Пятая Стража - Черкасов Дмитрий. Страница 8

Уважительно уступив дорогу пожилой, бедно одетой женщине, он прошел пяток шагов к тяжелой серой «вольво», подмигнувшей ему навстречу. Сел, опустил стекло, закурил, выставив в окно темный рукав с белоснежной манжетой рубахи.

По ступенькам кафе на улицу поспешно поднялась Пушок, жмурясь на свет. На обеих руках она несла перед собой прикрытый салфетками фарфоровые порционные тарелочки с тунцом. Морзик выскочил следом, пятясь задом, отбиваясь ладонями от официанта и охранника.

— Да привезу я вашу посуду! — кричал он. — Я же задаток оставил! Пятихатку вам выложил, ексель-моксель! Ваши лоханки стольника не стоят!

Рослый, тяжелый, по-боксерски увертливый, он смирял наступательный пыл противников мягкими, но ощутимыми толчками в грудь. Щелкнув дверцами, Дональд и Старый одновременно выглянули из машин. Более опытный охранник тотчас сориентировался, остановился, придержал официанта за рукав модной белой курточки. Пушок поспешно юркнула на заднее сиденье машины Дональда и Андрюха принял у нее аппетитно пахнущие тарелочки. Морзик влез следом, ворча:

— Выходных не дают — пожрать по-человечески не когда!..

— Эй, молодежь! — забасил по связи Тыбинь. — А мне?! Я тоже люблю морепродукты!

— Оставим, оставим… — пообещал Морзик, поспешно запуская пальцы в тарелочку. — Где объект, Андрюха?

Лехельт кутузовским жестом указал на серую «вольво», из окна которой еще торчала крупная холеная кисть с дымящимся окурком между толстых пальцев. Потом взял фотографию, укрепил ее в машине под зеркалом заднего вида.

— Изучайте! Миша, засними его машину, чтобы номера были видны. С твоей стороны удобнее.

— Обижаешь, начальник! Уже снял давно… Вы там с тунцом не увлекайтесь! А то даже отсюда видно, как Морзик жрет!

— Тебе не может быть видно! — потянувшись к микрофону, промычал набитым ртом Вовка Черемисов. — И вообще — салатики маленькие, на халявщиков не рассчитаны!

— На всех хватит! — успокоила Людочка. — Я уже наелась!

— Я иду!

Не успел Старый выбраться из машины, как объект докурил, щелчком послал окурок далеко на обочину, под ажурную решетку и покатил в сторону Среднего проспекта. Дональд тотчас двинул свою машину за ним. Тыбинь, чертыхаясь, поспешно влез обратно в салон, круто развернулся и устремился следом.

Меняясь, они протянули «вольво» по Съездовской, по Университетской набережной, через Дворцовый мост на Гороховую. Здесь мужчина припарковался в тесной подворотне и пошел обедать в кафе, где, видимо, столовался часто.

Найти стоянку на запруженной машинами улице было непросто. Тыбиню, мастеру оперативного вождения, удалось зацепиться на краю тротуара неподалеку от кафе, у входа в магазин музыкальных инструментов «Камертон», а Дональд вынужден был проехать дальше, свернуть на узкую Казанскую и тащиться почти до самого Невского, чтобы развернуться и встать в устье Казанской, перед перекрестком, метрах в ста от Старого.

— Высылаю пехоту! — сообщил Андрей.

— Пусть тунца захватят, если не сожрали, — мрачно и безнадежно молвил Тыбинь.

Морзик с Пушком под ручку направились гулять по Гороховой. Людочка несла салат для Старого.

Тем временем из магазина музыкальных инструментов выглянул, прищурился и, вихляя тощим задом, подошел к Тыбиню кучерявый молодой человек с выражением лица, претендующим на богему. Оттопырив губу на неказистые серенькие «Жигули» сменного наряда, молодой человек придурашливо улыбнулся и постучал оперуполномоченному майору Тыбиню в стекло желтым ногтем.

— Му-у-зи-ик! Ты сего тут ста-ал? Вали отсю-даа… Здесь у нас стоянка только для свои-их…

— Место не купленное, — ответил Старый сквозь припудренное специальным составом стекло. Впрочем, здесь скрывать лицо не было смысла. Он открыл дверцу и вышел.

— Хочу — стою, — ответил он прямо в рожу несколько отрезвленному его габаритами приставале и, перестав обращать на него внимание, сосредоточился на наблюдении подворотни и входа в кафе напротив. В кафе обычно назначают встречи; следовало отсмотреть и отснять всех входящих. До подхода «пехоты» он один держал объект под контролем.

