Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Смит Уилбур. Страница 14

– Я солгал вам, – сказал сэр Фрэнсис. Наступило мгновение смятения; не веря своим ушам, моряки застонали и что-то мрачно забормотали. – Среди вас нет никого… – он помолчал, чтобы усилить эффект, – кто после сегодняшнего дела не стал богаче на двести фунтов!

Все молча глядели на него; потом словно сошли с ума от радости. Они прыгали и орали, вертели друг друга в безумной пляске. Даже раненые сели и принялись радостно кричать.

Сэр Фрэнсис благожелательно улыбался, давая экипажу время выразить свою радость. Потом помахал над головой рукописными страницами, и все снова смолкли.

– Вот сделанное мной извлечение из описи груза!

– Читайте! – взмолились моряки.

Чтение продолжалось около получаса: капитан зачитывал очередной пункт, переводил с голландского, и моряки поднимали радостный крик. Кошениль и перец, ваниль и шафран, гвоздика и кардамон общим весом сорок две тонны. Моряки знали: вес за вес и фунт за фунт – эти пряности стоят столько же, сколько слитки серебра такого веса. Они охрипли от радостных криков, и сэр Фрэнсис снова поднял руку.

– Может, я утомил вас этим бесконечным перечнем? Достаточно ли с вас?

– Нет! – закричали все. – Читайте дальше!

– Что ж, в таком случае в трюме есть древесина. Балу, тик и другие необычные деревья, которых по ту сторону экватора никто не видел. Свыше трехсот тонн. – Они с горящими глазами выслушивали его слова. – Есть еще многое, но я вижу, что утомил вас. Довольно?

– Читайте все! – взмолились они.

– Тончайшая фарфоровая белая и синяя керамическая посуда и шелк в штуках. Это очень понравится дамам!

При упоминании женщин все взревели, как стадо слонов в период гона. Оказавшись в порту с двумя сотнями фунтов в кармане, можно получить сколько угодно женщин, каких угодно красивых и умелых.

– Есть также золото и серебро, но оно в запаянных стальных ящиках на дне главного трюма, под тремя сотнями тонн древесины. До них мы не доберемся, пока в порту не извлечем главный груз.

– Сколько золота? – умоляли моряки. – Скажите нам, сколько серебра?

– Серебро в монетах на пятьдесят тысяч гульденов. Это свыше десяти тысяч добрых английских фунтов. Триста золотых слитков из шахт Коллура на реке Кришна в Канди, и один только Господь знает, сколько мы выручим за них, продав в Лондоне.

Хэл сидел на грот-мачте в своем «вороньем гнезде»; с этого наблюдательного пункта ему был хорошо виден отец на полуюте. Вряд ли хоть слово из сказанного отцом имело для него смысл, хотя он смутно сознавал, что этот приз – крупнейший из всех захваченных англичанами в эту войну с Голландией. Он был ошеломлен, у него кружилась голова, он не мог ни на чем сосредоточиться, кроме сокровища, захваченного им с помощью собственной сабли и теперь скромно сидящего позади отца под присмотром служанки. Сэр Фрэнсис вежливо поставил для жены губернатора на палубе полуюта одно из резных мягких кресел из капитанской каюты. За Катинкой стоял Петрус Ван де Вельде, великолепно одетый, в высоких рейнских наколенниках из мягкой испанской кожи, доходящих до бедер, в парике с лентами; его полное тело покрывали медальоны и серебряные шарфы, соответствующие высокому посту.

К своему удивлению, Хэл обнаружил, что всей душой ненавидит этого человека и жалеет, что не проткнул его саблей, когда тот вылезал из-под кровати; тогда этот ангел, его жена, стала бы горестной вдовой.

Он представлял себе, что всю жизнь посвятит ей, как Ланселот своей Гиневре. Видел, как скромно и покорно исполняет малейший ее каприз и чистая любовь вдохновляет его на величайшие подвиги. Ради нее он может даже предпринять рыцарский поиск Священного Грааля и передать в ее прекрасные белые руки эту драгоценную реликвию. При этой мысли он содрогнулся от наслаждения и страстно посмотрел на Катинку.

