Берендеев лес - Срибный Игорь Леонидович. Страница 37

                       Бердибек лежал в высокой траве с разрубленной грудью. Он был ещё жив и силился что-то крикнуть нукерам, но из его рта вырывался только сиплый хрип с пузырями крови… Он с трудом приподнял голову и нашёл взглядом своего коня. Карабаир умирал, глядя с немым укором на своего хозяина, бросившего его на острый кол и оставившего умирать…

                       Задние ряды не могли развернуться в теснине рощи, и воины падали один за другим, поражённые стрелами.

                       Лишь немногим удалось вырваться из рощи и уйти к основным силам.

                       Едигей смотрел на появившихся в степи нукеров и не верил своим глазам – из двух сотен его отборного войска возвращалось едва ли более пятидесяти.

                       - Что там было? – спросил он подъехавшего к нему сотника Авдула.

                       - Засада! – ответил Авдул, зажимая рукой рубленую рану на плече. – Русы заманили нас в ловушку. Они атаковали нас малыми силами и стали уходить, увидев сотню Бердибека. Мы пошли за ними в овраг и наткнулись на засеку, потеряв Бердибека и ещё полтора десятка нукеров на кольях. А нас тут же стали выбивать стрелами. Мы не могли совершать манёвры конём среди деревьев. Я подумал, что если мы не уйдем из рощи, то все погибнем…

                        - Ты принял правильное решение Авдул! – сказал Едигей. – Наши воины не могут сражаться в лесу – это погибель для нас. А ты сберёг полсотни жизней, которые ещё понадобятся для больших дел. Иди к лекарю, Авдул.

                        - Постой, Авдул! – вдруг остановил сотника темник. – Сколько русов убито в лесу?

                        - Я видел полтора десятка, - соврал Авдул, опасаясь гнева темника. – И на поле более десяти.

                        - Иди, Авдул! – Едигей махнул камчой. Если бы сотник назвал другие, более высокие цифры, он бы не поверил…

Глава 42

                     Остановив тумен для ночлега  у неширокой реки вблизи берёзовой рощи, Едигей велел позвать к нему старого мурзу Косая, в прошлом славного батыра и мудреца.

                     Вскоре белобородый аксакал шагнул в шатёр Едигея.

                     - Ты звал меня, мурза Едигей? – спросил старец.

                     Едигей встал с подушек и почтительно поприветствовал Косая.

                     Им подали чай, заправленный курдючным салом и молоком кобылиц.

                     - Расскажи мне о мангытах, едди, - сказал Едигей, отхлёбывая чай маленькими глотками. – Я хочу всё знать о своём народе. А беседы с тобой открывают мне новые и новые подробности о сынах степи, доселе мне неизвестных.

                     - Более ста двадцати лет назад твой народ по приказу Великого Бату-хана дошёл до земель Балканских и закрепил власть Великого хана над народами, населявшими те края. Вёл их молодой темник из рода мангытов, в крови которого текла кровь чингизидов. Звали его Иса-Ногай.

                      - Почему Ногай, едди? Ведь «ногай» означает «собака?»

                      - Собака была тотемным животным ведущего клана - мангытов. А клан был очень большой. В него входили племена уйсун, дулат, канглы, хирюв, аргын, мин, найманы, алшыны,  кереи, буджаки, джамбулаки, едисаны и многоие другие. Поэтому имя Ногай было клановым. Ису-Ногая называли иналом [22] в Орде и не считали чингизидом. Материнская кровь, как тебе известно, монголами не берется во внимание. По той же причине он не имел права занимать ханский престол, но в течение пятидесяти лет диктовал свою волю золотоордынским ханам.

                       В походе на Балканы сто двадцать лет назад Иса-Ногай в двадцатилетнем возрасте командовал тысячей, затем туменом "буйных", состоявшим из  мангытских племён. Еще при жизни Бату-хан назначил Ногая главнокомандующим всего войска Орды, и на этом посту он был до начала нового столетия, пока его не убили в возрасте восьмидесяти лет.

