Тропа Селим-хана (сборник) - Дружинин Владимир Николаевич. Страница 23
«Турки действительно не хотели взять Рифата. Тут Азиз-бей не соврал. Они побоялись идти с человеком, который мог распутать их жульнические дела. Подлые обманщики! Недаром письмо популярного, богатого чабана казалось мне подозрительным! Если бы можно было их вернуть из России, сейчас же вернуть и повесить! Я сам бы накинул петлю!»
Бирс поморщился. Достаточно определенно! Да, сержант сшиб Рифата.
«Соммерсет Брайт завтра прилетает в Москву. Русское радио поет ему хвалу. Вот тоже предатель! Мерриуотер напрасно будет ждать от меня вестей об успехе».
- При чем тут Соммерсет Брайт? - удивился Бирс. - Записки Дарси явно потеряли связность. Должно быть, он уже принял крепкую дозу анаши. Один лист чистый, пальцы у Дарси онемели от зелья, он захватил сразу два листа. Да, так и есть.
«Курд жив! Сержант не сумел…»
Это-то, видно, и подкосило Дарси. Бирсу казалось, что он слышит крик. Вопль отчаяния, застывший в тетради…
Значит, он писал это в тот вечер. В тот последний вечер своей жизни. Дальнейшее похоже на предсмертное письмо.
«Все на содержании у русских! Азиз-бей, турки, Рифат - все против меня. Боже, накажи Рифата! Накажи всех, сорвавших „Рикошет“! Прощай, надежда! Томми, сын мой Томми, ты должен знать, кто виноват в гибели твоего отца».
Ниже косыми, пьяными буквами:
«Потомки! Склоните головы над прахом незаметного героя!»
Все! Остальные страницы пустые. Бирс закрыл тетрадь. Странное ощущение овладело им: то, что он прочел, написано вовсе не Саем. Сайлас Дарси, с которым Бирс дружил в молодости, с которым был на фронте, в Арденнах, умер уже давно, а эти записки принадлежат какому-то другому Дарси. Тот Дарси верил в жизнь, в людей. Он был крепким парнем, тот Дарси. Тяжелая служба, что и говорить! Грязная, унылая, неблагодарная работа!
Однако что же это за операция «Рикошет»? В тетради - ни намека. Бирс откинулся в кресле. Лучи вечернего солнца, янтарно-желтые, заливали комнату. Банка со скорпионами светилась, как фонарь. Насекомые точно ожили. Они словно шептались, соединившись лапами…
Стукнула дверь соседнего номера. Пришел Эпплби. Не очень-то приятно иметь с ним дело.
- Должен потревожить вас, майор, - сказал Бирс. - Не упоминал ли Дарси Соммерсета Брайта?
Эпплби отвечал с подчеркнутой нагловатой вежливостью. Да, упоминал, как раз в тот вечер, у приемника. Шла передача из Москвы, сообщалось о предстоящем визите Брайта. И Дарси вышел из себя.
- Брайт поступил подло, - бросил Эпплби раздраженно. - В такое время перекинуться к красным!
В памяти Бирса возник седой, полнеющий человек с теннисной ракеткой на корте. Они познакомились за игрой, а потом Марджери, жена Бирса, заполучила Брайта на обед. Вечно подавай ей знаменитостей! Соммерсет Брайт, оратор, философ, писатель, кумир интеллектуальной молодежи. Космические ракеты большевиков повлияли и на него! И вот теперь Брайт едет в Советский Союз. Едет посланцем мира, как он сам утверждает.
Конечно, он вовсе не красный. Так его называют только оголтелые, вроде Эпплби. Брайт был прежде с ними, проповедовал превентивную войну против русских, потом протрезвел. Вовсе не надо быть коммунистом, чтобы хотеть мира…
- Перекинуться к красным! - повторяет Эпплби. Он смотрит на Бирса с вызовом.
«Он тоже кончит, как Дарси, - подумалось Бирсу. Эта мысль поразила его и даже испугала. - А впрочем, если трезво разобраться, он самоубийца, этот Эпплби. И все самоубийцы, Мерриуотер и Ван Дорн, все сидящие на пороховой бочке и грозящие ее поджечь».
- Еще вопрос, майор, - сказал Бирс. - Вы знаете курда, по имени Рифат Эрдоган?
- Я видел его. Дарси вызывал его сюда.
- Где сейчас Рифат?
- Он на той стороне, сэр, - ответил Эпплби. - Он ушел с группой…
Значит, Дарси скрыл от майора. Скрыл и цели операции и скандал с Рифатом. Даже Эпплби! Дарси панически боялся, как бы тайна не просочилась наружу. Ван Дорн и Мерриуотер доверили только ему! Кто же еще в курсе? Возможно, Азиз-бей знает кое-что. И наверняка - Рифат. Рифат не может не знать.
