Птицы, звери и родственники - Даррелл Джеральд. Страница 25

– Ну нет! – рявкнул Ларри. – А кто будет разливать напитки?

– Не уходи, – сказал Макс, развалившись на полу с Роджером в объятиях и глядя на нее умоляющим взором. – Не отворачивай от менья свой ясный глаз!

– Ну ладно, тогда я схожу принесу выпить, – обессиленно сказала Марго.

– А я помогаль вам! – сказал Макс, отпихивая Роджера и вскакивая на ноги.

У Роджера, видимо, сложилось обманчивое впечатление, что Макс собирался провести остаток ночи, ласково укачивая его на руках у гаснущих углей камина, и ему явно не польстило, что его вот так грубо отпихнули. Он снова залился лаем.

Тут распахнулась дверь гостиной, и в дверном проеме появился Лесли в костюме Адама и с ружьем наперевес.

– Черт побери, что тут происходит?! – рявкнул он.

– Лесли, потрудись одеться, – сказала Марго. – К Ларри пришли друзья.

– Вот черт, – разочарованно заявил Лесли, – и всего-то. Он повернулся и отправился к себе наверх.

– Напитки! – восторженно сказал Макс и, обхватив Марго, провальсировал с нею под аккомпанемент почти истерического лая Роджера.

– Умоляю, постарайтесь потише, – сказал Ларри. – Макс, будь умницей, ради Бога!

– Право, нельзя же так, – укорил Дональд.

– Пожалейте маму! – сказал Ларри, очевидно поняв, что этим-то точно можно задеть Макса за живое.

Тот немедленно прекратил вальсировать и отпустил запыхавшуюся Марго.

– Где есть ваша муттер? – спросил он. – Леди больна… Я шагайт к ней и лечить.

– Оказание помощи, – заявил Дональд.

– Я здесь, – послышался в дверях мамин голос с легкой гнусавинкой. – Что у вас тут происходит?

Она стояла в ночной рубашке, кутаясь из-за простуды в большую шаль, из-под мышки у нее свисала, тяжело дыша, ее любимица – апатичная собачонка по кличке Додо.

– Ты как раз вовремя, мама, – сказал Ларри. – Познакомься. Вот это Макс, а вот это Дональд.

Тут Дональд впервые за все время зашевелился. Он встал, промаршировал через комнату к маме, взял ее руку и почтительно склонился к ней.

– Очень рад, – произнес он. – Прошу покорно простить за беспокойство. Мой друг, знаете ли, иностранец.

– Искренне польщена, – сказала мама, собрав все свои силы.

Что касается Макса, то стоило маме переступить порог, как он раскрыл объятия и устремил на нее такой исполненный благочестия взгляд, каким, наверное, взирал крестоносец на впервые открывшиеся ему башни Иерусалима.

– Муттер! – драматически вступил он. – Вы есть муттер!

– Здравствуйте, – неуверенным голосом откликнулась мама.

– Так вы, – напрямик спросил Макс, – и есть больная муттер?

– О, всего лишь легкая простуда, – небрежно заметила она.

– Мы вас пробудили, – сказал Макс, бия себя в грудь, и глаза его наполнились слезами.

– Не «пробудили», а «разбудили», – тихо поправил Дональд.

– Пойдем, – сказал Макс и, обхватив маму своими длиннющими руками, со всей учтивостью, на какую только был способен, препроводил ее в кресло, стоявшее у камина. Затем он снял с себя пальто и нежно укрыл им мамины колени. После этого, присев подле нее на корточки, он взял ее за руку и серьезно заглянул ей в лицо.

– Что желайт, – спросил он, – что желайт муттер?

– Беспробудно спать всю ночь, – сказал внезапно вернувшийся Лесли, представ на сей раз не в столь шокирующем виде – в пижамных штанах и сандалиях.

– Макс, – строго сказал Дональд, – ты слишком увлекся. Ты, кажется, забыл, зачем мы сюда пришли.

– Ах да, – весело воскликнул Макс. – У нас чудесный новости, Ларри! Дональд решил стать писателем.

– Нужда заставила, – скромно пробормотал Дональд. – Посмотрел, как все роскошествуют. Гонорары рекой текут. Вот и я решил попробовать перо.

– Замечательно, – сказал Ларри, почему-то без особого энтузиазма.

– Я только что закончил, – продолжал Дональд, – первую главу, и мы пулей сюда, чтобы прочесть ее тебе.

