Экскалибур - Корнуэлл Бернард. Страница 15

– В Гвенте тысяча копейщиков, – напомнил я, – а если вы вторгнетесь в Думнонию, Гвент придет ей на помощь. – Сам я на это не слишком-то надеялся, ну да самоуверенные речи Артурову делу только на пользу. – Гвент, Думнония и Повис – все они станут сражаться, а ведь под Артуровы знамена встанут и другие. Черные щиты станут биться за нас, придут копейщики из Гвинедда и Элмета, из Регеда и Лотиана.

Элла поулыбался моей похвальбе.

– Ты еще не вполне усвоил урок, Дерфель, – промолвил он, – так что едем. – Король вновь пришпорил коня и поскакал вверх по склону, но теперь чуть к востоку, в сторону рощицы. На опушке он спешился, взмахом руки велел эскорту оставаться на месте и повел меня по узкой слякотной тропке к прогалине, где стояли две невысоких деревянных дома. Не столько дома, сколько хижины: с покатыми, крытыми ячменной соломой крышами и приземистыми, сложенными из необструганных древесных стволов стенами. – Видал? – осведомился Элла, указывая на конек ближайшей крыши. Я сплюнул, отводя зло, ибо там, высоко над крышей, красовался деревянный крест. Здесь, в языческой Ллогрии, я меньше всего ожидал увидеть христианскую церковь. Второй дом, чуть пониже, надо думать, служил жилищем священнику: тот как раз выползал из низкого дверного проема своей конуры поприветствовать гостей. Тонзура, черная монашеская ряса, спутанная темно-русая борода – все как положено. Узнав Эллу, он склонился в низком поклоне.

– Христом-богом тебя приветствую, о король! – закричал он на скверном саксонском.

– Откуда ты? – спросил я по-бриттски. Обращению на родном языке священник явно удивился.

– Из Гобанниума, господин, – отвечал он. Жена монаха, замызганная, неопрятная баба с обидой в глазах, выползла из хижины и встала рядом с мужем.

– Что ты тут делаешь? – полюбопытствовал я.

– Владыка Иисус Христос открыл глаза королю Элле, господин, – объяснил монах, – вот король и пригласил нас сюда – нести весть о Христе его народу. Я и мой брат, священник Горфидд, проповедуем Евангелие саксам.

Я оглянулся на Эллу. Тот хитро улыбался.

– Миссионеры из Гвента?

– Жалкие создания, что и говорить, – обронил Элла, жестом отсылая священника с женой обратно в хижину. – Но они думают отвратить нас от поклонения Тунору и Саксноту; по мне, так пусть себе тешатся надеждой. До поры до времени.

– Потому что, – медленно произнес я, – король Мэуриг пообещал тебе соблюдать перемирие, пока ты позволяешь его священникам приходить к твоему народу?

– Дурень он, этот Мэуриг, – расхохотался Элла. – Его больше заботят души моих подданных, нежели безопасность своей земли, а пара священников – невелика цена за то, что тысяча копейщиков Гвента будут сидеть сложа руки, пока мы захватим Думнонию. – Он обнял меня за плечи и повел обратно, туда, где дожидались лошади. – Ну, Дерфель, понял? Гвент не выступит на войну, во всяком случае, пока король Мэуриг верит в возможность насадить свою религию в моем народе.

– И что, получается? – полюбопытствовал я. Элла презрительно фыркнул.

– Разве что среди рабов и женщин, да и тех раз, два – и обчелся: далеко вера не распространится. Уж я о том позабочусь. Видел я, что эта религия сделала с Думнонией, и здесь я такого не допущу. Наши древние боги для нас вполне хороши, Дерфель, так зачем бы нам новые? Отчасти в этом беда бриттов. Они потеряли своих богов.

– Только не Мерлин, – возразил я.

Тут Элле пришлось прикусить язык. Он свернул в тень дерев, и я заметил: в лице его отразилась тревога. Он всегда боялся Мерлина.

– Слыхал я разное, – неуверенно протянул Элла.

– Про Сокровища Британии? – отозвался я.

– А что они вообще такое?

– Да ничего особенного, о король, – сказал я, ничуть не погрешив против истины. – Набор обветшавших древностей. Только два из них обладают подлинной ценностью: меч и котел.

– Ты их видел? – яростно вскинулся он.

– Да.

– А на что они способны? Я пожал плечами.

– Никто не знает. Артур полагает, весь этот хлам ни на что не годен, но Мерлин говорит, Сокровища повелевают богами, и если совершить нужный магический обряд в нужное время, тогда древние боги Британии станут исполнять волю его.

