Небесный Сион - Крючкова Ольга Евгеньевна. Страница 27

Внешность незнакомца говорила сама за себя об эфиопском происхождении: тёмная кожа, резко очерченные скулы, слегка расплющенный нос, изрядно выпуклые губы цвета зрелого кофе, достаточно крупные глаза, таящие ум и проницательность.

Эфиоп улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и почтительно поклонился. Исим лишь кивнул в ответ, указав жестом на подушку напротив. Эфиоп принял приглашение.

– Меня зовут Кемаль, – представился он. – По крайней мере, так меня называют в Египте.

– Зовите меня: господин Эль-Кеф, – ответствовал молодой купец.

– Вы усомнились в подлинности свитков? – без обиняков спросил Кемаль.

– Нет… Харуф сказал мне, что эти свитки называются «Кебра Нагаст» и содержат повествование о царице Савской и царе Соломоне. Написаны свитки на эфиопском языке и потому я не имею возможности тотчас определить: насколько они представляют для меня ценность.

Кемаль пристально смотрел на собеседника. Исим заметил, что эфиоп не мигал.

– Смотря, что для вас считается ценностью, господин Эль-Кеф. Если вы хотите пополнить коллекцию свитков – это одно. Если прочитать древнее сказание о любви Соломона и Балкис, царицы Савской – другое. А, если вы хотите постичь нечто большее…

Купец встрепенулся.

– Нечто большее?.. Что ты имеешь в виду, Кемаль?

– Поверьте мне, господин Эль-Кеф, вам стоит приобрести эти свитки. И не медлить с оплатой. Иначе я предложу их другому торговцу древностями, в Александрии их более, чем достаточно. В портовом городе всегда много иноземцев, жаждущих постичь тайны.

– Так значит, ты, утверждаешь, что свитки хранят некую тайну?.. – вкрадчиво уточнил купец.

– Да, господин Эль-Кеф, – спокойно и с достоинством подтвердил эфиоп. – И могу поклясться Девой Марией Сионской и сыном её Иисусом Христом.

Исим не сумел скрыть своего удивления.

– Ты клянёшься, как христианин?!

– Я и есть христианин, как и все эфиопы. Вот уже почти тысячу лет, как мы веруем в Деву Марию и Иисуса Христа.

Купца охватило неподдельное волнение: а кто он сам – христианин или мусульманин? В последнее время Исиму стало казаться, что он всю жизнь прожил в Александрии, читал Коран и посещал мечеть. Но появление эфиопа неожиданно затронуло его потаённые струны души. Он уже было начал забывать, что его матушка была католичкой и, что он почти до девятнадцати лет посещал церковь и стоял обедню.

Исим сник. Ему стало не по себе. Неожиданно он вспомнил валломброзанца, который вот уже на протяжении пяти лет с периодичностью в полгода пребывал в Александрию на различных судах, принадлежащих как кастильской короне, так и арагонской. То был человек Марко де Пуэстро, в прошлом отца Марка из монастыря ордена Валломброза, что в предместье Валенсии. Монах быстро поднялся по иерархической лестнице и теперь стал доверенным лицом архиепископа Ледесмы. Посланник же получал от купца Эль-Кефа, бывшего Игнацио Агирэса, интересующие его сведения. Они касались всего: и торговли, и политики, и отдельных персон.

В такие моменты молодой купец ощущал себя неуверенно, ибо его преследовало чувство вины перед матерью – за то, что он хоть и формально, но всё же принял ислам; перед отцом, который не только признал его, но и сделал своим наследником, а значит – верил ему. Молодой купец понимал, что, ведя двойную жизнь, он предаёт и своих родителей, и христианство, и ислам, и свою бессмертную душу – где ей уготовано находиться после его физической смерти? Навряд ли в Раю…

Исим тяжело вздохнул.

– Я верю тебе, Кемаль. Сколько ты хочешь получить за свитки?

Эфиоп улыбнулся.

– Десять золотых монет.

– Ты их получишь, – заверил Исим. – Завтра же…

Исим, как и обещал, расплатился с эфиопом. Тот же в свою очередь поделился с Харуфом, потому как именно торговец свёл его с богатым и щедрым покупателем.

