Путешествие стипендиатов (илюстр) - Верн Жюль Габриэль. Страница 65
— Следовательно, — заметил Альбертус Лейвен, — они уже знали, что «Стремительный» вот-вот должен отправиться в плавание, имея на борту лишь капитана и команду судна…
— Конечно, — подтвердил Роджер Хинсдейл. — В газетах сообщалось об отплытии барка тридцатого июля, и как раз накануне они сбежали из куинстаунской тюрьмы… Они сыграли ва-банк и выиграли!…
— И вот, — заметил Аксель Викборн, — в ночь, предшествующую нашему приезду, несчастный капитан Пакстон и экипаж были захвачены врасплох, перебиты и выброшены за борт…
— Точно, — добавил Джон Говард, — а затем тело одного из этих бедняг вынесло течением на отмель, где его и нашли, как об этом сообщили на Барбадосе…
— А вспомните-ка, до чего дерзок был этот Маркел!… — воскликнул Тони Рено. — Не моргнув глазом, он объявил офицеру с «Эссекса», что потерял одного из своих людей в заливе… и даже прибавил, что если несчастный Боб получил удар ножом в грудь, то это, несомненно, дело рук одного из бандитов с «Галифакса»!… Ну и злодей! Только бы его поймали… осудили… приговорили… и повесили… вместе со всей шайкой!
Несколько замечаний, которыми обменялись беглецы, в то время как лодка медленно скользила на север, доказывали, что теперь они разгадали до конца, при каких обстоятельствах со вершилось злодейское убийство капитана Пакстона и его команды, и поняли, что, когда они сами явились на борт судна, там уже хозяйничал Гарри Маркел со своими пиратами! Да, теперь это было совершенно ясно!
И тут Хьюберт Перкинс задал вопрос, который у всех вертелся на языке:
— Почему же в таком случае «Стремительный» не вышел в море, не дожидаясь нашего прибытия?…
— Из-за отсутствия ветра, — догадался Луи Клодьон. — Вспомни-ка, Хьюберт, тогда в течение двух дней стоял полный штиль, как и сейчас… Во время нашего перехода из Бристоля в Корк не было ни малейшего дуновения ветерка… А значит, совершив свое черное дело, Маркел надеялся поднять паруса, но не смог этого сделать…
— И тогда, — добавил Роджер Хинсдейл, — злодей решил продолжать играть свою роль… И вот он стал капитаном Пакстоном, а остальные — матросами «Стремительного»…
— Подумать только, вот уже почти два месяца, — воскликнул Тони Рено, — мы живем бок о бок с этими негодяями… пиратами… убийцами… и они оказались настолько ловкими, что мы принимали их за честных людей…
— О, не скажи! — заметил Альбертус Лейвен. — Они никогда не вызывали ни у кого из нас особой симпатии…
— И даже этот Корти, так старавшийся нам услужить!… — заявил Аксель Викборн.
— И уж конечно, Гарри Маркел, который ну никак не походил на капитана Пакстона! — добавил Хьюберт Перкинс.
Уилл Миц молча слушал мальчиков. Ничего нового сообщить друг другу они не могли. Затем все принялись вспоминать, не без стыда и запоздалого гнева, похвалы, которые они расточали капитану и экипажу судна, слова благодарности, которыми они осыпали этих злодеев, премию, выданную миссис Кетлин Сеймур банде гнусных убийц…
И самым велеречивым в выражении этих похвал был, конечно, мистер Паттерсон, не жалевший громких фраз!
Однако сейчас ментор был далек от того, чтобы задумываться о прошлом и о том, какие дифирамбы он пел капитану Пак стону. Сидя на дне шлюпки, он едва ли слышал замечания, звучавшие рядом, ибо если он о ком-то и думал в эту минуту, то это, безусловно, должна была быть миссис Паттерсон.
В действительности же он не думал ни о чем…
И тут возник последний вопрос, на который был дан вполне правдоподобный ответ.
