В горах Сихотэ-Алиня - Арсеньев Владимир Клавдиевич. Страница 72

Волны подгоняли нашу утлую ладью, вздымали ее кверху и накреняли то на один, то на другой бок. Она то бросалась вперед, то грузно опускалась в промежутки между волнами и зарывалась носом в воду. Чем сильнее дул ветер, тем быстрее бежала наша лодка, но вместе с тем труднее становилось плавание. Грозные валы, украшенные белыми гребнями, вздымались по сторонам. Они словно бежали вперегонки, затем опрокидывались и превращались в шипящую пену.

Тяжело загруженная лодка глубоко сидела в воде, и волны начали захлестывать ее с боков. Время от времени мы откачивали воду берестяным ковшом, который орочи предусмотрительно захватили с собой. Они все время осматривали берег в надежде найти хоть какое-нибудь укрытие от непогоды, но тщетно. Угрюмые высокие скалы совершенно отвесно падали в воду. Волны с яростью ударялись о них и белыми фонтанами взлетали кверху. К берегу пристать было невозможно, в море итти — нельзя, о возвращении назад нечего было и думать. Нам оставалось только одно — итти по ветру и напрячь все усилия, чтобы как можно скорее обогнуть мыс Сюркум и войти в бухту Старка. Никто не сидел сложа руки: одна смена гребла, другая откачивала воду. В ход были пущены оба чайника и котел. Так продержались мы еще два часа, наконец, стало ясно, что благополучно дойти до мыса Сюркум нам не удастся. Ветер очень засвежел, и море сильно разбушевалось. Волны с неумолимой настойчивостью шли словно на приступ все в одном направлении. Они нагоняли лодку и заливали корму ее. Теперь все зависело от рулевого. Намука следил за лодкой с волнением, а Копинка не спускал глаз с паруса, то подтягивая один конец, то отдавая другой. Все внимание их было сосредоточено на том, чтобы не допустить одновременного наклона лодки под давлением ветра в парус и натиска большой волны с той же стороны. «Неужели мы не найдем какого-нибудь угла около берега, который дал бы нам хоть временное укрытие?» — думал я, со страхом и с тоской поглядывая на высокие скалы.

Вдруг Намука привстал и, внимательно разглядывая берег, стал советоваться с Копинкой. По отрывкам их фраз я понял, что они нашли место, где можно укрыться от непогоды. Копинка кивнул головой. Намука тотчас навалился на руль, и лодка стала приближаться к берегу. Здесь море шумело еще сильнее. Отбойные волны сталкивались с волнами, идущими по ветру, и создавали толчею. Шум прибоя был столь оглушителен, что мы не могли слышать друг друга и объяснялись больше жестикуляцией. Ритмическая качка превратилась в беспорядочную, как только мы вступили в водоворот пены, всплесков и брызг. Я с трудом мог ориентироваться. От скалистого берега под углом по отношению к нему градусов в пятьдесят выдвигался в море большой дейк. Это была гигантская базальтовая жила. Горные породы, сквозь которые она проходила, деятельностью морской воды и атмосферных агентов давно уже подверглись разрушению и обвалились. Распадение базальта было столбчатым: поэтому дейк имел вид поленницы дров. В море он выступал метров на двадцать и вместе с прилегающей к нему частью берега образовывал как бы двугранный угол. По окрику Копинки парус был спущен в одно мгновение. Еще несколько ударов весла — и лодка укрылась за базальтовую стенку. Таким образом мы попали в относительно спокойный водоем.

В самой середине нашего укрытия из воды сантиметров на двадцать поднимался большой плоский камень площадью в восемь квадратных метров. Поверхность его была покрыта бурыми водорослями и раковинами. В другое время я сделал бы вывод не в пользу нашего убежища, но теперь мы все были рады, что нашли тот «угол», о котором мечтали в открытом море и который, как нам казалось, мог защитить нас.

Намука подвел лодку к камню, и мы тотчас вышли на него. Все сразу повеселели. Вихров и Крылов стали откачивать воду, а я с орочами принялся осматривать берег, к которому мы пристали. Наше укрытие представляло собою ловушку, из которой можно было выбраться только по воде. Базальтовая жила упиралась в отвесную скалу. Каких-нибудь выступов или карнизов, по которым можно было бы взобраться наверх, не было.

Вокруг нас высились гигантские утесы, круто, а местами совершенно отвесно обрывающиеся в море. Все наше спасение было в лодке, и поэтому о ней надо было прежде всего позаботиться.

