Рамсес II Великий. Судьба фараона - Мессадье Жеральд. Страница 34

— Мы все служим моему божественному отцу. Проследите, чтобы солдатам выдали хорошее жалованье. Но не допускайте грабежей. Все богатства этой земли принадлежат подданным фараона, а то, что было украдено, вернется в казну. Я хочу, чтобы писцы подсчитали, сколько украли Серашебес, Осехру, Себахепри и остальные здешние негодяи. Отчет отправьте с посыльными визирям Пасару и Небамону. Еще я хочу, чтобы вы как можно скорее выбрали достойных людей, которые заменят номархов и командиров гарнизонов в Вотуре и Бухене. На своем месте останется только тот комендант, с которым мы встречались. Он показался мне порядочным человеком, было бы неправильно наказывать его только за то, что он оказался жертвой обстоятельств. Все это должно быть сделано еще до нашего возвращения в Уасет.

— Светлейший принц решил прекратить военные действия?

— Да. Думаю, понесенные потери поумерили воинственный дух мятежников. Новости быстро распространятся по всему Кушу. Для нас продолжать войну — значит понести новые потери. Но я хочу, чтобы каждому коменданту гарнизона мы оставили отряд в тысячу воинов — необходимо отбить у мятежников охоту бунтовать. Солдат для этого у нас хватит.

— Да, светлейший принц, — хором ответили Именир и Аамеду.

Ситуацию никто бы не назвал простой, и они были поражены мудростью решений соправителя, которому было всего-то пятнадцать лет.

— И последнее: я хочу, чтобы наместники, которых вы назначите, установили, кто из крупных землевладельцев региона снабжал мятежников всем необходимым. Кроме тех, что мы арестовали, есть и другие, я в этом уверен.

Военачальники Аамеду и Именир согласно кивали.

— И самое последнее: я хочу, чтобы новые наместники выяснили, причастны ли верховные жрецы здешних храмов к беспорядкам, имевшим место в последнее время. То же касается и чиновников, — заключил Па-Рамессу.

Он посмотрел в глаза Хорамесу. Понял ли отец Птахмоса, кого подразумевает принц, говоря о чиновниках? На лице старшего командира не дрогнул ни один мускул.

— И не забудьте отправить гонца к «царскому сыну страны Куш» с вестью о том, что порядок восстановлен. И повысьте в должности двух храбрых командиров, которые пришли мне на помощь в последние минуты боя, — добавил Па-Рамессу.

Когда командиры разошлись по своим комнатам, управитель дворца бывшего номарха пришел к Па-Рамессу и, сюсюкая, заискивающим тоном спросил, желает ли он провести ночь в компании одной из наложниц, живущих во дворце.

Оказывается, этот негодяй Себахепри в своей тяге к роскоши и удовольствиям обзавелся целым гаремом наложниц!

— Нет, — ответил он. — Но иди и предложи от моего имени их услуги двум офицерам, которые сегодня спасли мне жизнь.

Когда управитель дворца вышел, Па-Рамессу улыбнулся. В нем родилось неизведанное ранее чувство. И он не мог понять, какой отклик оно вызывает в его душе — согласие или озабоченность.

Утром военачальники пришли спросить, что делать с пленниками, которых набралось около пяти тысяч.

— Отпустите их, — приказал Па-Рамессу.

Те не поверили своим ушам.

— Как я уже говорил, они — подданные его божественного величества. Не собираетесь же вы продать их в рабство? Их даже нельзя наказать розгами. И потом, кормить такую орду слишком дорого.

Военачальники пребывали в замешательстве.

— Эти люди возделывают здешние поля. Оторвать их от земли означало бы сделать беднее всю страну.

Последний довод убедил военачальников. Па-Рамессу дал свое согласие на то, чтобы доставить в Уасет в качестве пленников тысячу чужеземных наемников, пришедших с крайнего юга — он знал, что это польстит самолюбию солдат: что это за победители, которые возвращаются без пленников?

Бесспорно, сын его величества был наделен удивительной для пятнадцатилетнего юноши мудростью и уверенностью в себе. В качестве военной добычи он решил взять из дворца номарха только серебро и четырех гепардов; животные оказались совсем ручными, позволили надеть на себя ошейники и вести на поводках. А вот слонов и львов принц предложил оставить, к тому же не нашлось желающих попробовать надеть на львов ошейники. Но со слонами дело обстояло проще. И в конце концов все согласились с военачальником Аамеду: присутствие в кортеже невиданных огромных животных поднимет престиж армии, вернувшейся с победой над мятежниками таинственной страны Куш.