– О Боже, – сказал Ларри, которого от ужаса прошиб холодный пот. – Нет, Дональд, не надо. В полтретьего утра мои способности воспринимать изящную словесность совершенно иссякли. Может, оставишь, а завтра я прочту.

– Она короткая, – сказал Дональд, не обращая внимания на мольбы Ларри и вынимая из кармана небольшой листок бумаги. – Но надеюсь, вы оцените стиль.

Ларри сердито вздохнул, и все уселись поудобнее в томительном ожидании, пока Дональд прокашляется.

– Внезапно внезапные страсти, – начал он глубоким вибрирующим голосом, – внезапно внезапное сердце, внезапно, внезапно, внезапно, внезапно в слезах. Внезапно надежда мне счастье подарит, внезапно, внезапно, разлуку прогонит любовь. Внезапно минуют печали, внезапно обнимем друг друга, внезапно, внезапно, с устами сольются уста!

Засим последовала продолжительная пауза. Все ждали, когда Дональд продолжит. Сглотнув пару раз, как будто его переполнял восторг от собственного творчества, он тщательно сложил листок бумаги и водворил в карман.

– Ну, как? – спросил он Ларри.

– Хм… по-моему, коротковато, – осторожно произнес Ларри.

– Нет, а что ты думаешь о стиле? – спросил Дональд.

– Хм… по-моему, интересен. Но я думаю, он уже давно открыт, – сказал Ларри.

– Быть того не может, – заявил Дональд. – Я открыл его только этой ночью.

– Ну, я думаю, Дональду уже хватит. Ему нельзя больше пить, – громко сказал Лесли.

– Тише, милый, – укорила его мама. – Как же вы собираетесь назвать ваш труд, Дональд?

– Я думаю, – сказал Дональд, выпучив глаза, как сова, – я думаю назвать мой труд «Внезапная книга».

– Очень ясный заголовок, – заметил Ларри. – Только, на мой взгляд, тебе еще следует поработать над образами лирических героев, возможно, несколько углубить их, прежде чем отправляться в постель.

– Да, наверное, ты прав, – согласился Дональд.

– Все это очень интересно, – сказала мама, отчаянно чихнув, – но, думаю, лучше бы нам выпить по чашке чаю.

– Я поставлю чай, муттер, – воскликнул Макс, вскакивая на ноги, отчего все собаки вновь залились лаем.

– Я помогу, – сказал Дональд.

– Марго, милая, проводи гостей и покажи, где что лежит, – сказала мама.

Когда троица удалилась, мама посмотрела на Ларри.

– Ну, что, – холодно сказала она, – скажешь, твои друзья не со странностями?

– Ну, за Дональда могу поручиться, – отозвался Ларри. – Просто он слегка перебрал.

– И внезапно, внезапно, внезапно он напился, – пропел Лесли, подкладывая дров в камин и пиная их ногой, после чего пламя слегка ожило.

– Да они славные парни, – сказал Ларри. – Вот только Дональд понапускал всем обитателям Корфу пыли в глаза.

– То есть как? – спросила мама.

– Ну, – сказал Ларри, – ты ведь знаешь, что здешние жители обожают выуживать все личные тайны. Дональд с виду человек со средствами, да еще самый отъявленный британец, вот они и думают, что у него Бог знает какие связи и положение. А он развлекается тем, что сочиняет про себя всякие сказки. Кем он только не был, я слышал, будто он старший сын герцога, двоюродный брат лондонского епископа и даже незаконный сын лорда Честерфильда! Где он только не обучался – в Итоне, Хэрроу, Оксфорде, Кембридже, и, к моему восхищению, сегодня утром миссис Папанопулос уверяла меня, будто он получил образование в Гертоне ‹Гертон-колледж – известный женский колледж Кем бриджского университета.›.

В этот момент в гостиную вернулась Марго. Вид у нее был слегка растерянный.

– Хорошо бы тебе заняться своими гостями, Ларри, – сказала она. – Макс только что зажег кухонную плиту пятифунтовой купюрой, а Дональд вообще исчез. Кричит «ау!», а где он – непонятно!

Мы всей гурьбой бросились в большую, вымощенную камнем кухню, где на горячих угольях уже начал петь чайник. Макс скорбно взирал на остатки пятифунтовой купюры в своей руке.

– Право, Макс, – сказала мама, – ну что за глупости. Макс просиял, увидя ее.

– Ради муттер никаких денег не жалько, – сказал он и сунул ей в руку остатки банкноты. – Храните ее, муттер, как сувеньир.