Кровное родство - Форд Майкл. Страница 38

— Люди устали, — сказал Аристодерм. — Они едва держатся на ногах. Мы не можем рисковать их жизнями ради парня, который, наверное, уже мертв.

Лисандр отошел к своему месту у костра. Он вместе с Демаратосом прошел испытание. Пять дней в горах, на грани жизни и смерти. Сначала их связала взаимная ненависть, но затем они подружились и научились полагаться друг на друга. Лисандр знал, что обязан Демаратосу своей жизнью. Он не сомневался, что друг жив.

Прокл уже спал и храпел, лежа на спине.

«Боги помогают самым странным образом», — подумал Лисандр и лег у костра.

Ему не спалось. Виной тому были не холод, не страх перед угрозой нападения и не стоны боли, слышавшиеся по всему лагерю. Перед его мысленным взором возникали люди. Он вспомнил ссору с Кассандрой и разбитую вазу.

«Мне следовало извиниться. Почему я этого не сделал? Упрямство? Гнев? Стыд? Орфея тоже не стало. Такого спартанца больше не будет».

А что происходит с илотами в поселении, принадлежащем Кассандре? Лисандр смутно помнил холодные зимние дни, проведенные вместе с матерью, когда не хватало дров и еды. Рабам нечего ждать помощь от Теллиоса.

«Выбирай те битвы, в которых ты можешь победить», — постоянно твердил его друг Тимеон.

Ушло в небытие много тех, кого он знал: Тимеон, Орфей, его мать, дед Сарпедон. Все они жертвы Спарты.

Он не станет жертвой. Не Спарта устанавливает правила, которым надобно следовать. Ничего не добиться, если слепо выполнять заветы Ликурга. А что если они и есть те цепи, о которых говорила Пифия. Цепи, сковавшие его?

Быть спартанцем значит ставить честь и товарищей на первое место. Он не останется здесь, связанный приказами, цепями традиций. И не в то время, когда его друг, возможно, жив и находится в Таренте.

«Мне следует действовать. Я должен помочь Демаратосу».

Все остальное не имело значения. Он не станет отсиживаться подобно Ахиллу в палатке близ поля боя, пока погибал Патрокл. Он бросится в гущу сражения.

«Боги могут распорядиться мною по своему усмотрению».

Он присел в темноте и посмотрел в сторону Аристодерма. Грудь наставника размеренно вздымалась и опускалась. Брать с собой меч? Нет, лучше будет, если никто его не узнает. Лисандр снял плащ.

«Обычный парень из Тарента — вот кто я такой».

В предрассветной прохладе по спине Лисандра побежали мурашки, все его тело ныло, пока он шел прочь от угасавших костров.

Юноша осторожно пробрался среди спящих воинов. Может, его и заметили, но никто с ним не заговорил. Вскоре он снова шел среди деревьев, направляясь к краю леса.

Лисандр пересек поля, ведшие в Тарент, и нашел знакомую тропу, когда уже начало светать. Небо покрылось красными пятнами, какие остаются от вина. На дороге вороны набрасывались на мертвые тела, ища лакомые мягкие части: языки, губы.

Из города до него донеслись первые звуки — погребальные песни. Слышались резкие завывания и низкий гортанный плач. Везде пахло горелым деревом и чем-то тошнотворным.

Услышав голоса людей, Лисандр выглянул из-за навеса гончарной мастерской.

Десятки красных плащей усеяли землю. Мужчины по двое поднимали тела за плечи и ноги и бросали их, точно мешки с зерном, в погребальную яму. Перевязав рты и носы тканью, похоронная команда работала молча. Тошнотворный запах волнами накатывался на Лисандра: запах застоявшейся крови, пота и гниения.

Пока он смотрел, подъехала еще одна телега и вывалила у ямы кучу тел. Среди них были два спартанца, один мессап и несколько горожан. Все равны перед смертью.

Лисандр снял кушак, которым он стянул тунику, перевязал им нижнюю часть лица, покинул свое укрытие и подошел к очереди из мужчин. Он рисковал, но надо было проверить, нет ли здесь тела Демаратоса. Юноша медленно дошел вместе со всеми до кучи трупов, взял мертвого жителя Тарента за ноги, другой человек взял его за голову. Они подняли мертвеца и бросили в яму.