Пока Хэл на топ-рее предавался романтическим мечтам, церемония на палубе подошла к завершению. За губернатором стояли голландский капитан и его офицеры. Только полковник Шредер был без шляпы, потому что его голова была перевязана. Несмотря на удар Аболи, взгляд полковника оставался острым и проницательным, Шредер со свирепым выражением слушал, как сэр Фрэнсис перечисляет добычу.

– Но и это не все, парни! – заверил сэр Фрэнсис свой экипаж. – Нам повезло принять на борт в качестве почетного гостя нового губернатора голландского поселения на мысе Доброй Надежды.

Он иронически поклонился Ван де Вельде, и тот сердито на него посмотрел: теперь, когда похитители поняли его ценность, он чувствовал себя более уверенно.

Англичане торжествующе закричали, но все взгляды были устремлены на Катинку, и сэр Фрэнсис пошел навстречу экипажу.

– Нам также повезло принимать на борту прекрасную супругу губернатора…

Он смолк: восторженные крики моряков заглушили его слова.

– Грубый мужлан, – проворчал Ван де Вельде и покровительственно положил руку на плечо Катинки. Она посмотрела на моряков своими широко раскрытыми фиалковыми глазами, и ее красота и невинность пристыдили их и заставили замолчать.

– Мефрау Ван де Вельде – единственная дочь бюргера Хендрика Гетце, губернатора города Амстердам и председателя Совета директоров Голландской Вест-Индской компании.

Экипаж смотрел на нее с благоговением. Мало кто понимал всю важность такого положения, но на моряков произвело впечатление то, как сэр Фрэнсис перечислял титулы отца Катинки.

– Губернатор и его супруга будут находиться на борту, пока за них не выплатят выкуп. Один из плененных голландских офицеров отправится к мысу Доброй Надежды, чтобы требование выкупа с ближайшим кораблем Компании было доставлено в Совет в Амстердам.

Усваивая сказанное, экипаж глазел на эту пару, потом Большой Дэниел спросил:

– Сколько, сэр Фрэнсис? Каков будет выкуп?

– Я определил выкуп за губернатора двести тысяч гульденов золотой монетой.

Все были потрясены: такая сумма превосходила воображение моряков.

Тут Большой Дэниел снова закричал:

– Ура капитану, парни!

И все кричали до тех пор, пока не охрипли.

Сэр Фрэнсис медленно прошел вдоль ряда пленных голландцев. Всего сорок семь, восемнадцать из них ранены. Проходя, он каждому смотрел в лицо: это были грубые люди с суровыми чертами, никакого интеллекта во взгляде. Очевидно, что ни один из них не стоит выкупа. Скорее это помеха: ведь их придется кормить и охранять, и всегда существует опасность, что к ним вернется мужество и они попытаются восстать.

– Чем скорей мы от них избавимся, тем лучше, – сказал он самому себе и обратился к ним на их языке: – Вы хорошо выполнили свой долг. Мы освободим вас и отправим на мыс. Можете взять личные вещи, а я прослежу, чтобы вам выплатили перед уходом жалованье.

Лица пленных просветлели. Такого они не ожидали. Теперь они будут тихи и покорны, подумал он, поворачиваясь к лестнице. В каюте его ждал более значительный улов.

– Господа, – обратился он к ним, входя в каюту и садясь за стол красного дерева. – Не хотите ли выпить по стакану канарского вина?

Губернатор Ван де Вельде жадно кивнул. У него пересохло в горле, и, хоть полчаса назад он поел, живот его урчал, как голодный пес. Оливер, слуга сэра Фрэнсиса, налил желтое вино в бокалы с высокими ножками и подал засахаренные фрукты, найденные в кладовой голландского капитана. Капитан поморщился, узнав свои продукты, но сделал большой глоток канарского.

Сэр Фрэнсис сверился с листами описи, на которых производил заметки, потом взглянул на письмо, найденное в капитанском столе. Оно было из известной банкирской фирмы в Голландии. Он посмотрел на капитана и строго обратился к нему:

– Удивительно, как офицер в таком чине и с таким опытом службы в Объединенной Вест-Индской компании занялся торговлей в собственный карман. Мы оба знаем, что это строго запрещено Семнадцатью.

Капитан как будто хотел возразить, но, когда сэр Фрэнсис постучал по письму, смирился и виновато взглянул на стоявшего за ним губернатора.