Золотой город - Осояну Наталия. Страница 35

— Одного я никак не возьму в толк, — задумчиво проговорил Блейк. — Что ты здесь делаешь?

— Я нахожусь там, где должна быть, — гордо ответила девушка.

— Но ты ведь родом из Нассау. Почему не вернулась домой, когда была такая возможность? Неужели тебе совсем не жаль своих родителей?

— Я была дома… — Она потупилась. — Передала матери деньги, которые удалось скопить. Немного, но все-таки… — Тут на лице Китти появилась горькая улыбка. — Она меня не узнала. Велела передать своей блудной дочери, чтоб та не вздумала возвращаться, потому что отчим, а мой отец, оказывается, умер месяц назад… Так вот, отчим ее… то есть меня… убьет. Но деньги, заметьте, она все-таки взяла.

— Мне очень жаль, — пробормотал Чарли.

— Пустое, — ответила девушка, украдкой смахнув слезу. — Дома у меня больше нет.

— Я так ничего и не понял, — заметил Блейк. — Зачем тебе оставаться тут?

— Это же ясно, как божий день, — вступила Лоретта, заговорив впервые за долгое время. — Я тебя совсем не знаю, милая, но понимаю куда больше, чем эти два… джентльмена. Ты почувствовала тягу к вольной жизни и захотела доказать всему миру и в первую очередь самой себе, что сумеешь жить среди мужчин, играть по их правилам — и не важно, какую цену за это придется платить. Так?

Китти вынуждена была подтвердить эту версию.

— У тебя не получилось, — жестко сказал Блейк. — Здесь ты никто. Ты никогда не станешь даже простым матросом, не говоря о чем-то большем. Пройдет еще несколько месяцев, и ты или не сможешь больше скрывать свою истинную сущность, или умрешь от голода. Не лучше ли признать ошибку?

Китти отрицательно мотнула головой и с упрямым видом насупилась, стиснув зубы.

Лоретта и Блейк переглянулись. Чарли вдруг понял, что они говорят друг с другом, не произнося ни слова. Лоретта кивнула, и Блейк огласил принятое решение.

— Ступай на палубу, — сказал он с улыбкой понимания на лице. — Команда может заподозрить неладное, если мы тут будем сидеть слишком долго.

С этим трудно было спорить. Китти вышла, на ходу оправляя рубашку и бормоча матросские ругательства.

«Ну и дела, — подумал Чарли. — А эта Китти в сумме ничего, симпатичная девчонка».

Дул попутный ветер, и «Нимфа» очень быстро приближалась к острову Поющих скал. Пиратам везло не только с погодой: по пути они встретили два купеческих шлюпа, один из которых сдался на милость победителя после предупредительного выстрела из носового орудия, а другой — после небольшой заварушки, учиненной на его палубе абордажной командой «Нимфы». Случись такое чуть раньше, Холфорд поступил бы согласно своим привычкам: тех членов команды, что не пожелали бы сменить род занятий, надлежало посадить в шлюпку и вверить их судьбы Господу, а сами корабли отправить в Нассау и продать, разделив выручку между пиратами.

Но по сравнению с блестящими перспективами обретения сокровищ Золотого города добыча выглядела убого, поэтому он забрал у обоих капитанов шлюпов все деньги, какие удалось найти, — вышло около ста пятидесяти фунтов, десять бочонков солонины и два бочонка риса, после чего великодушно отпустил купцов на все четыре стороны.

Драться по-настоящему им пришлось лишь однажды. В тот день погода для плавания под парусами стояла отличная, и «Нимфа» стрелой летела над волнами при полном бакштаге. Но Холфорд с самого утра был не в духе, и его все раздражало: ночью он отважился войти к Лоретте, ожидая встретить дикую кошку, которая даст ему решительный отпор, а вместо этого увидел смиренную овечку. Она позволила собой овладеть — бесчувственная, бессловесная, словно тряпичная кукла. И капитан «Нимфы» после короткой эйфории обладания не испытал никаких чувств, кроме разочарования и гнева. Он не привык проигрывать безоружному противнику и даже спустя много часов чувствовал себя очень уязвленным.