                       После смерти Бату-хана Иса-Ногай пережил семерых ханов-чингизидов в Золотой Орде, управляя всеми делами Орды. Слава его не знала границ. Ногая запомнили как военачальника, не знавшего поражений, и жестокого политического деятеля. Политика и войны Золотой Орды на Руси, на востоке Европы, Закавказье, вопросы о назначении в них новых правителей, подавление междоусобиц или выбор хана в самой Золотой Орде, и прочие дела - все это связывалось только с именем этого человека. Тотемное имя «ногайлы» он присваивал военной знати мангытов, которые отличились в битвах, и это имя стало их знаком отличия.

                       Иса-Ногай многое перенёс в жизни и много дорог прошёл. Ему довелось воевать на Руси, в горах Кавказа, на Балканах и Карпатах. В последние годы его правления он бился с чингизидами из династии Хулагидов, которые пришли из Персии, чтобы расширить свою власть на Закавказье. Но Иса-Ногай к тому времени подчинил Орде государства мамелюков – Египет, Палестину и Сирию, и мамелюки воевали на его стороне. Он жёстко влиял на политику Византии и Иконийского султаната в Малой Азии, не давая им втянуться в войну на стороне Хулагидов. Чтобы держать Византию в узде, он взял в жёны византийскую принцессу из династии Комнинов.  И Византия стала  придерживаться связей с Ногаем на «Дороге народов», и ей не грозило вторжение от его войск. И Хулагиды были отброшены, потерпев позорные поражения.

                       - Я этого не знал, едди! – воскликнул Едигей. – Но разве дозволялось мангытам брать в жёны женщин не из наших племён?

                       - А разве Иса-Ногай испрашивал чьего-либо дозволения? – старый мудрец посмотрел в глаза Едигея, в коих увидел страстное желание добиться такой же славы, какая была у Ногая. Лукаво усмехнувшись в белую, как снег в горах бороду, он продолжил. – Иса-Ногай всегда делал то, что в тот момент могло привлечь сторонников к нему, то, что было выгодно Орде. А Византия имела сильное влияние и на Балканах и в Малой Азии.

                       - Расскажи мне о его жене! – попросил Едигей.

                       - О, она была известна в Орде! Лучшие лекари Византии и Малой Азии учили принцессу делу врачевания, и она добилась больших успехов. Её услугами, как лекаря пользовался даже сам… Бату-хан! При крещении она получила имя Ефросиния, а при рождении её звали Дафна. Она была столь известна среди мангытов, что девочкам стали давать её имена…

                        - А если возродить улус мангытов, едди, и объединить все народы, входившие в него, под общим именем «ногаи»? – спросил Едигей.

                        - И тем самым противопоставить мангытский улус монголам? – старик вновь внимательно посмотрел в глаза Едигея. – Это получилось у Ногая, который  всю свою жизнь пожинал славу и приносил победы для Золотой Орды, не зная поражений на поле брани. Он заслужил проклятие и месть врагов, но был всегда щедр и справедлив к своим воинам. Его весьма почитали боевые соратники, которые получили от него свою военную династию, названную именем «ногай», тем самым, подчеркивая военную и личную принадлежность к этому человеку, которого уважительно называли... ханом. Но мурза Ногай никогда не был ханом! Если бы монголы признали его чингизидом,  он был бы избран ханом. Но этого  не было, и быть не могло! А ведь в течение пятидесяти лет Иса-Ногай назначал и смещал ханов в Золотой Орде, помогая многим чингизидам захватить власть, но он ни разу не посягнул на трон хана, хотя сотворить подобное ему ничего не стоило! Это говорит о том, что Ногай прекрасно понимал, что  родом он не монгол, тем более не чингизид, а выходец из многочисленных племён мангытов, которые и составляли подавляющее большинство среди войска и народа Золотой Орды. Это был поистине великий человек, и ему по силам было многое! Найдётся ли сейчас среди мангытов батыр, равный ему по уму, доблести и славе?!