– Тут-то он и натравит на нас своих богов?

– Да, о король, – ответствовал я. И произойдет оно скоро, очень скоро; вот только об этом я отцу не сказал.

Элла нахмурился.

– У нас тоже есть боги.

– Так призови их, о король. Пусть боги сражаются с богами.

– Боги не дураки, мальчик, – проворчал он, – с какой бы стати им сражаться, если люди отлично умеют убивать от их имени? – Элла решительно зашагал дальше. – Я уже стар, – признался он, – но за всю свою жизнь богов ни разу не видел. Мы в них верим, но что им за дело до нас? – Он встревоженно оглянулся на меня. – А ты в эти Сокровища веришь?

– Я верю в могущество Мерлина, о король.

– Чтобы боги да сошли на землю? – Элла призадумался ненадолго, затем помотал головой. – А если ваши боги и впрямь придут, так отчего бы и нашим не подоспеть к нам на помощь? Даже ты, Дерфель, – саркастически хмыкнул он, – вряд ли выстоишь против молота Тунора. – Мы вышли из-за деревьев, и я увидел, что наш эскорт и лошади исчезли.

– Пройдемся, – предложил Элла, – я расскажу тебе про Думнонию все как есть.

– Я все знаю про Думнонию, о король.

– Тогда, Дерфель, ты знаешь и то, что король Думнонии – дурень никчемный, а ее правитель королем быть не хочет, равно как и этим, как бишь вы это называете, – ну кайзером?

– Императором, – поправил я.

– Императором, – повторил он, издевательски коверкая слово, и увлек меня на тропу вдоль опушки леса. Поблизости не было ни души. По левую руку от нас крутой склон уводил к затянутому туманом устью, а к северу тянулся глухой, промозгло-сырой лес. – Эти ваши христиане готовы взбунтоваться, – подвел итог Элла. – Ваш король – увечный калека, а ваш предводитель отказывается украсть трон у дурня. Со временем, Дерфель, и скорее рано, нежели поздно, на трон найдется желающий. Ланселот и тот едва не захватил его, а вскорости попытается кто-нибудь получше Ланселота. – Элла, нахмурившись, помолчал. – И чего Гвиневере стукнуло раздвигать перед ним ноги?

– Потому что Артур не желал стать королем, – уныло отозвался я.

– Олух и есть. А на следующий год будет мертвым олухом, ежели не примет моего предложения.

– Что за предложение, о король? – спросил я, останавливаясь под огненно-алым буком.

Элла тоже остановился и положил ладони мне на плечи.

– Скажи Артуру, пусть отдаст трон тебе, Дерфель.

Я глядел на отца глаза в глаза. На долю мгновения мне померещилось было, что он шутит, но нет: Элла был серьезен как никогда.

– Мне? – потрясенно повторил я.

– Тебе, – кивнул Элла, – а ты поклянешься в верности мне. Мне от тебя потребуется земля, но ты можешь убедить Артура отдать трон тебе и станешь править Думнонией. Мой народ расселится здесь, станет возделывать землю, ты будешь королем над ними – но под моей рукой. Мы заключим союз, ты и я. Отец и сын. Ты правишь Думнонией, я правлю Энгеландом.

– Энгеландом? – переспросил я. Слово было мне внове. Он убрал руки с моих плеч и широким жестом обвел окрестности.

– Вот, здесь! Вы зовете нас саксами, но ты и я – англы. Кердик – сакс, а мы с тобой – англы, англичане, и страна наша – Энгеланд. Вот Энгеланд! – гордо объявил он, окидывая взглядом сырую вершину холма.

– А как же Кердик? – спросил я.

– Мы с тобой убьем Кердика, – с подкупающей прямотой отозвался Элла и, взяв меня под локоть, зашагал дальше, вот только теперь он вел меня к торной дороге, что петляла меж деревьев – там среди свежеопавших листьев рылись свиньи в поисках буковых орешков. – Ты передай Артуру мое предложение, – настаивал Элла. – Скажи ему, что он может взять трон вместо тебя, коли хочет, но кому бы из вас трон ни достался, владеть вы им будете от моего имени.

– Я скажу, о король, – заверил я, хотя знал: Артур с презрением отвергнет такое условие. Думается, Элла тоже это знал, лишь ненависть к Кердику подтолкнула его к подобному предложению. Он понимал: даже если они с Кердиком в самом деле захватят всю Южную Британию, грядет еще одна война, в которой решится, кто из них двоих будет бретвальдой (так саксы называют верховного короля).