Почему, приняв на борт судна лауреатов Антильской школы, Гарри Маркел не избавился от них в самом начале плавания, чтобы отправиться в Южные моря?…
На этот вопрос Луи Клодьон дал следующий ответ:
— Я думаю, он намеревался разделаться с нами, как только «Стремительный» выйдет в открытое море, но из-за штиля был вынужден задержаться в бухте и вдруг узнал, что на Барбадосе каждый пассажир должен получить премию, и с присущей ему дерзостью решил вести «Стремительный» на Антилы… Выходит, нас спасла его алчность!…
— Да, — подытожил Уилл Миц, — точно… именно такова, по-видимому, была причина, и только его желание завладеть деньгами спасло вам жизнь, юные господа… если только нам действительно удалось спастись, — еле слышно добавил молодой моряк, поскольку положение явно осложнялось, хотя он и старался ничем не выдать своего беспокойства.
Действительно, вот уже почти час как шлюпка блуждала в сплошном тумане. И никаких признаков судна, хотя выбранное направление выдерживалось правильно.
Но, не имея компаса, Уилл Миц не мог ориентироваться и по звездам, а времени уже прошло больше, чем было необходимо, чтобы добраться до судна. А что, если они его проскочили?… Куда плыть дальше, на восток или на запад?… Но ведь это значит подвергать себя риску наткнуться на «Стремительный»!… Не лучше ли подождать, пока туман рассеется, а это могло произойти с восходом солнца, то есть через четыре-пять часов?… Тогда шлюпка могла бы добраться до судна, и даже если допустить, что беглецов заметят со «Стремительного», Гарри Маркел не осмелится их преследовать. Да, положение для беглецов складывалось незавидное…
Правда, как знать, а вдруг небольшой рассветный бриз позволит «Стремительному» направиться на юго-восток? Теперь Уилл Миц, кажется, начинал догадываться, почему Гарри Маркел избрал этот курс. К несчастью, и другое судно сможет продолжать плавание в противоположном направлении, и с восходом солнца оно исчезнет. Что станет со шлюпкой с одиннадцатью пассажирами, отданной на волю ветра и волн?…
В любом случае Уилл Миц старался удержать шлюпку как можно дальше от «Стремительного».
Час ночи — никаких изменений. Кое-кто из беглецов начал проявлять видимое беспокойство. Полные радужных надежд в момент бегства, они уверяли себя, что через какие-то полчаса будут в полной безопасности. Но вот уже два часа они скитались по ночному морю в поисках злосчастного судна… и надежды таяли…
Луи Клодьон и Роджер Хинсдейл, обладавшие большим самообладанием и энергией, старались поддержать товарищей, как только раздавалась какая-нибудь жалоба или чувствовалось проявление слабости, за исключением мистера Паттерсона, который, казалось, впал в состояние прострации.
Уилл Миц всячески помогал юношам.
— Не теряйте надежды, не падайте духом, юные друзья, — повторял он. — Ветра еще нет и в помине, судно должно быть где-то здесь… И как только с восходом солнца рассеется туман, мы сразу обнаружим, что наша шлюпка уже далеко от «Стремительного», а нам достаточно пары взмахов весел, чтобы оказаться на борту незнакомца.
Однако молодой моряк был в глубине души чрезвычайно обеспокоен, хотя и старался ничем не выдать тревоги, догадываясь, как это может отразиться на его спутниках.
А разве не следовало опасаться, что один из пиратов уже обнаружил, что пассажиры сбежали, что Гарри Маркел разгадал их замысел и сейчас во второй шлюпке с несколькими головорезами устремился в погоню?… Вполне вероятно, вполне… К тому же разве не было для лже-Пакстона чрезвычайно важно теперь схватить беглецов, поскольку штиль приковал барк к месту?…
Но, с другой стороны, как только бриз позволит пирату поднять паруса, не возникнет ли для него опасность, что неизвестное судно, более быстроходное, чем «Стремительный», бросится его преследовать, поскольку капитан будет уже в курсе событий?…
Поэтому Уилл Миц отдал команду сушить весла. Шлюпка замерла неподвижно, то едва поднимаясь, то опускаясь на ленивой волне. Все напрягли слух, со страхом ожидая, что вот-вот из клубов тумана донесется голос Джона Карпентера или еще какого-нибудь головореза.
Прошел еще час. Луи Клодьон и его друзья сменялись на веслах единственно для того, чтобы удерживать шлюпку на месте. Отплывать дальше Уилл Миц не хотел, поскольку не знал, в какую сторону двигаться. К тому же к моменту восхода солнца следовало держаться как можно ближе к неизвестному судну, чтобы постараться привлечь внимание его команды или попытаться догнать его, если оно начнет движение.