Заговор Важных - д'Айон Жан. Страница 39

Во французской армии дела обстояли иначе: Амьенской армией командовал бесталанный любимец поражений, несменяемый маршал де Шатийон и старый маршал де Лопиталь. А с тех пор, как маршал Жевр перебрался в Париж и вплотную занялся сооружением квартала на набережной Сены, у армии в Шампани командира не было вовсе.

Место командующего мог занять Тюренн, но Тюренн был братом герцога Бульонского, предавшего Францию и вступившего в ряды происпанских заговорщиков, сгруппировавшихся вокруг Сен-Мара, и король предпочел отправить Тюренна в Итальянскую армию.

Разумеется, были талантливые офицеры, но речь шла скорее о профессиональных военных, безжалостных и лишенных воображения, таких, как тридцатичетырехлетний Жан де Гассион.

Гассион, младший сын в протестантской семье, служил простым солдатом в отрядах Рогана во время войн против Ришелье и отличался мужеством, беспрекословным повиновением командирам, а главное, ровным характером. Но когда наконец наступил мир, он отказался вступить в полк мушкетеров короля и отправился воевать в Германию наемником, где сражался под командованием Густава Адольфа, который быстро сделал его капитаном, а затем полковником.

Вернувшись во Францию, он согласился принять командование и стал одним из преданнейших слуг Ришелье. Кардинал прозвал Гассиона Войной. В 1641 году Гассион командовал войсками, посланными на подавление мятежа в Нормандии. Под его началом солдаты перерезали крестьян, изнасиловали почти половину женщин края, замучили множество детей, сожгли урожай и подпалили несколько церквей. Ришелье пришел в восторг. «Вряд ли кто-нибудь иной смог бы доставить королю такое удовольствие», — говорил он. Но Гассион не владел тактикой, это был всего лишь образцовый солдат, без сердца и без совести.

К концу марта Вуатюр сообщил Луи, что в особняке Рамбуйе он видел венецианского посла Джустиниани и тот заявил ему:

— Здоровье короля значительно улучшилось, лихорадка прошла, а приступы болей в желудке стали редкими. Врачи утверждают, что его величество вне опасности.

У Луи отлегло от сердца. Неужели заговорщики, пытавшиеся отравить короля, потерпели неудачу? Луи узнал, что король сменил резиденцию: из старого замка Сен-Жермен он переехал в новый. Значит, отравитель, несомненно скрывавшийся в окружении короля, не сумел последовать за ним? А если переезд короля является инициативой Мазарини, получается, кардинал снова одержал победу!

Увы, к сожалению, Луи только с большим опозданием узнал, что несколько врачей сразу воспротивились дальнейшему переезду двора в Версаль. Пособничество? Некомпетентность? Внезапно и без видимых причин состояние короля вновь ухудшилось. Он страдал все больше и больше, почти ничего не ел и постепенно перестал покидать постель.

Тем временем Луи, переодеваясь письмоводителем или носильщиком, продолжал искать: обходил городские притоны, расспрашивал всех и вся, подпаивал всяческое отребье, но Пикар словно испарился. Гастон мог это подтвердить — со своей стороны он также вел поиски.

В середине апреля, во время одного из вечеров во дворце Рамбуйе, маркиз де Пизани сообщил Луи две сногсшибательные новости.

— Друг мой, — обратился к нему маркиз, — посмотрите на Энгиена. Не кажется ли вам, что он изменился в лучшую сторону?

В самом деле, принц, как всегда, худой и наглый, казалось, излучал радостное сияние. Он шутил, и вокруг него мельтешила необычайно многолюдная толпа. Похоже, этот нервный и вспыльчивый человек наконец обрел душевное равновесие.

— Что происходит? Неужели он разводится и женится на мадемуазель де Вижан? — заинтригованный, спросил Луи.

Пизани пожал плечами:

— Кого интересует какая-то Вижан? Нет! Несколько дней назад король, пригласив к себе на ужин брата, Мазарини и Энгиена, сообщил о своем решении: сын принца Конде возглавит Северную армию, и если испанцы нападут на нас, он обязан остановить их. На самом деле решение, разумеется, принял кардинал…

У Луи перехватило дыхание.