Забияка, играющий роль бедной овечки, попятился — и тотчас с низенького крыльца магазина повалила толпа поклонников «хэви-метал», человек шесть в черном, с заклепками, в банданах на бритых или, наоборот, лохматых головах. Странным было то, что музыканты все оказались не первой молодости, каждому далеко за тридцать. Эдакая джаз-банда в стиле ретро.

— Лева, он не хочет уезжать! — радостно завопила «бедная овечка», предвкушая расправу над непокорным.

— Не хочет? — удивленно прогудел старый хулиган с косичкой, протягивая толстые татуированные руки к Тыбиню. — Может, он передумает?!

Не успели пальцы его коснуться куртки оперуполномоченного, как Старый схватил и свернул их левой рукой. Послышался сухой треск костей. Бессильно царапая его второй рукой, рокер повалился на колени. Тыбинь проворно забежал в узкий проход между машинами, где достать его могли только спереди. Он все еще старался хоть краем глаза посматривать за входом в кафе, куда как раз входили новые посетители. Никакого азарта драки не было в нем, одна досада на случайную помеху работе.

— Как вы достали, блин! Работать мешаете!

Возникшие из-за соседнего джипа Морзик с Людочкой оторопели.

— Михаил Иванович! — крикнула Пушок, привставая на цыпочки, стараясь разглядеть невысокого коренастого оперуполномоченного за спинами бестолково сгрудившихся рокеров.

Тотчас один из забияк в раздражении пошел на нее, расставив лапы. Навыки кандидата в мастера спорта по толканию ядра не были потеряны: Люда попятилась — и, взвизгнув, встретила его с правой руки, держащей фарфоровую тарелочку с тунцом. Ей ничего лучше не пришло в голову. Напрасно Морзик, оказавшись чуть сзади в образовавшейся вдруг толчее, орал, пытаясь удержать ее крепкую руку:

— Я сам! Сам! Тарелку береги! Моя пятихатка!

Разворот корпуса, отточенное годами движение — и осколки тарелки вместе с кусками тунца разлетелись по сторонам. Ошеломленный рокер грохнулся на крыльцо, а в образовавшийся просвет ворвался, подвывая от досады, разгневанный чемпион Петербурга по боксу в полутяжелом весе. Тотчас на пятачке перед машинами стало свободнее — старые хулиганы, вскрикивая, а некоторые даже посмеиваясь, разбегались кто куда, чтобы знакомыми подворотнями вновь собраться в магазине. Не смеялся только тот, с косичкой: Тыбинь сломал ему палец — и он убрался, опустив глаза, скрипя зубами, прижимая руку к животу.

— Мой тунец… — вздохнул Старый.

— Мои деньги! — окрысился Морзик. — Говорил же — я сам!

— Он меня чуть не схватил! — оправдывалась Людочка.

— Потерпеть секундочку не могла? Молотобоец! Кувадцометр! А если бы ты его убила?

— Ты, действительно, соизмеряй силу, — поддержал Морзика многоопытный, видавший виды Тыбинь. — А то припаяют превышение пределов необходимой самообороны.

— Я испугалась! — оправдывалась Пушок.

— Кого?!

Слышно было, как Дональд по связи запрашивает машину Тыбиня.

— Сядь, отзовись, — кивнул Вовке Старый. — Я схожу в кафешку. Раз тунец пошел не по назначению, надо пожрать что-нибудь взять. И объект наш проконтролирую заодно.

Они поменялись местами. Тыбинь ушел. Людочка боязливо косилась на магазин: через стеклянную дверь кто-то в черном корчил ей страшные рожи, делал неприличные жесты.

— Что там у вас? — обеспокоенно спросил их Дональд.

— Ничего… Людка тарелку с тунцом разбила!

— Вот раззява!

— Прикинь! Ты хоть вторую там сбереги. Может, хоть половину залога отдадут…

Тыбинь вернулся быстро, на ходу дожевывая пирожок.

— Там все дорого, — пояснил он. — Объект кушает один… нет, не один. С аппетитом. Не похоже, что опера его спугнули. Он там прямо по расписанию обедает: пять ложек съест — рюмочку пропустит… Целая наука. Сто лет жить собирается. И не боится, что за рулем.

— Богатый, откупится… Есть же такие счастливые мужики — и деньги у них, и здоровье…