Возвращение капитана мародеров - Крючкова Ольга Евгеньевна. Страница 11

Шарль и Сконци переглянулись.

– В Тартосу, – уверенно ответил Сконци.

– Я слышу в твоем голосе ложь… Ты – иезуит, не так ли?

Сконци удивленно вскинул брови:

– Почему вы так решили, святой отец?

– Иезуитов, доминиканцев и инквизиторов я чувствую за сто шагов. От них исходит запах крови невинных жертв.

Сконци растерялся. Пожалуй, впервые в жизни.

– А брат Хорхио – это вы, святой отец? – придав голосу максимум почтения и любезности, поинтересовался Шарль.

– Я… Вот уже десять лет. С тех пор, как покинул, Божьей милостью, мирскую суету…

– Нельзя ли нам получить у вас кров на одну ночь, отец Хорхио? – спросил граф.

– Можно, наемник. Оставайтесь, – бесстрастно ответил старец.

Шарля пронзила дрожь: «Откуда ему известно о моем прошлом?»

Брат Хорхио повернулся, наконец, к странникам и воззрился на них неподвижными, широко раскрытыми глазами. Монах был слеп.

Графа д’Аржиньи охватило оцепенение.

– В молодости, святой отец, я действительно служил наемником в Бургундии. Но как вы об этом догадались?

– Я слеп, а у слепых людей, как известно, обострены другие органы чувств…

– В том числе умение читать прошлое? – не удержался Сконци от сарказма.

Старец усмехнулся:

– Просто я знаю, что ты обманул меня, иезуит: ваш путь лежит не в Тартосу. Впрочем, это не имеет значения, – добавил он ровным тоном. – Ночью будет сильная гроза, так что вам и впрямь лучше остаться. Братья позаботятся о ваших лошадях.

– Спасибо, святой отец, – поклонился Шарль.

Иезуит промолчал.

Брат Хорхио пригласил гостей к вечерней трапезе, но та была столь бедна и скудна, что Шарль, с молчаливого согласия Сконци, извлек из седельной сумки провизию, закупленную по дороге у крестьян одного из селений. При виде щедрых ломтей соленого овечьего сыра монахи перекрестились и поблагодарили Всевышнего за нежданно ниспосланные дары.

После ужина гости расположились на свежей соломе в отведенном им углу и вскоре погрузились в сон.

Графу приснился брат Хорхио. Старец сидел на своем привычном месте возле очага и, незряче уставившись на Шарля, глубокомысленно изрекал:

– Ты найдешь то, что ищешь. Только, боюсь, тебя постигнет сильное разочарование…

…Утром Шарль и Сконци проснулись почти одновременно. Брат Хорхио сидел у очага, словно и не уходил.

Иезуит положил на монастырский стол медную монетку.

– Плата за ночлег? – глухо спросил старец.

– Да, брат Хорхио. Не откажите – примите в знак благодарности за приют…

– На сей раз в твоем голосе нет лжи, иезуит… Благослови вас Господь!.. Нелегкими будут ваши поиски, – вздохнул старец вслед покидающим стены монастыря путникам.

Глава 6

Таррагона, достаточно крупный портовый город, встретила путешественников суетливой толкотней узких улочек и колоритным разноязычием многочисленных обитателей. У Шарля буквально зарябило в глазах от мельтешащих непоседливых евреев, мускулистых магрибов [31], щеголеватых французов и рьяно жестикулирующих итальянцев. Торговые палатки ломились от диковинных товаров, а от количества пришвартованных в порту галер и бригантин просто захватывало дух.

Графа невольно охватил азарт покупателя. Спешившись и не обращая внимания на протесты Сконци, он начал отчаянно торговаться с темнокожим магрибом из-за нарядной туники, расшитой серебром: погода стояла жаркая, и Шарль давно уже изнемогал в боевом своем облачении. Когда ему, наконец, удалось выторговать тунику по сходной цене, он, чрезвычайно довольный собой, вновь присоединился к Сконци.

Граф д’Аржиньи совершенно не знал здешних мест, поэтому полностью доверился своему спутнику. Иезуит же следовал вперед уверенно, и вскоре друзья достигли небольшого дома, почти сплошь увитого виноградом.

