно заметил старлей.

Некоторое время опера сидели молча.

Потом Плахов решил затушить хабарик об стену, выбросил в сторону руку с зажатым между пальцами окурком и со всего размаха вонзил тлеющий кончик аккурат в лоб Рогову, наклонившемуся, чтобы подергать шнурки на ботинках.

Зашипело.

Последовавший за этим визг Васятки на секунду оглушил Плахова и отозвался многоголосым эхом в пустых коридорах бомбоубежища…

Дукалис, с трудом составляя слоги в слова, прочитал заявление Дамского, посвященное исчезновению автора бестселлеров о «Народном Целителе», ничего не понял и перечитал еще раз.

Второй раз он читал немного быстрее — всего-то час и двадцать минут.

В конце заявления был указан номер пейджера, по которому можно было связаться с пропавшим писателем.

Оперативник поднял телефонную трубку и набрал семь цифр.

— Компания «Соплежуй-телеком», — откликнулся приятный женский голос. — Здравствуйте.

— Алло, это пейджер? — спросил Дукалис.

— Нет, это оператор…

— Извините, — оперативник разочарованно вздохнул, повесил трубку и задумался.

Ниточка прямой связи с исчезнувшим мастером художественного слова была грубо оборвана, так что действовать следовало по-другому.

В кабинет заглянул осведомитель Ларина, местный гармонист и алкоголик Гена, прозванный за свою внешность Крокодилом, грустно посмотрел на раскинувшегося возле стены и храпящего куратора, и, ни слова не говоря, убыл.

С первого этажа донеслись взвизги Безродного, оправдывавшегося перед Соловцом за свое суточное отсутствие. Дознаватель во всем винил «сатрапов» из УФСБ, задержавших его просто так, когда «совершенно, то есть — кристально, трезвый» Безродный прогуливался по набережной Обводного канала, и якобы выбивавших из него компромат на подполковника Петренко и еще — на норвежского премьер-министра, с которым Безродный вроде бы должен был быть знаком.

Дукалис зажал уши ладонями, чтобы не отвлекаться, и в третий раз стал перечитывать опус Мартышкина-Дамского.

Поэтому он не услышал, как вышедший из ступора Твердолобов приглашал коллег выпить водочки в кабинете дознавателей.

А Казанцев услышал.

Он на цыпочках вышел в коридор, оставив Анатолия в компании спящего Ларина и плотно притворив за собой дверь. Спустя полчаса за такое гнусное поведение по отношению к достойному коллеге Казанова был жестоко избит возмущенным Дукалисом.

— А если б в глаз? — скулил Рогов, когда боль от ожога немного отступила. — Что тогда? Здась же ни врача, ни самой паршивой медсестры…, — Васятка с тоской вспомнил добрую дородную фельдшерицу из психбольницы на Пряжке.

— Ничего, заживет. — Плахов крутанул колесико зажигалки и в дрожащем свете маленького пламени осмотрел коллегу.

Красный кружок подпаленной кожи располагался точно по центру лба Рогова, в полутора сантиметрах выше переносицы.

— Вылитый индус! — заржал Плахов. — Выберемся — купим тебе сари [53]…

— Сам индус. — надулся Рогов.

— Неправильно набран номер, — бубнил механический голос в телефонной трубке. — Неправильно набран…

Соловец, сверяясь с лежащей перед ним бумажкой, еще раз нажал на кнопочки.

— Неправильно набран номер, — после гудка провякал голос.

— Черт! — майор вот уже полчаса не мог дозвониться к себе домой. — Как это неправильно?!

Робот отреагировал своей коронной фразой и отключился.

В коридоре что-то загрохотало, в стену гулко ударили чем-то тяжелым, и раздался возглас «Поберегись!».

Раздраженный Соловец встал из-за стола и высунул голову в дверь. Мимо майора проследовали трое сантехников в замасленных телогрейках, тянущие за собой некий агрегат на ржавых железных салазках. Полозья оставляли на линолеуме вдавленные и кое-где рваные следы.

Сантехников конвоировал молчаливый и сосредоточенный Мусоргский с автоматом без магазина.

Начальник «убойного» отдела проводил процессию тоскливым взглядом и вернулся к телефону.

— Неправильно набран номер, — снова заявил голос.

Майор собрал волю в кулак и перенабрал.

— Неправильно…

— Сволочи!!! — Соловец широко размахнулся и метнул телефон в стену.

Розовое изделие китайского ширпотреба выдержало удар и упало на пол.

— Ты что, Георгич? — в дверном проеме появился Удодов.

— Ненавижу! Телефонистов! Поубивал бы!!! — заорал начальник ОУРа.

— А чё так?

— У меня дома номер телефона сменили, — майор привел самое, как ему показалось, разумное объяснение. — Теперь я не знаю, как жену предупредить, что опять задержусь…

— Бывает, — философски отметил Удодов. — А я как раз к тебе позвонить зашел…

— У тебя что, в кабинете аппарата нет? — не понял Соловец.

— Нет, — дознаватель горестно развел руками.

— Почему?

— Да делся куда-то. — Удодов отвел глаза.

На самом деле, белый многофункциональный, оснащенный автоответчиком, определителем номера звонящего и электронной записной книжкой телефонный аппарат фирмы «Samsung» был пропит дознавателями ровно через сутки после того, как получен со склада.

Та же участь постигла компьютер с принтером и сейф.

Вместо них в кабинете Удодова, Гекова, Твердолобова и их коллеги Дурачинского, которого пока еще никто не видел — переведенный из Центрального района в Выборгский участковый инспектор по пути забухал, отмечая назначение на должность дознавателя, и вот уже три месяца не объявлялся ни дома, ни на новом месте работы, ни на старом, — стояли склеенные из картона приблизительные макеты.

Причем очень приблизительные.

Например, в процессе клейки макета монитора дознаватели ориентировались на телевизор «Радуга», в результате чего на столе у Твердолобова возвышался картонный куб с гранью в полтора метра. А сейф был сварганен из обувной коробки, покрашенной зеленой акварелью с нарисованной же прорезью для ключа.

— Звони от меня, — вздохнул Соловец. — Я пока пойду, развеюсь…

Удодов поднял аппарат с пола и примостился на продавленной кушетке, майор выбрался из душного кабинета в коридор.

Проходя мимо соседнего кабинета, начальник ОУРа услышал смутно знакомый голос и приложил ухо к замочной скважине.

— Неправильно набран номер, — отчетливо сказал голос.

Соловец резко распахнул дверь и увидел испуганного участкового Пуччини, не успевшего положить трубку параллельного с майорским телефона и четко произносившего в микрофон те самые заветные три слова, из-за которых начальник «убойного» отдела чуть не двинулся рассудком.