Индия. Записки белого человека - Володин Михаил Яковлевич. Страница 16

«И впрямь интеллигент, пусть и в первом поколении. Вон как рефлектирует!» — с этой мыслью и неожиданно возникшей симпатией к гиду я и засыпаю на неровной дороге.

Меня будит Гошка. У него круглые от ужаса глаза.

— Слушай, я, кажется, Джексона прикончил, — говорит он и показывает на лежащее на земле тело гида. В горле у того торчит стрела. Странное дело, в этот момент я думаю не о Гошке и бедняге Джексоне — перед глазами возникает лицо Гошкиной мамы, Нонны Георгиевны. «Не уберег!» — говорит она.

Я пытаюсь вспомнить, есть в Индии смертная казнь или нет. Есть… Или нет… По идее, не должно быть: индийцы в большинстве своем вегетарианцы, а значит, не желают ничьей смерти. «Но срок ему дадут по самое не могу, конечно!» — думаю я, глядя на Гошку.

Гошка стоит со склоненной головой. Что-то в его позе мне не нравится. Я вглядываюсь в его лицо и понимаю, что он смеется. А тут и Джексон с хохотом вскакивает с земли:

— Нет смертной казни! И смерти нету! — кричит он почему-то по-русски. А Нонна Георгиевна исчезает, тает в воздухе, успев напоследок послать мне воздушный поцелуй.

— Мы просто играем в дикарей, — говорит Гошка и, скорчив рожу, неожиданно резко хлопает меня по животу.

Боль остается и после того, как я просыпаюсь уже по-настоящему. Мне не сразу удается разобраться, где реальность, где сон. Тело сотрясается в ознобе, и, несмотря на вечернюю духоту, я чувствую холод.

На ночь Джексон дает мне выпить какую-то дрянь — меня рвет, но к утру болезнь проходит. Если я что и чувствую, так только слабость и сильнейший голод.

Утром Гошка выглядит мрачным.

— Надоели дикари. Хочу на океан, — лаконично объясняет он.

Мне тоже хочется на океан. И тоже надоели дикари. А еще я устал быть первооткрывателем! Мы с Гошкой все же страшно далеки от Миклухо-Маклая и хотим назад, в люди.

Джексон, словно почувствовав наше настроение, обещает на завтрак жареную рыбу. Это подбадривает и делает жизнь выносимее. После креветок на озере Чилка самым запоминающимся блюдом в нашем меню был рассказ о ритуальном супе.

В остальное время Джексон кормил нас самоса[14] и фруктами.

Мы завтракаем в брезентовом шатре с газовой плитой внутри. Рыба похожа на карпа, только костей больше. Несмотря на это, с голодухи она кажется невероятно вкусной. Джексон и водитель тоже едят, но за отдельным столиком. В это время открывается полог шатра и внутрь входит индиец. На ходу он проводит расческой по обеим сторонам от ушей и, радостно улыбаясь, идет к столику, где завтракают наши сопровождающие. Я оторопело перевожу взгляд с вошедшего гостя на сидящего водителя и обратно, словно столкнувшись с аномальным явлением.

— Близнецы! — поясняет Джексон.

Братья и в самом деле похожи до такой степени, что, если бы не растительность на ушах, различить их было бы попросту невозможно. «Слаб наш Оцеола перед этим Виннету!» — думаю я, сравнивая близнецов: у водителя волосяной веер раза полтора короче, чем у брата. Рядом они смотрятся как невиданная раса, как марсиане, спустившиеся на землю, чтобы позавтракать рыбой на рынке племени мали.

Уже в Москве, ища в Интернете информацию о диковинных прическах, я наткнулся на Книгу рекордов Гиннесса, где черным по белому было сказано, что самые длинные волосы растут на ушах некоего Радхаканта Баджпаи из штата Уттар Прадеш. И длина их достигает 13,2 см. Тоже мне достижение… Видели бы эти эксперты от Гиннесса двух сидящих сейчас неподалеку от меня и поглощающих рыбу близнецов! Находясь в полуметре друг от друга, они время от времени соприкасаются своими диковинными волосами, словно тончайшими антеннами, и никто не обращает на это внимания.

— А откуда взялся этот братец? — спрашиваю я Джексона, когда мы выходим из шатра.