Значит, двадцатидвухлетний принц, не имеющий боевого опыта, станет главнокомандующим наших армий? Что за невероятную партию решил разыграть Мазарини?!

— Но разве дю Нуайе согласился возобновить военные действия против Испании? Ведь он исполняет обязанности государственного секретаря по вопросам ведения войны! — встревоженно поинтересовался он.

Пизани снисходительно усмехнулся и промолвил:

— Больше никакого дю Нуайе, друг мой! Король попросил его покинуть двор, а на его место назначил никому не известного господина Летелье. Впрочем, сегодня все знают, что Летелье — ставленник Мазарини, и таким образом, у кардинала в руках все карты, иначе говоря, все ответственные люди!

— Невероятно! Но скажите, каким образом дю Нуайе попал в немилость… ведь до сих пор он был любимым министром его величества…

Взяв Луи под руку, Пизани отвел его в укромную нишу.

— Похоже, — с нескрываемым удовлетворением тихо начал он, — Шавиньи и Мазарини поставили на него… капкан. Вы правы, король высоко ценил дю Нуайе. Однако, по мнению нашей парочки, он его переоценивал. Увидев, что король болен, оба министра послали шаркуна-иезуита [52] заверить королеву в своей поддержке на случай — разумеется, печальный, — если речь зайдет о регентстве. Уверенный, что старается ради собственных прибылей, дю Нуайе поручение исполнил. Тогда они отправили его заручиться поддержкой иезуитов и Церкви — все на тот же печальный случай. Пока дю Нуайе трудился, они рас пустили слух, что дю Нуайе, которого они называли не иначе как «бесстыдный», ждет не дождется кончины его величества. А ведь его величество еще жив! И когда о демаршах дю Нуайе узнали в свете, о них сообщили королю.

Рассердившись на того, кто осмелился решать, что будет после его смерти, когда он еще жив, король отослал неблагодарного от двора.

Пизани рыдал от смеха, рассказывая о циничной ловушке. Луи, напротив, пришел в ужас от коварства столь ценимого им Мазарини, но маркиз, пожав плечами, небрежно ответил:

— Ерунда! На войне позволена любая хитрость, к тому же у кардинала не было выбора: или дю Нуайе, или он. А шаркун-иезуит при поддержке дурака Бофора вел Францию прямо в объятия Испании. Зато теперь у Мазарини есть поддержка короля, поддержку королевы он получил давно, а сегодня он завербовал себе в союзники Энгиена, сделав его своим должником. Так что у кардинала в руках все нити. — И, посерьезнев, добавил: — Не забывайте, Луи, когда речь идет о бесчестном поступке во имя доброго дела или, по крайней мере, дела, которое мы считаем добрым, мы обязаны брать пример с Мазарини по части плутовства! И заметьте, в отличие от прошлого кардинала, ему удалось выполнить свой замысел, не пролив ни капли крови. Что, согласитесь, внушает определенное доверие.

Луи согласился. Дергай сейчас за ниточки Великий Сатрап, дю Нуайе и его друзья, скорее всего, лишились бы головы.

— А Летелье? Кто он такой? — лицемерно спросил Луи, помня советы министра.

Пизани неопределенно махнул рукой.

— Говорят, суровый, но очень способный человек. Три года назад под командой Гассиона он подавлял волнения в Нормандии. Следовательно, он наверняка столь же безжалостен, как и Гассион. Будучи военным интендантом в Пьемонте, он, кажется, проявил себя прекрасным организатором. Я, как солдат, надеюсь, что он всерьез займется армией.

Действительно, армия настоятельно требовала заботы. В эту сотрясаемую войнами эпоху, как это ни парадоксально, не существовало никакого эффективного управления армией. На случай войны собирали разрозненные армейские корпуса. Потом зазывали в армию добровольцев, главным образом дворян, то есть людей отважных, но совершенно не приученных к дисциплине. Затем обращали взоры на регулярные войска. В сущности, регулярными, имевшими собственную униформу и места дислокации, могли именоваться только королевские полки: французские гвардейцы, швейцарские гвардейцы, мушкетеры и легкая кавалерия, но их было недостаточно.