— Если вы забираете гепардов и слонов, — заметил главный садовник, — почему бы вам не взять и шимпанзе?

— Кого?

— Шимпанзе. Идемте, я вам покажу.

Па-Рамессу с командирами последовали за садовником в сад; тот принес мешок с сушеными фруктами и бананами, потом встал на крыльцо и трижды хлопнул в ладоши. С деревьев спрыгнули полдюжины пушистых созданий и подбежали к нему. Садовник стал раздавать им сушеные фрукты и бананы. Па-Рамессу смотрел на зверей как зачарованный:

— Они ручные?

— С помощью пищи можно приручить любое живое существо, светлейший принц.

Он по-особому крикнул, и три шимпанзе подбежали и стали целовать ему ноги. Командиры расхохотались. Сценка вышла весьма двусмысленная, но никто не подал виду, что заметил это.

— Значит, мы возьмем с собой и шимпанзе, — заключил Па-Рамессу. — И тебя, конечно, тоже.

Пришел черед улыбнуться главному садовнику.

— Львы тебя тоже слушаются? — спросил Именир.

— Да, мой господин. Я погружу их на повозку и буду за ними присматривать по дороге в Уасет.

— Значит, берем и львов!

Эти не относящиеся к военной кампании детали слегка выбили Па-Рамессу из колеи, но он постарался вести себя так, чтобы никто не заметил.

Незадолго до отъезда к нему подошел старший командир Хорамес и сказал, многозначительно улыбаясь:

— Власть светлейшего принца и командующего — самое сладкое иго, о каком только может мечтать солдат. Он наделяет своих воинов лотосами в качестве военных трофеев!

Па-Рамессу оценил изящный оборот речи, с помощью которого отец его соперника выразил свою благодарность за сладостную ночь с наложницей. Он положил командиру руку на плечо — публичный жест, который стоил повышения в звании.

И кто бы мог подумать, что когда-то этого человека на его глазах били хлыстом!

Возвращение в Уасет было именно таким, каким его представлял Па-Рамессу: все население столицы собралось посмотреть на армейскую колонну, прошедшую по самой широкой улице до царского дворца. Дети, открыв рты, смотрели на молодого соправителя, ехавшего стоя на колеснице в окружении четырех сказочных зверей, каких большинство жителей Уасета никогда не видели. Шествие слонов, на каждом из которых сидело по шимпанзе, двух львов, ведомых садовником, и тысячи экзотических пленников, черных и блестящих от пота, без сомнения, рабов Апопа, подстегнуло восторг толпы до неистовства. Грохот колесниц и торжествующие улыбки всадников только усиливали восхищение. Если человека в этот день не было в Уасете, значит, он зря прожил свою жизнь…

Во дворе царского дворца победителей встретил Сети, что было наивысшей честью для любого воина. Этикет был соблюден: последовали хвалебные речи, полные очевидных преувеличений, а услужливость подчиненных удвоилась.

Если не считать родителей, Тиа и Именемипет были единственными людьми, кто искренне обрадовался возвращению Па-Рамессу. Войдя в отцовский дворец, в первом ряду придворных он увидел Именемипета; лицо секретаря светилось радостью. Нарушая протокол, Именемипет бросился к своему хозяину и со слезами на глазах порывисто обнял его, как обнимают любимого человека, потом поцеловал ему руки. Па-Рамессу был очень растроган и перед толпой сановников обнял его в ответ. В глазах Тиа тоже блестели слезы. Но бывший наставник превратился в зятя, поэтому подобные проявления радости с его стороны были более приемлемы с точки зрения этикета.

Эти двое не ожидали вознаграждения; они были счастливы, что принц вернулся, к тому же увенчанный славой.

В сопровождении Тиа и Именемипета Па-Рамессу поднялся на второй этаж, в зал царского Совета. Небамон, визирь Юга, Пасар, не так давно назначенный визирем Севера, хранитель казны, военачальники Именир, Аамеду и другие, которые не участвовали в кампании, сидели в креслах, поставленных напротив небольшого помоста. На помосте установили два трона, один большой, а другой — поменьше, как того требовал протокол; сановники встали, приветствуя принца, потом вошел Сети и Совет начался. Это был возврат к реальности: кампания в Верхнем Египте прошла успешно, и Па-Рамессу знал, что теперь ему придется дать отпор всем этим людям, которые задаются вопросом: а так ли юный соправитель умен и развит не по годам, как о том ходят слухи во властных кругах? Многие чиновники — и Па-Рамессу знал это — попытаются найти ответ на этот вопрос в рассказах военачальников. И он решил, что будет лучше, если сначала выступят они.