– Здесь живет торговец Хосе Калидо, очень ценный и умелый в своем деле человек, – пояснил Сконци, спешиваясь.

Хосе Калидо оказался изысканно одетым высоким арагонцем средних лет. Его шею украшала золотая цепь с гагатовыми [32] вставками, что, согласно многолетней традиции, означало принадлежность к членам торговой гильдии Таррагоны. Лицо ловкого торговца выглядело, однако, непроницаемым: казалось, он никогда не улыбается и не способен выражать какие-либо эмоции.

Дон Калидо окинул гостей многозначительным взглядом, и Сконци поспешил представить спутника:

– Граф Шарль д’Аржиньи, мой друг. Я ему всецело доверяю.

Шарль поклонился.

– Дон Хосе Калидо, занимаюсь торговлей, – коротко представился графу новый знакомый. – Я ждал вас, дон Сконци, – повернулся он к иезуиту. – Сейчас распоряжусь приготовить ванну с дороги… Желаете обсудить дела немедля или после отдыха?

Шарль умоляюще взглянул на Сконци: лично он мечтал поскорее принять ванну и облачиться в новую тунику.

Сконци же, напротив, явно сгорал от нетерпения переговорить с доном Калидо, однако, вняв красноречивым мольбам графа, солидно произнес:

– После отдыха, Хосе. Пожалуй, мне тоже пора принять ванну и переодеться.

– Простите, дон Калидо, – обратился Шарль к хозяину дома, – а не найдется ли у вас для меня обуви полегче? – Он жестом указал на свои ботфорты.

– Разумеется. Я прикажу принести вам туфли. Это более подходящая обувь для наших жарких краев.

Освежившись в настоянной на пальмарозе ванной и переодевшись, друзья прошли в небольшую залу и расположились в креслах напротив дона Калидо. Тот, с их молчаливого согласия, с тем же бесстрастным выражением лица приступил к обещанному рассказу.

– Я знал, дон Сконци, что в Сарагосе вам непременно передадут, с каким нетерпением я ожидаю вас, – начал он издалека. – Дело в том, что примерно месяц назад, в середине весны, в наших краях случилось странное происшествие. Мои знакомые контрабандисты – мне ведь по роду деятельности приходится общаться не только с благородными идальго, но, увы, и с ними – подобрали на одном из Питиузских островов, неподалеку от острова Форментера, некую женщину. По благородной белоснежной коже и шелковой сорочке, ибо дама была без платья, контрабандисты догадались о принадлежности ее к знатному роду. Поначалу они решили, что женщине удалось спастись с потерпевшего крушение корабля, однако последние несколько недель море было на редкость спокойно. Да и по пути им не встретились на волнах ни бочки, ни снасти, ни другие свидетельства крушения. Главарь контрабандистов знал, что на острове Форментера расположен тщательно охраняемый замок, принадлежащий, по слухам, влиятельному кастильскому гранду, и он задумался: а не беглянка ли перед ним из этого замка? Женщина отвечать на его вопросы отказывалась, и тогда он пообещал сбросить ее в море. Та, не на шутку перепугавшись, призналась в итоге, что действительно в течение долгого времени жила в замке на острове Форментера. Более того, поведала контрабандистам и всю предысторию своего нынешнего незавидного положения. Как выяснилось, много лет назад ее, обвинив в колдовстве, схватили во Франции инквизиторы. А когда вместе с пособником, молодым графом, перевозили в закрытой карете в Лион, к месту аутодафе, на карету напали неизвестные. Стражников и графа убили, а женщину похитили и тайно переправили на остров Форментера.

Чем дольше рассказывал дон Калидо эту необычную историю, тем большее волнение охватывало Валери Сконци. Поэтому, не дослушав окончания повествования, он перебил хозяина решительным возгласом:

– Я хочу видеть сию беглянку!

Шарль мысленно согласился с иезуитом: таинственная женщина его тоже заинтриговала.

– По просьбе друзей-контрабандистов я предоставил даме надежное убежище на окраине города, – сообщил дон Калидо. – Поскольку, по словам беглянки, в замке Форментера происходило что-то ужасное, я вынужден был действовать крайне осмотрительно.

– Едемте! Немедленно! – возбужденно воскликнул Сконци.