Гостеприимная Арктика - Стефанссон Вильялмур. Страница 108

20 сентября 1913 г., вскоре после ухода партии Стефанссона, поднялся северо-восточный ветер, который постепенно превратился в шторм. Судно начало дрейфовать к западу и через несколько дней оказалось в районе мыса Барроу. Затем ветер ослабел, и в течение последней недели сентября оно оставалось почти неподвижным возле о. Купера, находясь настолько близко от него, что, по словам туземцев, они могли различить тросы такелажа невооруженным глазом [40].

В начале октября снова поднялся шторм, и дрейф «Карлука» возобновился. Он продолжался до 20 декабря, когда судно, наконец, остановилось у береговых льдов Восточной Сибири.

Предвидя возможность гибели судна, капитан Бартлетт приказал выгрузить на лед все запасы керосина и дерева, сухари, мясо, рис, сани и лодки. Пеммикан вынули из ящиков и поместили в мешки, чтобы в случае надобности его было легче везти по льду. Механикам поручили изготовить ледовые кирки и жестяную посуду. Команде роздали оленьи шкуры, и она сшила себе из них одежду (но так неумело, что одежда сплошь и рядом рвалась по шву). Единственная эскимоска, находившаяся на корабле, Керрук, шила для всех сапоги из оленьих шкур; до гибели «Карлука» она успела изготовить около 80 пар. Ружейные патроны уложили в пакеты, по 300 штук на каждое ружье.

К середине декабря на юго-западе показалась какая-то суша. Впоследствии выяснилось, что это были о. Геральда и о. Врангеля.

4 января корабль так сильно затрещал от напора льда, что все бросились на палубу. Но затем напор приостановился. Утром 10 января повторилось то же самое. В 7 часов вечера снова раздался сильный треск, «Карлук» слегка приподнялся и накренился, а в машинном отделении открылась течь. Тогда капитан приказал всем сойти с корабля. На льду Хэдлей и эскимосы построили два больших дома из ящиков с сухарями, мешков с углем и снега; кровлей служил парус.

Около 4 часов следующего утра нос корабля погрузился в воду, а корма поднялась почти вертикально. Затем «Карлук» вдруг встал на ровный киль и медленно скрылся под водой.

В течение нескольких дней все готовились к переходу на сушу. Настоящих спальных мешков имелось только три; их предоставили Мэккею, Меррею и Беша. Остальным были выданы холщевые мешки, с небольшой шкурой для обертывания ног.

В середине января Бартлетт послал на о. Врангеля своего старшего помощника Андерсона, во главе партии, в которую входили Баркер, Кинг, Брэди, Мэмен и оба эскимоса, с тремя упряжками, нагруженными продовольствием. Моряки должны были построить на острове дом и организовать базу, а Мэмену и эскимосам было поручено привести упряжки с острова обратно в «лагерь Кораблекрушения»

В течение следующих дней были высланы три партии, чтобы устроить склады припасов на расстоянии 1, 2, 3 и 4 дней пути между «лагерем Кораблекрушения» и о. Врангеля. Это мероприятие оказалось неудачным, так как впоследствии, из-за передвижки льдов, три склада не удалось разыскать.

5 февраля вернулся Мэмен с эскимосами и упряжками. Он сообщил, что партия Андерсона осталась возле о. Геральда, от которого была отделена широкой полыньей. У них были сани с продовольствием, но не было собак. Один из партии сильно отморозил ноги. Андерсон хотел было вернуться, но побоялся, что его упрекнут в трусости.

На следующий день Мэккей, Беша, Меррей и Моррис объявили, что намерены идти на материк. Остальные возмущались тем, что партия Мэккея их покидает, и требовали, чтобы ей не оказывали никакого содействия. Бартлетт разрешил партии Мэккея взять необходимые припасы, но отказался предоставить собак.

После ухода Мэккея и его спутников Бартлетт послал Мэмена и Чэйфа с вспомогательной партией на поиски Андерсона. Мэмен вскоре вернулся, так как вывихнул ногу. Чэйф искал партию Андерсона до 10 февраля, но она исчезла бесследно. На обратном пути Чэйф встретил партию Мэккея в очень плачевном состоянии: у Морриса началась гангрена руки, а Беша отморозил ступни ног и кисти рук. Только Меррей еще держался довольно бодро. Чэйф уговаривал Мэккея и его спутников вернуться в «лагерь Кораблекрушения», но они отказались, так как знали, что там нельзя было получить никакой медицинской помощи (в лагере имелась лишь небольшая походная аптечка). После встречи с Чэйфом партия Мэккея пропала без вести.

