Завещание бессмертного - Санин Евгений Георгиевич. Страница 5

Увидев римлянина, Демарх испуганно отпрянул, словно встретил живое изваяние самого страшного бога, и боком, – между статуей и Пропорцием – стал протискиваться к выходу.

– Разве так «нежно» я разукрасил бы тебя за вчерашнее? – усмехнулся Луций, глядя на покрытое синяками и ссадинами лицо носильщика: – Я бы нарезал ремней из твоей подлой шкуры и с утра до ночи стегал бы ими твою жену и детей! Но погоди – это наша встреча с тобой не последняя!

Сердито отдуваясь, Луций вошел следом за евнухом в роскошную залу. Нехотя кивнул приветливо улыбнувшемуся хозяину.

– Встретил старого знакомого? – подводя римлянина к креслу с пурпурными подушками, спросил Эвдем, делая знак управляющему удалиться. – Я понимаю, он оживил в тебе неприятные воспоминания. Но, право, это безобиднейшее и самое покорное на свете существо! Забудь о нем, словно его никогда не существовало. Тем более, что это святая правда: как только он окажет мне небольшую услугу, мои люди превратят его в воздух, землю, траву… Они, в отличие от меня, не поэты, но дело свое знают. Лучше скажи, как тебе спалось в моем дворце, не испытываешь ли ты в чем нужду или недостаток?

– В твоем дворце впору останавливаться самим богам! – искренне воскликнул Луций. – А твоим гостеприимством и щедростью остался бы, наверное, доволен сам Юпитер! Эта подаренная армии Рима партия оливкового масла, роскошная туника, твоя забота о моем безопасном передвижении по Пергаму…

– Пустяки! – мягко перебил Луция Эвдем.

– Твой дом, наверное, богаче дворца самого царя! – вкрадчиво заметил Луций, осторожно подталкивая разговор к Атталу. – И прекраснее!

– Богаче – да, – кивнул Эвдем и виновато пожал плечами. – Но – не прекраснее!

– Как?! Да твоя спальня, эти залы, коридоры со статуями… Одна только Селена, ласкающая юношу, чего стоит!

– Отныне она твоя!

– О!

– Но остерегайся! – лукаво поднял палец Эвдем. – Если от невинных ласк со спящим Эндимионом Селена родила пятьдесят дочерей, то тебя ждет настоящее разорение бесчисленным количеством приданных! Ведь, судя по вчерашним восторгам танцовщиц, ты далеко не сонный человек!

Вспомнив приятно проведенную вторую половину вчерашнего пира, Луций довольно усмехнулся и вздрогнул от неожиданного вопроса:

– Когда велишь запаковывать эту статую?

«Выпытывает, что именно привело меня в Пергам: оливковое масло, которое он уже закупил, или… Ай, хитрец, задурманивает приятными разговорами, чтобы узнать главное. Но меня так просто не проведешь!»

Не переставая улыбаться, Луций ответил уколовшему его острым взглядом Эвдему:

– Благодаря тебе этот поистине царский подарок можно упаковывать хоть сегодня. Но… – нарочито долго помедлил он, – я хотел бы осмотреть Пергам. Когда мне еще представится такая возможность? И потом – мне очень надо повидать вашего царя, о котором столько противоречивых слухов у нас в Риме, но вряд ли это возможно…

– В Пергаме все возможно! – вдруг послышалось за спиной Луция.

Римлянин обернулся и увидел поигрывающего плеткой коренастого человека с жестким, надменным лицом.

– Я к тебе, Эвдем! – не сводя глаз с римлянина, обратился к хозяину незнакомец.

– Это – Зимрид, начальник кинжала, то есть охраны нашего царя! – представил его Эвдем. – А это Гней Лициний, – показал он на Луция. – Мой гость и друг приехал сюда с легацией для закупки нашего оливкового масла.

– Легацию! – коротко бросил Зимрид, протягивая руку к Луцию.

– Что? – испуганно переспросил тот, бросая взгляд на Эвдема.

– Легацию! – настойчивее повторил начальник кинжала и, когда побледневший Пропорций, увидев чуть заметный кивок хозяина, достал свой подорожный документ, буквально выхватил его из рук римлянина. – Так. «Дана Гнею Лицинию… – Зимрид поднял глаза на Луция, словно прикидывая, подходит ли ему это имя. – В том, что он… оказывать содействие…» Подпись… печать… Все верно! Так зачем ты приехал в Пергам?

