Могол - Савадж Алан. Страница 58

Но Ричард намеревался по возможности вести агрессивную защиту. Против дозора он сразу вывел полк кавалерии за ворота. Раджпуты были удивлены и отошли, потеряв несколько человек.

Моральный настрой защитников города за стенами поднялся.

Ричард спешно послал еще одного гонца в Лахор, сообщая султану, что осада начинается со дня на день, и заклиная того поторопиться.

Но в следующие две недели ни одного раджпута не было видно у стен Дели. Тогда Ричард сам разослал дозоры, которые возвратились с сообщением, что Хему осадил Агру.

— Отлично, это хорошая новость, — сказал Ричард. — Каждый день, который продержится Прабханкар, это день, сохраненный для Акбара. Если бы Прабханкар смог выстоять до муссонов, мы бы наверняка победили.

Но уже через три дня его разведчики сообщили, что Агра сдалась.

— Всего через две недели? — поразился Ричард. — Город был взят приступом?

— Нет, Блант-бахадур. Раджа Бикрамджит потребовал сдачи, и после непродолжительных переговоров Прабханкар-эмир уступил.

— Он предал нас, — сказал Махмуд.

Казалось, не было другого объяснения. И если Прабханкар оставил их...

Невозможно было сохранить эту новость в тайне от горожан. По базарной площади поползли слухи.

— Еще есть время тебе уйти, — вновь сказал Ричард Гиле.

— Мне некуда идти, — напомнила она ему.

Тогда он посмотрел на Исканду, но та решила остаться с матерью.

Неделю спустя раджпутские войска стали собираться под стенами Дели. Были посланы отряды перекрыть доступ к городу и с севера. Поэтому теперь нечего было и думать о бегстве. Не стало и возможности послать гонцов в Лахор.

«А может быть, и Питер покинул меня», — горько подумал Ричард.

Он стоял на стене над главными воротами, когда трубы возвестили о прибытии Хему.

Индус ехал на слоне, в одиночестве восседая в хаудахе. За ним следовали другие слоны. Животное раджи окружала конная свита в блистающих одеждах.

Впереди него шел мул, верхом на котором был задом наперед посажен совершенно голый Прабханкар. Его ноги были связаны под животом животного, так что он не мог двигаться, а руки — за спиной. Голова его свесилась в изнеможении на грудь, а на плечах краснели кровавые рубцы от кнута.

Если, как сначала казалось несомненным, он предал Агру, то теперь сам был предан Хему.

«Ему следовало бы получше знать коварство Хему», — подумал Ричард жестко.

Процессия остановилась. Впереди выступил глашатай, привлекая к себе внимание ударами в барабан.

— Слушайте меня! — закричал он защитникам города. — Это слова его величества раджи Бикрамджита, правителя Делийского королевства. Откройте ворота и примите своего хозяина!

Ричард сверху посмотрел на него.

— Передай своему хозяину, пусть откроет сам. Если сможет.

Вокруг него захохотали в знак одобрения, и эти слова быстро распространились по всему городу. А глашатай между тем продолжал:

— Мой хозяин хочет предостеречь вас от судьбы, которая ждет тех, кто посмеет противостоять ему.

— Разве Прабханкар не сдал Агру? — спросил Ричард. — И все же я вижу его здесь связанным, похоже, в наказание.

— Он наказан, потому что был врагом его величества раджи Бикрамджита всю жизнь, — заявил глашатай.

— Скажи своему хозяину, что я его враг еще дольше, чем Прабханкар-хаким, — заявил Ричард. — Чтобы наказать меня, ему придется взять приступом эти стены.

Глашатай развернулся и ускакал назад к раджпутским шеренгам.

Ричард повернулся к Махмуду, стоящему рядом.

— Будь готов принять смерть, — сказал он.

Но сначала пришлось принять смерть Прабханкару, казненному на виду у всех защитников.

Его сажали на кол на турецкий манер. Кол был пятнадцати футов длиной, заостренный с одного конца и толстый с другого, так что мог стоять вертикально.

Пешие солдаты быстро выкопали углубление перед главными воротами города. Прабханкара сняли с мула и тонкий конец кола вставили ему в зад. До тех пор пока острие не вошло внутрь, он молчал. Только когда уже не было сил терпеть невыносимую боль, он закричал и затих лишь с наступлением смерти. Кол, прорвав грудную клетку, вышел наружу. Жердь с нанизанным на нее телом поставили вертикально и вкопали в углубление, оставив этот страшный монумент на виду на время всей осады.

Ричард посмотрел на Махмуда. В Дели каждый день сажали на кол преступников, но никогда — людей высокого происхождения. Сейчас ни у кого не осталось сомнения относительно собственной судьбы в случае сдачи города и пленения.

— Мы должны, победить или умереть, отец, — горячо сказал мальчик.

Был проведен первый выстрел из пушки по осаждающим.

Как медленно собирали армию в Лахоре. Байрам-хан, казалось, решил не рисковать, а Акбар с удовольствием поручил все военные приготовления своим советникам.

Нужно было многое обдумать. Ведь Питер вскоре понял, что не только он испытывает недоверие к Байраму. Персидская мать Акбара Хамида Бану-бегам и его бывшая нянька Махам Анага, в чьей компании молодой султан предпочитал проводить время, явно относились к визирю с подозрительностью. Питер чувствовал, что эти женщины могли бы оказаться его союзницами в будущем. Однако их редко можно было встретить, и молодому человеку никак не удавалось сообразить, каким образом сообщить, что он их единомышленник.

В отсутствии женщин Акбар расспрашивал молодого Бланта о внешнем мире, из которого сам он был исключен небрежением своего отца.

Акбар выказывал такую же любознательность, какой обладали Бабур и Хумаюн, но, к удивлению Питера, не умел ни читать, ни писать.

Питер относился к нему с неподдельным интересом, чувствуя его незаурядность. Акбар жил отдельно от отца большую часть своей короткой жизни. Безразличное отношение к нему Хумаюна не шло ни в какое сравнение с тем интересом и любовью, что проявлял Бабур к своему первому законному сыну. Акбар был полностью воспитан женщинами. В вопросах политики и военного дела его наставлял Байрам. Афганец исподволь воспитывал в молодом султане подозрительность и ту ограниченность политического видения, какая свойственна истинному жителю гор. Акбар на первый взгляд полностью признавал превосходство Байрама в суждениях о государственных делах, но иногда высказывал и собственное отношение. Тогда их решения причудливо переплетались. Но было ли это его самоутверждением? Или он просто становился рупором матери и няньки, стоящих за его спиной? Нелегко было разобраться, кто же в действительности собирался править Делийским султанатом.

Одно было совершенно неоспоримым для Питера: Ричарду необходимо, чтобы Байрам привел армию как можно быстрее.

И вот сейчас, когда Байраму требовалось вести армию на помощь Дели, выяснилось, что в его распоряжении была не армия, а одно название: патаны оказались не самыми дисциплинированными воинами. Поэтому Байрам послал гонца в Кабул, прося помощи у Мирзы, но тот ответил, что опасается нападения с севера, и никого не прислал.

— Ваш брат ведет двойную игру, — заявил Байрам. — Он хочет, чтобы вы оставили или изменили свои устремления, мой господин. Если вы выстоите, он, несомненно, подтвердит свою верность вам. Если же падете, он постарается воспользоваться этим для укрепления своей славы.

— Но я не могу одновременно вести боевые действия и с братом и с Хему. Пойдем с тем, что у нас есть.

— Этого недостаточно, — настаивал Байрам. — В такой ситуации вам лучше послать приказ Блант-бахадуру покинуть Дели и присоединиться к вам здесь со всеми людьми, которых он сможет собрать. Слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы моголы защищали города, укрываясь за стенами? Моголы сражаются в открытую. В открытом бою мы победим Хему.

Акбар посмотрел на Питера Бланта, которого часто приглашал присутствовать на военных советах.

— Что касается моего дяди, Байрам-хан, то под его командой очень мало моголов. У него всего три тысячи кавалерии, остальные — пехотинцы. Ему только и остается, что сражаться с раджпутской кавалерией из-за стен.