Косово поле. Россия - Черкасов Дмитрий. Страница 17

— Так просвети.

— Не могу, это не мои секреты.

— Ну хоть чуток то приоткрой завесу...

— И чуток не могу. Одно скажу — далеко не все попадает на экран. Даже те случаи, когда америкашки и косовары получают по морде, — журналистка закурила. — Просто о многом говорить рано.

— Партизаны? — шепотом спросил Бранко.

— Я деталей не знаю.

— Слушай, я сейчас готовлю материал о русских добровольцах. Не подскажешь чего нибудь свеженького? Ну, случай какой... Желательно, чтоб с одиночкой был связан. Народ это обожает.

— Это тебе надо с Тиграновичем поговорить. Он с русскими общается. А я, честно сказать, только по телевизору их и видела. У нас на студии их не было.

— Шутишь! Чтоб Мирьяна Джуканович не взяла интервью у русского добровольца!

— Представь себе, да. — Сербке все меньше и меньше нравилась затронутая Бранко тема. Как то странно было для криминального журналиста интересоваться добровольцами из далекой России. И эта неожиданная встреча... Мирьяна доверяла своей интуиции. — Сенсации в их приезде не было никакой. Разве что напились с нашей молодежью и подрались с полицейским патрулем. Но это больше по твоей части.

— И все? — Бранко выглядел разочарованным.

— По крайней мере я ни о чем из ряда вон выходящем не слышала...

— А у меня была информация... Ладно, забудем. Любая война рождает легенды.

— А а! — улыбнулась Мирьяна. — Ты тоже попался на удочку Павлича?

— Какую удочку?

— Ой, да ты не знаешь? И смех и грех... Нашего главного по режиму помнишь?

— Толстого, с бородавкой на шее? — уточнил Бранко.

— Его, его... — Мирьяна сделала вид, что еле сдерживается, чтоб не расхохотаться.

— Помню. А что?

— Так от него все пошло... Месяц назад Павличу кто то принес пленку из Косова. С записью реального боя. Ну, лиц наших бойцов на экране не просматривается, есть только взрывы, стрельба и дым. А Павлич почему то решил, что на пленке материал о действиях таинственного героя одиночки. К тому же русского... И начал вопить на всех углах.

— А с чего он так решил?

— Да ты Павлича не знаешь! Он же алкаш...

— Серьезно?!

— А ты думал! — Мирьяна хмыкнула. — Только смотри, никому...

— Могила, — пообещал Бранко.

— Что у него там в голове перемкнуло, теперь уже никто, наверное, не догадается. Но результат налицо — ты пятый или шестой, кто бегает с этой историей.

— Черт! А как было бы здорово...

— Если б такое произошло, я бы первая узнала. У меня брат — командир специального батальона. Помог бы сестричке.

— Тогда понятно, — Бранко почесал затылок. — А то ведь и у нас об этом поговаривают.

— Скажи спасибо Павличу.

— Ясно, — полученные от агента БНД [19]пятьсот марок молодой серб отработал. С Мирьяной переговорил, и не его вина, что история о русском одиночке оказалась обыкновенной уткой.

Бывает...

Машину Влад решил не брать. Когда намереваешься совершить нечто противозаконное, лучшее средство передвижения — метро. Быстро, удобно, недорого. К тому же вычислить потенциального преступника среди десятков тысяч снующих туда сюда людей не удалось бы даже Шерлоку Холмсу.

Автомобили частенько обыскивают, а пассажиров подземки нет. Конечно, бывает, что какого нибудь горбоносого гражданина с огромными полосатыми сумками задерживают для проверки документов, но людям со славянской внешностью опасаться нечего.

Многое еще зависит и от одежды.

Когда идешь на дело, не стоит напяливать на себя лайковую куртку, попугайских расцветок рубаху. Надо быть скромнее. Серенькие, давно вышедшие из моды брючки, голубоватая рубашечка, коричневый, купленный в комиссионном магазине плащик с потертыми рукавами, простые ботиночки — и путь открыт к успехам. Венчать сию композицию обязательно должен синий или темно серый беретик. Это важно. Тело в беретике обычно вызывает ностальгические воспоминания о советских инженерах и аспирантах и вызывает у стражей порядка чувство жалости. Такого и останавливать без толку. Не говоря уже о личном обыске. Максимум, что можно обнаружить у столь задрипанного человечка, так это червонец на молоко для больного ребенка и квитанцию из химчистки. Паспорта «совки» обычно с собой не носят, заменяя их пропуском на работу или истертым по краям читательским билетом в Публичную библиотеку.