— Работает неподалеку строительным инженером. Вот и подъехал в родные края. Они оба из здешнего племени сапорайя… — Гид смотрит на меня и, заметив мое удивление, как обычно, подмигивает: — Мы все немного дикие люди!

К середине дня Джексон довез нас до Висахапатнама, и мы оказались в центре трехмиллионного города. Индийские города ужасны: еще не попав туда, хочется сбежать. Мы и не стали задерживаться в человеческой толпе и в тот же день уехали к океану. На рассвете у рыбацкой деревни нам открылась знакомая картина: рыбаки сидели на корточках, и набегавшие волны касались их ступней.

Я отошел подальше, чтобы искупаться, а Гошка остался делать зарядку и загорать. К тому времени, когда я вернулся, Гошка, вооружившись луком, посылал стрелу за стрелой в останки полусгнившей рыбачьей лодки. Он стоял ко мне спиной — весь напружинившийся, бритоголовый, мускулистый, с волосатыми руками и ногами — и было в его позе и в нем самом что-то дикое и устрашающее.

— А ты, похоже, недалеко ушел от тех дикарей! — крикнул я и показал на сидящих у воды рыбаков.

— Любых двух людей отделяют друг от друга пять рукопожатий, — ответил, прицелившись, Гошка. — И, отпустив тетиву, добавил: — А мы от них и вообще в полете стрелы.

Глава 5

Прекрасная незнакомка

Пондичерри

Главная достопримечательность Пондичерри, конечно, ашрам Шри Ауробиндо и находящийся в нем центр интегральной йоги, которую разработал великий индийский философ. В двенадцати километрах от Пондичерри расположен Ауровиль — «город рассвета», итог многолетних трудов Матери, знаменитой спутницы Шри Ауробиндо. Ходили туда пешком. По Ауровилю нас водили русские — мама Катя и дочка Маша. Им очень хотелось, чтобы город нам понравился. Нам он и понравился, но я бы все равно не хотел жить по лекалам чьей-то мечты.

Она сидела у окна вегетарианской забегаловки, каких в Пондичерри множество, и смотрела на узкую улочку, запруженную торговцами, нищими и туристами. Я зацепился за ее взгляд, и вопрос, где пообедать, решился сам собой. Как раз в тот момент, когда я входил, ей принесли еду: рис и тарелку приготовленных на пару овощей. Она как-то грустно, чуть в сторону, улыбнулась, поймав мой взгляд. Я сел за соседний столик и продолжил украдкой наблюдать за незнакомкой.

У нее была крупная, красиво посаженная голова. Из-за короткой стрижки неподвижные серые глаза казались больше, чем были на самом деле. Перед тем как подцепить овощи, она всякий раз по-детски хмурилась. Девушке это шло и, скорее всего, она об этом знала.

— Вы художник? — спросила она, слегка повернувшись в мою сторону. — Вы так на меня смотрите, словно портрет рисуете.

Из-за едва заметного акцента и очень светлой кожи я принял ее за шведку, но она оказалась голландкой. Разговор возник сам собой и тек без принуждений и усилий своим чередом. Я заказал тали[15] и пересел за ее столик. Вскоре я уже знал, что она не замужем и путешествует по Индии одна. Было удивительно, что наши пути не пересеклись раньше, такой неслучайной и нужной казалась эта встреча.

Она жила в Пондичерри с ноября и пока не собиралась уезжать. Зарабатывала тем, что писала статьи в какой-то женский журнал, а тратила деньги на уроки шиацу.

— Сделаешь мне массаж? — спросил я и с улыбкой положил свою руку поверх ее руки. Она осторожно высвободила ладонь и быстро нажала на точку между большим и указательным пальцами. Это было так неожиданно, что я не удержался и вскрикнул.

— Сделаю, — спокойно сказала она.

Мы расплатились и вышли из кафе. Надо было решать, что делать дальше. Я поймал ее за руку и хотел предложить пойти в кино, но снова, как тогда, когда она нажала на болевую точку, по телу будто прошел электрический ток: левая, до сих пор скрытая под столом рука незнакомки заканчивалась безобразным обрубком, из которого торчали три крошечных, похожих на фасолины, пальца.

Я поднял глаза и встретился с ее улыбкой — грустной, нацеленной мимо меня и неизвестно кому предназначенной. Мы шли еще некоторое время вместе. Потом она остановилась у киоска с украшениями, а я, стараясь выглядеть как можно более естественно, пошел дальше.