Короли Вероны - Бликст Дэвид. Страница 77

– Какое там спас! Нам обоим просто повезло.

– Спас или не спас, все равно подходи. Очень хочется узнать, каково быть сыном великого поэта.

Тут Пьетро увидел женщину, по которой томился целый день.

– Может, я попозже подойду? Мне надо кое с кем поговорить.

Середжо грубовато потрепал Меркурио по холке.

– Конечно! Мы будем через дорогу, имей в виду. – И Середжо пошел к своим приятелям, в то время как Пьетро и Меркурио направились в противоположную сторону, в дальний конец лоджии.

Катерина делла Скала, в замужестве да Ногарола, сидела поодаль от толпы. Пьетро ожидал увидеть при ней целую свиту, какую привык видеть у Кангранде и Джованны. Конечно, донну Катерину должны окружать прекраснейшие дамы Виченцы, учитывая, сколь умна и благородна она сама. Однако, за исключением одной-единственной молоденькой служанки, рядом с донной Катериной не было ни души – что в условиях битком набитой народом лоджии казалось почти чудом.

На коленях донны Катерины пыхтела и ворочалась причина такой изоляции. Пьетро никак не ожидал, что она привезет малыша в Верону, не говоря уже о том, что покажется с ним на людях – все равно что отвесит Джованне делла Скала пощечину.

«Вот сын, которого ты не смогла родить моему брату, – всем своим видом говорила Катерина, – и я лично его воспитаю. Тебе мы ребенка не доверим».

Супруга Кангранде, напротив, привела на лоджию всю свою шумную свиту. Дамы и синьоры старательно отводили глаза от полной достоинства женщины и ребенка – ребенка, который уже сейчас демонстрировал поразительное сходство со своим отцом.

Катерина от нечего делать болтала с молоденькой служанкой, по-видимому, нянькой мальчика. Пьетро огляделся. К несчастью, Баилардино в непосредственной близости не наблюдалось. Пьетро нужен был спутник, иначе беседа с донной Катериной выглядела бы неприлично, пусть даже только в его глазах.

Помощь пришла неожиданно – от отца. Поэт появился с кубком подогретой мадейры. Посуда здесь была тоньше, чем в пиршественной зале; Данте, например, держал кубок из горного хрусталя, богато украшенный резьбой. Хорошо известное отвращение Кангранде ко всяческим «завитушкам и побрякушкам» ничуть не повлияло на художественный вкус его жены. Впрочем, и на художественный вкус его дворецкого тоже.

– Отец, не желаете ли присесть?

В ответ Данте вскинул бровь, давая понять, что не намерен отвечать на глупые вопросы. Опираясь на костыль, Пьетро повел отца к донне Катерине.

Когда они приблизились, Катерина, улыбнувшись, спросила:

– Пьетро, ты решил разделить со мной изгнание?

Пьетро старательно поклонился. Он вспомнил, как пытался изогнуться в поклоне на ступенях палаццо семейства да Ногарола. Тогда Катерина проигнорировала его потуги – ее больше интересовала рана. Пожалеет ли она его сейчас? Однако Катерина сделала вид, что обиделась на галантный поклон юноши.

– Пьетро Алагьери! Как вы смеете дразнить меня своими светскими замашками, когда видите, что я не могу встать и сделать подобающий моему положению реверанс? – Катерина указала на ребенка, барахтающегося у нее на коленях. – Я решила, раз уж мне нельзя принять участие в светском обеде, буду нести свой крест. Он виноват в моем изгнании и просто обязан разделить его со мной. Вдобавок у остальных гостей теперь есть о чем поговорить.

– Вы знаете моего отца? – спросил Пьетро.

– Кто же его не знает? Впрочем, я рада похвастаться, что познакомилась с мессэром Данте еще до его сошествия в ад. А это кто? – Катерина указала на щенка, который не мигая смотрел на ребенка.

– Его зовут Меркурио. – Пьетро дернул щенка за ошейник, и тот послушно свернулся у его правой ноги.

