Коллекция геолога Картье - Рыкачев Яков Семенович. Страница 24

Брокар бросается к своему пиджаку, достает бумажник и дрожащими пальцами извлекает все его содержимое. И сразу успокаивается: восемьсот десять долларов! Значит, он потратил вчера всего двадцать долларов. Но какая все же неосторожность: таскать при себе все свое достояние, когда в номере имеется сейф. Попадись ему вчера другие собутыльники, им проще простого было бы вытащить у него бумажник. Здорово же ему повезло, что попались хорошие, честные парни!..

Но среди них была и девушка, да, да, черноволосая девушка с миндалевидными глазами! Эта девушка имела какое-то особое отношение к нему, Брокару, у него до сих пор сохранилась о ней хоть и смутная, но теплая, нежная память.

Ого, уже без четверти три! Говорят, что горячая ванна — лучшее лекарство от похмелья. Брокар напускает полную ванну воды, он долго нежится в ней, он даже мурлычет от наслаждения. Подумать только, что есть люди, которые всегда в полной беззаботности живут вот так, как живет сейчас он, Брокар, в этой комфортабельной гостинице. При этом они не зависят ни от каких мистеров Хеллсов, ни от каких Стампов, не боятся, что их изобличат в присвоении чужого открытия, не пребывают в постоянной тревоге, что их вот-вот выбросят на улицу без гроша, как ни на что не годный человеческий хлам…

Брокар вышел из ванны обновленный, головная боль исчезла без следа, он снова был полон энергии и надежд. Да, не забыть прихватить с собой рукопись! Брокар достает из кармана ключ и отпирает средний ящик. Ящик пуст, рукописи там нет. Где же она, черт возьми? Ведь вчера ночью, уходя из дому, он положил ее именно в этот ящик! Быть может, она в одном из боковых ящиков? Но и там ее нет! А что, если память обманывает его и он, как обычно, запер рукопись в сейф? Но рукописи нет и в сейфе. Брокар начинает лихорадочно рыскать по двум своим комнатам, в растерянности он ищет рукопись в платяном шкафу, под кроватью, под диваном, под креслами, он заглядывает даже под ковер, но рукописи нет и нет! Да и не может же она в конце концов находиться там, куда он ее не клал! Он же точно помнит, что после трех бутылок вина поленился открыть сейф и запер рукопись в средний ящик стола. А раз там ее нет — значит, ее украли!..

Брокар вызывает коридорного служителя и с пристрастием допрашивает, не мог ли кто посторонний забраться в номер в его, Брокара, отсутствие.

— Что вы, мистер Брокар! — слуга даже улыбается такой дикой мысли. — У нас это невозможно. Кроме меня, никто в вашем номере не был и быть не мог! А почему мистер спрашивает об этом? У мистера что-нибудь пропало?

— Да так, пустяки.

— Но все же, — очень серьезно говорит слуга, — я обязан немедленно сообщить о пропаже администратору!

— Да нет, сущий пустяк… — смущенно бормочет Брокар. — Одна бумажка. Возможно, я сам обронил ее в городе…

— Ну, разве если бумажка, — успокаивается служитель. — Конечно, бумажку нетрудно было вам обронить.

На этом разговор обрывается. А рукописи все же нет, и страшно подумать, в чьи руки могла она попасть. Между тем уже четыре часа. Стук в дверь. Входит элегантно одетый молодой человек, называет себя шофером и предлагает Брокару немедленно сойти вниз и сесть в машину. Брокар следует за молодым человеком и через десять минут входит в ту самую комнату без окон, в которой уже беседовал однажды с мистером Хеллсом.

На этот раз Хеллс заставил долго ждать себя.

«Он нарочно играет со мной в эту нехитрую игру, — думает Брокар. — Целую неделю не давал знать о себе, чтобы довести меня до отчаяния. Теперь он заставляет меня ждать вот уже два часа, хотя велел явиться к четырем. Он хочет таким способом сломить мою волю. Что ж, поборемся. Если бы только не эта ужасная история с рукописью…»

Когда Хеллс вошел в комнату, Брокар в небрежной позе полулежал на диване и чуть всхрапывал. Хеллс подошел к нему вплотную и стал молча глядеть на него. Брокар, будто еще в дреме, пошевелился, приоткрыл глаза, мило улыбнулся хозяину и привстал с дивана.

— Бога ради, простите, я тут немного вздремнул у вас… — Он потянулся и развязно добавил: — Да и вы хороши: заставили ждать себя битых два часа, я уже хотел уходить, право!

А Хеллс смотрел на него все так же молча, с холодным презрением.

— Что вы смотрите на меня, как змея на кролика? — глупо пошутил Брокар, смущенный его немигающим взглядом. — Эти психологические приемчики нам известны.

Хеллс брезгливо отвернулся и отошел от Брокара.

— Довольно вам ломаться! — сказал он резко. — Не советую делать этого и впредь. Я не веду с вами никакой игры, у меня нет в этом нужды. Отношения ясные: вы — автор открытия, в котором мы заинтересованы. Однако не забывайте: на деле вы  п о д с т а в н о й  открыватель уранового месторождения и потому со всеми вашими потрохами находитесь в наших — в моих — руках! Если вы будете вести себя, как отпетый дурак, я вышвырну вас из Соединенных Штатов и разоблачу на весь свет как жулика, укравшего чужое открытие. Если же вы посмеете стать нам поперек пути и начнете заигрывать с нашими конкурентами или врагами, я попросту уничтожу вас, и притом таким способом, что никакой ваш депутат не отыщет концов! Ясно?

— Допустим, что ясно.

— Допустим — говорите вы?.. — зло сощурился мистер Хеллс. — Мне кажется, Брокар, что вы недооцениваете учреждения, с которым связали свою судьбу!

— И не думал связывать.

— Не думали? А расписка на тысячу долларов, полученных вами в Париже? Если эта расписка попадет в руки вашей разведки…

— Вот вы о чем!..

— Но дело даже не в расписке и не в том, что мы в любой момент можем изобличить вас как вора, укравшего чужую рукопись. Главное — что в Экваториальной Африке, в английской колонии Буала, находится крупнейшее в мире и никому пока не известное месторождение высококачественного атомного сырья. Никому — кроме вас, Брокар, и нашего учреждения. Неужели вы полагаете, что в таких условиях можете считать себя в безопасности, если не будете служить нам верой и правдой, как самый преданный раб?

— Да что вы все стращаете меня! — разозлился Брокар. — Я уже слышал те же угрозы от вашего Стампа. Что я, в лапах гестапо, что ли? Эти времена, знаете ли, миновали. Да и что я такого сделал, чтобы дать вам повод к подобным разговорам?..

23. СЛОВА И ЖЕСТЫ

По своей натуре Хеллс не был злодеем, хотя и не остановился бы перед злодеянием, если бы того потребовали «интересы работы». Секретная служба была для него — да и для всех его сослуживцев — бизнесом, и, как всякий бизнесмен, он выше всего ставил личное преуспеяние. Хеллс был бизнесменом молодым, энергичным, неглупым, гибким, бесцеремонным, на редкость работоспособным, широко осведомленным, с отличной, всеядной памятью. В короткое время сумел он создать вокруг себя ореол незаменимости, его высоко ценил сам «босс» центрального разведывательного учреждения, перед ним открывалась незаурядная карьера. Вот тогда-то, зная, как все зыбко на этом свете, пустил он смутный слух, будто бы с первого дня своей работы ведет дневник, в который заносит все, относящееся к деятельности и личному поведению высших чинов секретного учреждения, и что дневник этот хранится в месте потайном и никому не доступном. Это был сильный козырь, и под его защитой Хеллс чувствовал себя уверенно и спокойно.

— Видите ли, Брокар, — заговорил он доверительным тоном, — дело идет сейчас о смертельной схватке двух миров, и в конечном счете именно мы — наше учреждение — призваны определить, когда начать эту схватку. В этих условиях нам не до сентиментов. Если вам угодно знать, в нашем учреждении есть немало работников бывшего гестапо, мы высоко ценим их опыт и во многом следуем ему. Учтите это в ваших расчетах, Брокар, иначе можете жестоко просчитаться. И знайте: я больше не вернусь к этим разговорам. Отныне я буду только приказывать, а вы — повиноваться!

— Повторяю, я же ничего такого не сделал… Вы обещали представить меня в прошлый понедельник какой-то комиссии, и я ждал, ждал…