Между тем буря разразилась не на шутку. Волны с грохотом таранили дейк снаружи, но он стойко выдерживал натиск моря.

Ветром перебрасывало через него брызги. Волны пенились, дробились и ослабленные с урчанием заходили за базальтовую стенку и всплескивались на камни, к которым была привязана лодка. Опасаясь за участь наших грузов, я велел перевести лодку в самую глубь бухточки.

Когда вода из лодки была выкачана, мы перебрали все наше имущество и вновь уложили его получше, прикрыв сверху брезентом и обвязав покрепче веревками. Затем мы закусили немного, оделись потеплее, сели на свои места в лодку и стали ждать, когда ветер стихнет и море немного успокоится.

Однако буря усиливалась и к шести часам пополудни превратилась в настоящий шторм.

В сумерки орочи сделали еще одно открытие, которое их сильно взволновало. Начался прилив, во время которого вода здесь подымается до двух метров. Несомненно, плоский камень, за которым мы стояли, будет затоплен. Это бы еще ничего, но беда в том, что ветер переменил направление и погнал волны как раз в угол, дававший нам укрытие от непогоды. Приливные волны все чаще заглядывали в наше укрытие и начали бить лодку о камни. Стало ясно, что если мы сейчас не выйдем в море, потом будет поздно. Это понимал каждый из нас. Сами мы как-нибудь спасемся, выберемся на дейк, спасем даже имущество, но лодка должна неминуемо погибнуть и тогда нам остается один только путь морем в качестве купающихся пловцов. Медлить было нельзя. Словно сговорившись, все взялись за весла. В это время в бухточку вошла большая волна и окатила плоский камень. Орочи воспользовались временным затишьем и вывели лодку за дейк. Новая волна подхватила ее как легкое перышко и на гребне вынесла за буруны. Ветер хлестнул по лицу холодной изморозью. Лодка сильно накренилась — прошла вторая большая волна, потом третья.

Буруны остались позади. Орочи быстро подняли парус. Словно раненая птица, увлекаемая сильным ветром, помчалась наша лодка вдоль берега.

Сумерки быстро спускались на землю. В море творилось что-то невероятное. Нельзя было рассмотреть, где кончается вода и где начинается небо. Надвигающаяся ночь, темное небо, сыпавшее дождем с изморозью, туман — все это смешалось в общем хаосе. Страшные волны вздымались и спереди и сзади. Они налетали неожиданно и так же неожиданно исчезали, на месте их появлялась глубокая впадина, и тогда казалось, будто лодка катится в пропасть.

Несмотря на усиленное откачивание, вода в лодке не убывала. Результат усиленной работы двух человек сразу сводился к нулю одним всплеском волны. Скоро одежда наша промокла насквозь. Я был в состоянии какого-то забытья. Порой сквозь завывания ветра и зловещий шум волн я слышал, как у моего соседа стучали зубы. Меня самого трясло, как в лихорадке. Изредка сквозь прорыв в тумане впереди виднелась какая-то большая темная масса. Она казалась громадным чудовищем, которое залезло в море и, погрузившись в воду по подбородок, надулось и вот-вот издаст страшный рев. Это был мыс Сюркум.

Если нам удастся обогнуть его — мы спасены, но до этого желанного мыса было еще далеко. Темная ночь уже опускалась на землю, и обезумевший океан погружался в глубокий мрак. Следить за волнением стало невозможно. Все люди впали в какую-то апатию, и это было хуже чем усталость, это было полное безразличие, полное равнодушие к своей участи. Беда, если в такую минуту у человека является убеждение, что он погиб, — тогда он погиб окончательно.

Я сознавал, что надо людей подбодрить как-нибудь. Стрелки и казаки сидели на веслах лицом к корме. Я воспользовался этим и, собрав все силы легких, крикнул:

— Братцы, самое страшное осталось позади, опасность миновала. Мыс Сюркум совсем недалеко. Навались!

Я умышленно сделал веселое лицо и, сняв фуражку, замахал ею. Этот маневр достиг цели. Мои спутники стали грести энергичнее. Лодка пошла быстрее. Теперь уже чудовища не было видно. Слышно было только, как волны с грохотом разбивались о берег. Сюркум молча выдерживал их удары. Волны с бешенством отступали назад, чтобы собраться с силами и снова броситься в атаку. Ветер вторил им зловещим воем.