– Похоже, мадонна, вам изгнание не в тягость, – заметил Данте. Усевшись на скамью, он добавил: – Какой подвижный мальчик.

– Слишком подвижный, благослови его Господь. До того довел свою бедную няню, что она чуть было не выбросила его в окно. Он слишком мал для своего возраста – наверно, потому, что тратит все силы на то, чтобы не заснуть. Пьетро, прошу тебя, не стой столбом. – Катерина высвободила руку из маленьких пальчиков и указала юноше на скамью рядом с собой. Малыш тотчас предпринял попытку соскользнуть на пол.

– Значит, с ним нелегко приходится, – произнес Данте, наклоняясь к ребенку. Крохотная ручка немедленно вцепилась ему в бороду. Данте рассмеялся. Малыш потянул сильнее, напрягая все свои мускулы, словно в лице поэта видел гору, на которую следовало взобраться. Затем он ухватил Данте за выпирающую нижнюю губу. Поэт взвыл.

– Ческо! Как тебе не стыдно! Позвольте, я сама, мессэр Данте.

Катерина отстранила неумелые руки поэта и своими длинными тонкими пальцами стиснула пухлые запястья малыша. Пьетро видел, как побелели костяшки ее пальцев. Глазенки Ческо расширились. Когда Катерина отпустила его, он инстинктивно разжал ручонки, и Данте наконец освободился. Мальчик воззрился на Катерину, словно наказание только развлекло его. Катерина едва взглянула на племянника.

– Синьора, мне забрать ребенка? – вмешалась нянька.

– Спасибо, Нина, не надо – я справлюсь. Как вы успели заметить, синьор Алагьери, недавно Ческо научился карабкаться и теперь карабкается буквально на все и уж тем более не пропускает ни одной лестницы. Я со страхом жду того дня, когда он сделает свой первый шаг.

Катерина принялась качать мальчика на коленях, чтобы отвлечь его от бороды гения. Это не помогло – Ческо не отрываясь смотрел на черную бороду. Данте, потирая подбородок, отвечал ему взглядом, полным настороженного любопытства.

– Пьетро, если малыш улизнет, я от тебя отрекусь. Вот это хватка! Полагаю, Ческо унаследовал ее от своего отца?

– Право, не знаю, мессэр Данте. Меня он так хватает по сто раз на день, однако я до сих пор сомневаюсь, кто из родителей в ответе за эти повадки.

Данте криво улыбался, как ребенок, которого застали в непосредственной близости от блюда со сластями.

– Мне очень стыдно, донна Катерина. Меня хлебом не корми – дай посплетничать, хоть у Пьетро спросите. Правда, по-моему, факт, что ваш брат просил вас взять мальчика на воспитание, уже о многом говорит. Если я правильно помню, у вас с братом не настолько теплые отношения, чтобы просить друг друга о столь деликатных вещах.

– Мессэр Данте, вы, вероятно, что-то путаете. Мы с братом нежно любим друг друга.

– В самом деле? Мне казалось, между вами некогда произошла ссора…

– Отец, – вмешался Пьетро, – вы собирались прочесть последние строки стихотворения.

Данте едва не вспылил на такое неуважение, однако тема, предложенная сыном, в его глазах была достаточно интересной и давала повод порисоваться, так что он не отчитал Пьетро.

– Да, действительно. Как я уже говорил, я знаю, кто написал стихотворение. Эта женщина – флорентийка, в узком кругу друзей она известна как Донзелла Совершенство. [52] Она пишет не много, зато ее стихи так хороши, что я не могу не восхищаться литературными вкусами юной Джаноццы.

– Вы ведь знакомы с невестой Антонио, мадонна? – спросил Пьетро.

– Прелестная девушка, правда, на мой взгляд, несколько жеманная, – ответствовала донна Катерина.

– Так вот, Джаноцца сегодня читала нам стихотворение, но вдруг остановилась и сказала, что дальше не помнит. Отец полагает, это неспроста.

Вместо прямого ответа Данте продекламировал: