Мари - Хаггард Генри Райдер. Страница 22

Таково было это ужасное письмо. У меня оно хранится до сих пор, оно лежит передо мной, эти листки грубой шероховатой бумаги, покрытые едва заметными карандашными строчками, запятнанными тут и там следами слез, часть которых — Мари, когда она писала, а часть — мои, когда я читал… Я сомневаюсь, есть ли более жалостливый мемориал ужасных страданий буров-переселенцев и в особенности тех из них, кто прокладывал свой путь через отравленный вельд вокруг Делагоа, чем эта экспедиция Марэ и тех, кто находился под командой Тричарда. Лучше, как многие из тех людей, погибнуть сразу от копий Умстликази и других дикарей, чем терпеть томительные пытки лихорадки и смерти от голода.

Когда я закончил чтение письма Мари, в дом вошел отец, вернувшийся после посещения кафров его миссии, и я пошел в гостиную, чтобы встретить его.

— Что произошло с тобой, Аллан? — спросил он, увидев мое заплаканное лицо.

Я молча вручил ему письмо, так как не мог говорить, и он с трудом разобрал его.

— Милостивый Бог, что за ужасные новости! — сказал он, закончив читать. — Эти бедные люди! Эти бедные, сбитые с пути люди! Что можно сделать для них?

— Я знаю одно, что может быть сделано, отец, или во всяком случае, что можно попытаться сделать. Я хочу попробовать добраться до них.

— Ты с ума сошел? — спросил отец. — Как ты представляешь себе в одиночку добраться до Делагоа Бей, купить скот и спасти этих людей, которые, вероятно, уже умерли?

— Первые две вещи вполне возможны, отец. Какой-нибудь корабль довезет меня до Делагоа Бей. У тебя имеются деньги Марэ, да и у меня есть пятьсот фунтов, оставленных мне в наследство в прошлом году тетей в Англии. Благодарение небу!.. Они все еще лежат нетронутые в банке Порт-Элизабет. Это всего составляет около восьмисот фунтов, за которые можно купить много скота и других нужных вещей. Что касается третьего, это не в наших руках, не так ли? Возможно, их нельзя уже спасти, возможно, они и мертвы… Я могу только поехать туда и убедиться…

— Но, Аллан, ведь ты мой единственный сын и, если ты поедешь, вполне возможно, что я никогда больше тебя не увижу…

— Я недавно прошел через столько опасностей, отец, и, однако, жив и здоров. Кроме того, если Мари умерла… — я сделал паузу, затем продолжал со страстью. — Не пытайся остановить меня, отец, ибо я говорю тебе, меня не остановить!.. Подумай только о словах в этом письме и что за бесстыдной собакой был бы я, если бы остался спокойно сидеть здесь в то время, когда Мари умирает там! Сделал бы ты так, если бы Мари была моей матерью?

— Нет, — ответил старый джентльмен, — я бы так не поступил. Иди и да будет с тобой Бог, Аллан, и со мной также, потому что я никогда, очевидно, уже не увижу тебя снова. — И он отвернулся…

Затем он стал вникать в суть дела. «Смус» был снова опрошен: от него узнали о корабле, который доставил письмо из Делагоа. Оказалось, что это бриг английского владельца, под названием «Семь звезд», и его капитан, некто Ричардсон, предполагал плыть обратно завтра, т. е. 3-го июля, другими словами в пределах двадцати четырех часов.

Двадцать четыре часа! А Порт-Элизабет в ста восемнадцати милях, а «Семь звезд» может отправиться раньше, если загрузится и будет подходящая погода. Кроме того, если корабль отправится, могут пройти недели или месяцы, пока появится какой-нибудь, так как в те времена еще не было почтовых судов.

Я посмотрел на часы. Было четыре часа пополудни, а из календаря мы знали, когда бывают приливы и отливы в Порт-Элизабет и других южноафриканских гаванях, поэтому мне казалось невероятным, что «Семь звезд» отплывает раньше восьми часов завтрашнего дня. Сто двадцать миль должны быть покрыты, скажем, за четырнадцать часов по неровной, холмистой местности! Но с другой стороны, дороги были сухими, без бурных рек, кроме одной, которую придется переплыть, и было полнолуние. Так что поездка не предвещала трудностей, и теперь я был доволен, что Перейра не выиграл мою резвую кобылу в тот раз…

Я позвал Ханса, который бездельничал во дворе, и спокойно сказал:

— Я еду верхом в Порт-Элизабет и должен быть там к восьми часам утра завтрашнего дня.