12 февраля Бартлетт поручил Хэдлею идти с партией из 7 человек и с двумя санями на о. Врангеля. В пути Хэдлей застрелил небольшого медведя. Затем пришлось остановиться на 5 дней из-за метели; когда же приблизились к о. Врангеля на 40 миль, началась такая передвижка льдов, что пришлось возвратиться в лагерь.

Лишь к 12 марта обитателям лагеря удалось добраться до о. Врангеля и перевезти туда в несколько приемов часть припасов. За это время Хэдлей убил еще трех медведей. На побережье нашли много плавника; но стряпня затруднялась плохим качеством самодельной жестяной посуды.

13 марта Хэдлей предпринял поиски партий Андерсона и Мэккея, но безрезультатно. 18 марта Бартлетт с эскимосом Катактовиком покинул о. Врангеля и направился на материк, оставив своим заместителем старшего механика Мёнро.

Хэдлей и эскимос Курралук добыли еще трех медведей, трех медвежат и нескольких тюленей, а с наступлением весны начали охотиться на птиц, хотя стрельба по ним редко была удачной, так как приходилось пользоваться пульными ружьями (заряды для дробовых ружей были забыты на «Карлуке»). Эта охотничья добыча доставляла некоторое количество свежего мяса. Хэдлей, Мак-Кинлей и эскимосы, предпочитавшие свежее мясо пеммикану, остались благодаря этому здоровыми; но остальные люди, питавшиеся преимущественно пеммиканом, заболели нефритом на почве «отравления белками», опухли, впали в апатию и почти все время лежали. В мае Маллох и Мэмен умерли от нефрита. 25 мая кочегар Бредди застрелился.

В июне запасы продовольствия истощились. Хэдлей, по мере возможности, ухаживал за больными и продолжал охотиться вместе с Курралуком. Им удалось добыть несколько чаек и диких уток, а также небольшого моржа. На дрейфующих льдинах виднелись сотни моржей, но до них нельзя было добраться, так как умиак, спасенный с «Карлука», в свое время разрезали на куски, чтобы использовать их на кожаные подметки. На большом утесе, где находилось гнездовье морских птиц, можно было бы достать десятки тысяч яиц, но первая лестница, сделанная Хэдлеем из плавника, была слишком коротка, а вторая, более длинная, оказалась слишком тяжелой, так что Хэдлей, Мак-Кинлей и Курралук втроем не смогли ее поднять. В отдельных местах, куда можно было влезть по короткой лестнице, удавалось находить по 15–20 штук яиц.

С начала июля и до середины августа, вследствие сильных ветров и движения льдов, невозможно было охотиться ни на птиц, ни на тюленей. В течение трех недель суточный паек состоял лишь из четырех столовых ложек разложившегося тюленьего жира. Оставалось немного сушеного мяса, но его сберегали, так как хотели предпринять переход на материк, как только лед окрепнет. Когда погода улучшилась, Хэдлей и эскимос возобновили охоту на птиц; но запас патронов был очень невелик, а потому решили использовать для ловли птиц рыболовную сеть (посредством которой до сих пор не поймали ни одной рыбы). В первый же раз добыли около пятидесяти птиц, а в общей сложности — около пятисот, так что на некоторое время опасность голода миновала.

В начале сентября береговой лед окреп на протяжении 3 миль от берега, и уже оставалось мало надежды на приход судна. 5 сентября Хэдлей с эскимосом дошел до зоны пака и добыл двух тюленей. Тем временем эскимоске удалось наловить у берега довольно много трески. Это первое появление рыбы очень обрадовало всех.

На следующее утро, когда все находились в палатке, Курралук, вышедший наружу, вдруг закричал, что видит корабль. Хэдлей выскочил из палатки и, увидев, что на расстоянии 12 миль от берега плывет шхуна, велел Курралуку отправиться к кромке льда и подавать знаки кораблю. Эскимос помчался, как стрела. Вскоре корабль пришвартовался к льдине, и группа людей с него направилась по льду на берег.