О случившемся между Холфордом и Лореттой никто не знал, однако унылое настроение капитана было написано на его лице, поэтому пираты старались держаться подальше — все, кроме Рэнсома. Квартирмейстер делал вид, будто не замечает, что произошло что-то неприятное, и всячески пытался разговорить капитана.

Миновал полдень.

— Божья благодать… — сердито пробормотал Барнетт, прищурив глаз. — Что-то у меня плохое предчувствие — жди беды, и очень, очень скоро…

— Вижу парус! — крикнул с марса дозорный.

Спустя час выяснилось, что за «Нимфой» гонится неизвестный корабль. Еще через некоторое время вся команда собралась на палубе. «Нимфа» продолжала идти с максимальной скоростью, но корабль-преследователь оказался быстрее — он постепенно сокращал разрыв, и теперь можно было разглядеть в подзорную трубу, что это большой фрегат, идущий под всеми парусами. Преследовать «Нимфу» он мог только по одной причине, и причина эта многим не понравилась. Пираты заспорили о том, что делать дальше. Холфорд не хотел принимать бой, но его поддержали всего человек десять — двенадцать. Большинство оказались на стороне Рэнсома, который предлагал не тратить время и силы на работу с парусами, а подготовиться к сражению.

Холфорд, оставшись в меньшинстве, согласился биться с противником, заведомо превосходящим по вооружению и водоизмещению «Нимфу». Он вдруг догадался, что Рэнсом начал свою игру. Квартирмейстеру вовсе не хотелось на самом деле ввязываться в опасный бой. Он намеренно затеял спор и расколол команду, вызвав у части матросов недовольство нерешительным капитаном. «Ну ты и акула, — думал Холфорд, глядя на своего опасного соратника. — Ты перехитрил сам себя. Только как бы нам теперь не погибнуть из-за этой хитрости…»

Ему было совершенно ясно, что причиной интриг Билла был именно Золотой город, который с каждой минутой становился все ближе и ближе.

— Приготовиться к повороту! — крикнул Холфорд матросам. Абордажная команда, которую уже давно угнетало отсутствие по-настоящему сильного врага, разразилась ликующими воплями. — И да поможет нам Господь!

Когда корабли сблизились на расстояние выстрела, на фрегате подняли испанский вымпел и выстрелили из носовых пушек. Одно ядро задело бушприт «Нимфы», который, видимо, ее противники и намеревались разбить, но он все-таки уцелел. Второе ядро с громким плеском упало в воду. Вскоре корабли поравнялись. Холфорд немного замешкался с ответом, однако бортовой залп его корабля оказался более удачным — фок-мачта фрегата затрещала и наклонилась. На палубе «Веласко», так называлось судно испанцев, поднялась паника, очень скоро, однако, прекратившаяся. Ответный залп фрегата был куда точнее: пушечные ядра со свистом пронеслись над палубой, сметая все на своем пути. Двое пиратов погибли на месте, а еще несколько человек получили ранения — щепки от разбитого фальшборта веером разлетались во все стороны, причиняя немалый ущерб оказавшимся рядом людям Холфорда. Сквозь грохот боя были слышны отчаянные крики, а когда он утих, раненые продолжали стонать, пока их не унесли вниз.

Корабли разошлись, и, пока «Нимфа» выполняла поворот, испанец обстреливал ее из кормовых орудий, хотя расстояние было слишком велико, а шанс попасть в цель весьма призрачен. Вновь оказавшись борт о борт с пиратским бригом, фрегат дал новый бортовой залп — на этот раз по корпусу. Ядра разбили деревянную обшивку, на орудийной палубе «Нимфы» воцарился хаос. Однако Холфорд и не рассчитывал на дальнейшее продолжение артиллерийской дуэли: для перезарядки орудий уже не было времени. Как только дистанция между «Нимфой» и «Веласко» позволила задействовать абордажные крючья, он приказал трубить атаку.

Команда «Нимфы», необычайно многочисленная после того, как к ней присоединились люди Чернобородого и матросы с захваченных кораблей, намного превосходила команду испанца. В завязавшемся на палубе обоих кораблей сражении у пиратов было еще одно существенное преимущество: у них была великая цель — Золотой город, а испанский фрегат был досадным препятствием на пути к богатству и славе. Поэтому каждый пират дрался в полную силу, словно дикий зверь, и готов был разнести команду противника в клочья.