Азиз-бей арендовал небольшой дом с садом в центре Карашехира, у реки. Калитку открыл подросток-слуга, одетый по-турецки - в безрукавке и широких штанах, стянутых поясом из синего шелка, обмотанным вокруг туловища несколько раз. Такие пояса носили некогда янычары. Не хватало кинжала и пистолета.
Слуга провел гостя на веранду. Под ней сонно журчала обмелевшая, притихшая река. Азиз-бей лежал на тахте. При виде Бирса он вскочил, отбросил газету.
- Смотрите, что пишет Янчин, - сказал он. - Русские - азиаты, а турки - европейцы.
«Вот еще нацист», - подумал Бирс.
- Русские - азиаты. Они хлынули в Европу из-за Урала, - продолжал с воодушевлением Азиз-бей. Он явно полагал, что доставляет гостю удовольствие.
Слуга внес угощение: цыпленка, сваренного в молоке с сахаром, ватрушки с сыром и яйцами, чай. «Вероятно, ждал визита», - подумал Бирс. Для приличия завел речь о погоде.
- В Карашехире климат лучше, чем в Стамбуле, - заметил Азиз-бей. - В Стамбуле вообще нет погоды. Там два ветра - северный и южный. Один аллах ведает, с какой стороны подует сегодня, - турок взглянул на Бирса. - Так и в политике. Никогда не знаешь…
«Я понял вас, Азиз-бей, - мысленно произнес Бирс. - Ветры меняются, откровенность может повредить».
- Климат Карашехира суров, - ответил он.
- Да, особенно для приезжих. Увы, наш друг Дарси не перенес его.
- До сих пор выдерживал, однако, - сказал Бирс и закончил решительно. - Я должен понять, что тут случилось.
- Анаша, - медленно проговорил турок. - Жертвы ее неисчислимы.
«Не хочет сказать», - подумал Бирс.
Бирс помолчал, похвалил цыпленка. Чудесное кушанье, шедевр турецкой кухни. Потом снова ринулся в атаку. Дарси забросил за рубеж агентов и очень волновался. Не постигла ли их беда?
Турок пожал плечами.
- Пока сведений нет.
- Но один вернулся, - Бирс выложил козырь. - Почему он не пошел с другими?
Брови Азиз-бея полезли вверх. Осведомленность Бирса удивила его. Но он тотчас овладел собой.
- Прискорбно, - вздохнул он. - Таковы нравы Востока! Ссора, обыкновенная ссора, насколько мне известно. Курду и турку так же трудно ужиться…
- Как двум ястребам в одном гнезде, - подхватил Бирс, теряя терпение. - Скажите по крайней мере, что с Рифатом? Где он?
- Он близко, - молвил Азиз-бей, разглядывая свои крашеные ногти. - И в то же время очень далеко от нас.
- Точнее, - попросил Бирс.
- Рифат - сын бека, вождя племени. Они все подданные Турции, но…
Налогов они не платят, чиновников не слушают. Смутьяны, истинное бельмо на глазу аллаха! В тот вечер, накануне смерти Дарси, сотня курдов на конях, с обнаженными саблями ворвалась в пригород Аскадер, где находится больница. Рифат лежал там с помятой ногой. Он угодил под машину… Что мог сделать врач, убеленный сединами Кази Руфи? Курды схватили своего соплеменника и ускакали с ним. Озорники! Нет на них управы…
Рассказывая, турок не сводил настороженного взгляда с Бирса. Майор чувствовал - гнев Азиз-бея притворен. Напротив, похищение Рифата для него кстати. Устойчивой погоды нет, ветры политики переменчивы, и держаться в стороне бывает полезно.
- Рифат теперь у своих, - подвел итог турок. - Не советую вам рисковать.
- Я должен, - отрезал Бирс упрямо. - Я обязан увидеться с Рифатом.
18
Да, надо ехать к курдам. И, конечно, не только ради Мерриуотера и Ван Дорна. Из-за них он, Бирс, не стал бы подвергать себя опасности. Он мог бы просто сообщить в своей докладной, что Рифат Эрдоган, сын вольного курдского племени, теперь вне пределов досягаемости. Ясно и так, что погубило Дарси. Операция «Рикошет», столь значительная для него, по-видимому, сорвалась. Во всяком случае, он был убежден в этом. Кто-кто, а Мерриуотер и Ван Дорн знают, в чем суть этого таинственного «Рикошета», равного по силе атомной бомбе. Им-то объяснений Рифата Эрдогана не требуется.