– Здесь все написано! – кивнул на легацию Луций, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом начальника кинжала. – Закупить оливковое масло для армии Фульвия Флакка…

– Это ты расскажешь в Риме своему Фульвию Флакку! – с нескрываемой угрозой посоветовал Зимрид. – А мне скажешь правду.

– Ты забываешься! – воскликнул Луций. – Перед тобой посланник великого Рима! Будущий сенатор, может быть, даже консул!

– Тем более! – усмехнулся Зимрид и угрожающе придвинулся к римлянину: – Правду! Ну?

– Но почему ты не веришь мне? – пролепетал Луций, отступая назад и чувствуя спиной стену.

– Потому что покупатели оливкового масла не приезжают в Пергам с легацией, подписанной самим претором, который, как мне известно, сейчас у вас за главу государства! Потому что ты, всадник, можешь стать сенатором только, если окажешь своему Риму неоценимую услугу! Потому что…

– Оставь его, Зимрид! – вступился за Луция Эвдем. – Он мой гость и ничего плохого не замышляет против Пергама! Гней, подтверди!

– Клянусь! – воскликнул Пропорций, пряча за спину руку с рубиновым перстнем.

– Смотри, Эвдем! – пригрозил Зимрид, отходя от Луция, – помимо – гм-м – двух талантов, это может стоить тебе головы!

– Моя голова давно уже ничего не стоит. Одно слово Аттала – и…

– Как сказать! – загадочно покачал головой начальник кинжала. – Еще десять талантов – и ты, как прежде, каждый день сможешь иметь счастье лицезреть Аттала и беседовать с ним!

– Это невозможно… – прошептал Эвдем. – Ты шутишь!

– В Пергаме – все возможно! – усмехнулся Зимрид. – Но прежде ты должен съездить на Хиос, Родос, Делос, обшарить все рабские рынки и найти такого лекаря, который смог бы избавить нашего царя от мучительной болезни!

– Что – у него опять сердцебиения?

– Увы! – сокрушенно покачал головой начальник кинжала. – И против них бессильны острые мечи и пики моих верных людей. Найди такого лекаря, Эвдем. И я в тот же день представлю тебя царю!

– А меня?… – шагнул вперед Луций. – Я… заплачу!

– Может, и тебя! – кивнул Зимрид. – Если только, конечно, это не пойдет во вред базилевсу, хотя какой ему может быть вред от вашего старого, алчного претора! Так – какие-нибудь беспошлинные закупки пергамента для Египта, куда ввоз его строго запрещен нашим законом. Я угадал?

– Я восхищен тем, что ваш царь доверил должность начальника кинжала столь проницательному человеку! – деланно изумился Луций.

– То-то! – назидательно заметил Зимрид. – А денег твоих мне не надо! Да-да! – повторил он удивленно приподнявшему бровь Эвдему. – Не надо! Вдруг я сам когда-нибудь стану базилевсом! – в шутку сказал он, и глаза его лукаво блеснули. – Вспомни тогда, Гней Лициний, о моей услуге!

– Конечно, не забуду, когда сам стану консулом! – тоже в шутку сказал Луций, и глаза его повеселели.

4. Лавка Артемидора

После посещения Эвдема счастливый Демарх, сжимая в кулаке три золотых статера – целое состояние для его семьи, торопился выполнить приказание своего нового господина. Ноги сами несли его к лавке купца, у которого вчерашним вечером он договорился встретиться с рабом Артемидора.

– Самого Артемидора пока нет, – сказал тогда раб, сочувственно выслушав рассказ Демарха о пропаже вещей перед алтарем Зевса. – Он в отъезде вот уже два месяца. Но твои сведения о том, как римляне готовы поступить с нами, могут заинтересовать его друзей. Приходи завтра!

Демарху понравился этот раб – образованный и мягкий, как все рабы из далекой Греции. Но что-то в его голосе, в привычке то и дело оглядываться во время разговора вызывало неприятное ощущение.

«В лавке этого Артемидора явно зреет что-то преступное! Недаром Эвдем сказал, что это один из самых опасных домов в Пергаме! – на ходу думал он. – И это наверняка так, хоть там и говорят о своей ненависти к римлянам. Не может такой добрый и справедливый человек, как Эвдем, преследовать хороших людей. Значит, Артемидор, его друзья и даже рабы замыслили заговор, может, они собираются рассорить Пергам с Римом, а это – война, в ходе которой погибнут или попадут в рабство многие пергамцы, как знать, возможно, и мои дети! Это новые бессмысленные разрушения святилищ и храмов, быть может – о боги! – даже великого алтаря Зевса!..»