Лисандр не видел Демаратоса среди мертвых, но заметил тела нескольких учеников из казармы: Фило, Клемена, Дорикса. Вместе с этими ребятами он тренировался, ел и спал. Они стояли в фаланге рядом с ним во время сражения с персами.

Они все погибли из-за куска Спарты, который вряд ли когда-либо увидели, если бы Лернос не появился в их казарме.

Лисандр пошел по тропе, ведущей на рыночную площадь. По мере того как он удалялся от жилых домов, причитания и плач постепенно затихали.

На площади стены были перепачканы кровью, а на земле остались темные пятна. Тут же валялась разбитая статуя предка Лисандра, кто-то начертал на ней какие-то каракули.

Он посмотрел в сторону небольшой гавани — несколько тел и куски снаряжения прибило к узкому берегу. Медленно катились морские волны, набегая на берег.

Лисандр не знал, где искать Демаратоса. Он быстро обошел храм, затем свернул к конюшням, откуда они днем раньше освободили пленников. Там стояло несколько более высоких домов. Видно, раньше они принадлежали богатым спартанцам. Лисандр искал по дворам, не осмеливаясь войти внутрь. Он ходил то сюда, то туда по узким переулкам, разделявшим мастерские, и заглядывал в каждую из них.

Вдруг он услышал глухой вскрик и застыл на месте. Это был не плач по погибшим, а крик, вызванный болью.

Лисандр обошел ряд конюшен и снова попытался определить, с какой стороны прозвучал звук. Лошади в стойлах подняли головы и безразлично посмотрели на него.

Раздался новый вскрик, на этот раз почти рядом.

Лисандр поднял валявшуюся на земле подкову. Оружие, конечно, так себе, но лучше, чем ничего.

В дальнем конце ряда конюшен располагалось здание с трубой, из которой валил дым. Лисандр расслышал, как зашипел раскаленный металл, брошенный в воду. Кузница?

Леденящий душу крик пронзил тишину. Лисандр бросился к двери, откуда он исходил. Она осталась чуть приоткрытой, и он заглянул в щель.

Жар, вырвавшийся изнутри, обдал его лицо.

От того, что Лисандр увидел, у него глухо застучало сердце.

Демаратос лежал на широкой скамье, его руки стянула веревка, привязанная к крюку на потолке, а связанные ноги свисали над полом. Туника, сорванная с плеч, болталась на поясе. По его туловищу струился пот, на груди и животе были выжжены несколько глубоких красных полос.

Лисандр даже отступил в сторону, когда увидел великана. Наверное, это тот самый житель Тарента, который пощадил Демаратоса на рыночной площади. В руках он держал железное клеймо, которое светилось оранжевым светом.

— Не надо. Прошу вас, — молил его друг.

Но мужчина не слушал его и снова коснулся раскаленным металлом груди Демаратоса. Затем он приблизил его к лицу пленника. Друг Лисандра пытался уклониться от железа, у него на шее выступили сухожилия.

— Не надо! — крикнул он. — Что я сделал? Скажи мне, что я сделал?

Лисандр ударом ноги открыл дверь.

— Не трогайте его!

Глава двадцать вторая

Мужчина с железным клеймом в руке неторопливо повернулся к Лисандру и смерил его с головы до ног. Лисандр держал в руке подкову и вдруг догадался, что выглядит смешно.

— Еще один спартанский мальчик? — произнес великан. — С каких это пор Спарта перестала отправлять в бой настоящих мужчин?

— Вы узнаете, на что способен этот мальчик, если не отойдете, — ответил Лисандр. Из кузнечного горна шел страшный жар, а глаза юноши ел дым.

Великан презрительно посмотрел на Демаратоса. Он все еще держал клеймо на расстоянии нескольких пальцев от его лица.

— Мальчик, положи подкову. Ты не имеешь права что-либо требовать.

Лисандр еще крепче сжал свое единственное оружие. Его ладонь стала скользкой от пота.

Позади него прозвучал ворчливый голос, затем послышался запах выдохшегося вина. Лисандр почувствовал, как ему в затылок уперся клинок.