— Всемогущий! — воскликнул Ханс, бывавший на этой дороге уже несколько раз.

— Ты должен ехать со мной, а из Порт-Элизабет в Делагоа Бей. Оседлай кобылу и чалого и возьми еще одного в качестве резерва. Дать им всем еды, но ни капли воды! Мы отправляемся через полчаса.

Затем я добавил некоторые указания в отношении ружей, седельных сумок, одежды, одеял и других деталей и приказал ему немедленно начать подготовку.

Ханс никогда не колебался. Он прошел со мной недавнюю кампанию и привык к неожиданным приказам. Если бы я сказал ему, что собираюсь скакать на Луну, я думаю, что он издал бы свое обычное «Всемогущий!» и не возражал бы, чтобы сопровождать меня туда.

Следующие полчаса были заполнены делами. Достать из сейфа и уложить в пояс из оленьей кожи деньги Анри Марэ. Отцу — написать письмо управляющему банком в Порт-Элизабет, подтверждающее мое право на вложенную туда на мое имя сумму. Необходимо поесть и заготовить еду нам на ближайшее время. Осмотреть подковы у лошадей и уложить в седельные сумки кое-что из одежды. Были также и другие заботы, о которых я теперь уже забыл. Однако, через двадцать пять минут длинная, тощая кобыла уже стояла перед дверью. За нею, с пышными журавлиными перьями на шляпе, сидел на чалом жеребце Ханс, держа на поводу чалую лошадь, четырехлетку, купленную мною еще жеребенком вместе с кобылой. С детства откормленная зерном, она выросла весьма крепкой и рослой лошадью, хотя и уступала в скорости своей матери. В передней находился мой бедный старый отец, который был совершенно выбит из колеи быстротой и неотложностью этого предприятия. Он обнял меня.

— Да благословит тебя Бог, мой дорогой мальчик, — сказал он. — У меня было мало времени, чтобы подумать, как следует, но я молюсь, чтобы все вышло как можно лучше и мы смогли снова встретиться в этом мире… Но, если это не удастся, помни, чему я учил тебя, а если же я переживу тебя, то со своей стороны я буду помнить, что ты умер, стараясь исполнить честно свой долг. О, что за горе принесло всем нам слепое безумие Анри Марэ! Я ведь предостерегал его, что все получится именно так. До свидания, мой дорогой мальчик, до свидания, мои молитвы будут сопровождать тебя, а остальное… Да, ладно, я стар и какое имеет значение, если мои седые волосы со скорбью пойдут в могилу?

В ответ я поцеловал его и со щемящим сердцем прыгнул в седло. Через пять минут здание миссии исчезло из поля нашего зрения…

Через тринадцать с половиною часов после этого я натянул поводья на набережной Порт-Элизабет именно в тот момент, чтобы захватить капитана Ричардсона, когда он садился в шлюпку, чтобы отплыть к кораблю «Семь звезд», на котором уже поднимали паруса. Я, как только смог в моем измученном состоянии, объяснил ему суть дела и уговорил подождать с отплытием до следующего отлива. Затем, благодаря Бога за скорость кобылы (чалый остался с воспаленным копытом за тридцать миль отсюда, а Ханс следовал на четырехлетке, но еще не догнал меня), я потащил ее и поставил в гостинице. Там она, бедняга, упала и издохла. Что ж, она сделала свое дело и в стране не было другой лошади, которая смогла бы помочь захватить вовремя это судно…

Примерно через час прибыл Ханс, подстегивая чалую, и здесь я могу добавить, что и она, так и чалый жеребец, оба поправились. И потом я ездил верхом на них на протяжении многих лет, пока они совсем не состарились…

Когда я поел, или, вернее, заставил себя съесть что-нибудь, и немного отдохнул, я направился в банк, где добился успеха в объяснении управляющему всей ситуации, и после некоторых затруднений, ибо золотом Порт-Элизабет не особенно изобиловал, достал три сотни фунтов в виде соверенов. На остальные две сотни управляющий банком дал мне вексель на имя одного агента в Делагоа Бей вместе с рекомендательным письмом к нему и к португальскому губернатору, который, оказывается, был в долгу перед их учреждением. Правда, поразмыслив, я возвратил банку этот вексель и истратил двести фунтов на покупку разнообразных товаров, которые я не буду перечислять здесь, но которые, я знал это, могли быть полезными для торговых целей среди кафров Восточного побережья. По сути я практически очистил магазины Порт-Элизабет и мне едва хватило времени, чтобы с помощью Ханса и владельцев магазинов упаковать и погрузить на корабль товары, прежде чем он вышел в море.