Купец, не мешкая, нанял учёного мужа, владеющего эфиопским языком, и с неподдельным рвением приступил к его изучению. И, овладев всеми тонкостями эфиопского, он приступил к переводу свитков «Кебра Нагаст».

Исим предварительно просмотрел свитки и для удобства пронумеровал их. На тщательный перевод первого свитка «Славы Царей» он потратил немало времени. Затем работа пошла быстрее.

В первом свитке превозносилась красота и ум Балкис Македы, царицы Савской. Она прибыла в Иерусалим, чтобы побеседовать с царём Соломоном, о славе и мудрости которого была наслышана от некоего купца.

Соломон оказал великие почести прекрасной Балкис и возрадовался, и дал обиталище ей в своём царском дворце с собой рядом. И посылал он ей пищу для трапезы утренней и вечерней, а однажды возлегли они вместе на царском ложе, а спустя девять месяцев как разлучилась она с Царём Соломоном, детородные муки объяли Балкис, и родила она мальчика, которого нарекла Менелихом.

Царица пожелала покинуть царство Соломона и вернуться в Эфиопию. Соломон не сразу согласился расстаться с возлюбленной и на прощание подарил ей перстень.

Во втором свитке говорилось, когда Менелиху исполнилось двенадцать лет, Балкис призналась сыну в том, что он рождён от царя Соломона. В двадцать два года царевич стал искусен в военном деле, слыл прекрасным наездником и охотником. И захотел Менелих отправиться в Иерусалим, дабы предстать перед очами Соломона.

Балкис Македа дала сыну перстень, некогда подаренный ей Соломоном. По приезде Менелиха в Иерусалим, Соломон признал эфиопского царевича своим сыном и ему были оказаны надлежащие почести.

И обратился Царь Соломон к тем, которые возвестили о прибытии Менелиха, и сказал им: « Вы говорили, „похож на тебя он“, но это стать не моя, но стать Давида, отца моего, во дни его раннего мужества, меня же он много красивей». И Царь Соломон восстал в полный рост, и прошёл в покои свои, и облачил он юношу в одеянье из ткани золотом вышитой, и в пояс из золота, и укрепил корону на голове его, и кольцо на персте его. И нарядив его в великолепное одеянье, взоры чарующее, он усадил его на троне своем, так что бы он пребывал в положении равном ему самому [51].

Третий свиток «Славы Царей» описывал события, связанные с возвращением Менелиха на родину к своей матери, царице Савской, в сопровождении первенцев иудейской знати. Молодой царевич вывез из Иерусалимского храма Ковчег Заветас позволения Соломона, дабы обезопасить бесценную реликвию. Ибо границы Иудейского царства постоянными набегами терзали многочисленные враги.

После возвращения сына царица Балкис Македа отказалась от престола в его пользу, и тот устроил в Эфиопии царство по подобию израильского.

Исим закончил перевод «Славы Царей», над которым трудился почти полгода. Он ещё раз бегло просмотрел старинные свитки, а затем и свою рукопись, выполненную на тончайшем пергаменте. Ибо бумаге, способной порваться в любой момент, он не доверял. А папирус всё труднее стало приобрести даже в Александрии, ибо заросли его всё реже встречались в дельте Нила.

Невольно Исим задумался: насколько правдивы события, описанные неизвестным автором? Неужели Ковчег Завета, который считался утерянным почти две тысячи лет, действительно, хранится в Аксуме, столице Эфиопии? От мысли, что древняя реликвия и по сей день находится в Эфиопии, Исиму стало не по себе. А что, если ею захочет завладеть человек нечистый помыслами? Исим прекрасно помнил Библию и описание божественной силы Ковчега…

– Я отправлюсь в Аксум… Я вполне могу изъясняться на эфиопском… Мне нужен надёжный проводник… Но где его взять?.. – размышлял молодой купец, снова и снова просматривая перевод «Славы Царей». Неожиданно его пронзила мысль: – Ну, конечно, Кемаль! Как я мог забыть о нём?! Он же – эфиоп! Я пообещаю ему щедрое вознаграждение, и он не откажется сопровождать меня в дальнем путешествии.