Неплохо работают также очки. В массивной оправе из дешевой пластмассы, с перевязанной синей изолентой одной дужкой. Это просто верх изящества, если речь идет о городском камуфляже.

И сумка. Средних размеров, из шелушащегося от старости кожзаменителя, один карабин ремня заменен на кольцо из алюминиевой проволоки, молния сбоку скреплена устрашающего вида кривой булавкой, из закрытого наполовину основного отделения высовываются корешки книг и край полиэтиленового пакета, по низу сумка прошита капроновой нитью.

Такая экипировка требует и соответствующего образу поведения.

«Совок» по натуре своей пуглив, любопытен и рассеян. Слегка склоненная набок голова, развинченная походка, сутулость, немного шаркающие шаги, усиленная работа локтями в толпе, поминутное вздергивание падающих с носа очков, выбивающиеся из под берета пряди нечесаных волос, малюсенький обрывочек газеты на щеке или верхней губе, коим еще утром был прикрыт порез от бритвы, огромные, болтающиеся на запястье допотопные часы «Ракета», ворсистый от многократной стирки воротник рубашки, небрежно постриженные явно прямыми ножницами ногти. Из парфюма — что нибудь типа «Красной Москвы», едкое, со стойким спиртовым духом. Ни в коем случае не «Фаренгейт» и не «Альфред Данхилл». Ежели надо украсить себя перстнем, дабы скрыть наколку или усилить удар кулака, то выбирается наидешевейшая печатка из плохого железа, что в изобилии продаются лотошниками возле любой станции метро. Сюжет на печатке соответствующий — никаких черепов и надписей «ZZ Top», подбирается что нибудь нейтральное — цветочек, иероглиф, пузатый восточный божок.

Если бы с Рокотовым, вышедшим в образе «совка» на охоту, столкнулся кто нибудь из давних знакомых, то биолог остался бы неузнанным.

Влад доехал до Гостиного Двора, немного покрутился в Апраксином переулке и решил пройтись пешочком до площади Восстания, визуально оценивая встреченные по пути милицейские патрули.

Раньше он не обращал особого внимания на лица и манеры стражей порядка. Но времена меняются. Отсмотрев четыре наряда патрульных, Рокотов свернул в скверик у кафе «Эльф» и устроился перекурить на лавочке. День обещал быть интересным.

«Менты с, свежее решение... Если судить по внешнему виду, проблем с отбором оружия не возникнет. Такое впечатление, что в ментовку принимают исключительно убогих. Чем страшнее и чем менее подготовлен к несению службы, тем лучше. Один другого краше... Глаза без единой мысли, походка ослабленных недельной голодовкой орангуганов, на харях — выражение надменной презрительности. Да уж, с такими стражами порядка каши не сваришь. Впору повторять опыты Чезаре Ломброзо. Только теперь создавать фенотипические портреты не преступников, а на сотрудников органов. Тяга к насильственным действиям у них на лицах написана... Правильно говорят, что нормальный человек нынче в ментовку не пойдет, — Влад выщелкнул из пачки „Невских» сигаретку и прикурил, — кунсткамера. Зомби в сером. Одно желание — побыстрее обшмонать задержанного и нажраться с приятелями в отделении... И так — изо дня в день..."

Биолог выпустил струю дыма и огляделся.

Через два дома на фасаде призывно сияли огромная зеленая надпись, «Delta Telecom» и рекламный плакат корпорации сотовой связи. Бодрый текст призывал горожан отряхнуть со своих ног прах старого мира и всей семьей присоединяться к радостям спутниковой телефонии.

«Кстати... Это мысль. Мобильник не повредит. Дополнительная возможность для маневра. И в Интернет выйти можно без опасений, что засекут. Переходник для сотового телефона на моем ноутбуке есть...»