Долина смерти - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 11
– Что, рома, навалили тебе пищи для размышления? Навешали лапши?
– Нормально, – отмахнулся Георгий. – Через пациентов Кащенко тоже надо пройти. Для контраста ощущений.
– Ну ты кончай, – слегка обиделся полковник. – Я тоже когда-то не верил. Но все так просто…
Похоже, Цыган уже оторвался от земли. Табор его уходил в небо…
– Привыкну, – заверил Поспелов. – Специфика работы…
– Спецтехнику получил?
– Получил…
– Инструктаж по пользованию?
– Получил…
– Теперь получай жену! – весело заявил полковник. – Я слово сдержал – такую женщину тебе подобрал! Такое яблочко, такой персик – сам бы ел. Да зубов уж нет укусить! Младший оперуполномоченный, старший лейтенант Курдюкова. Сейчас придет!
– Из «женского батальона»? – сразу угадал Георгий, не вкладывая никаких эмоций, но Заремба что-то сразу заподозрил:
– А что? Девушки там, как в Голливуде! Глаза разбегаются. Так что подбирал по деловым качествам, как положено.
«Женский батальон» занимался оперативной работой чуть ли не во всех отделах и по многим направлениям. Оперуполномоченные девушки работали секретаршами у крупных начальников и банкиров, горничными в гостиницах, официантками, валютными и просто панельными «ночными бабочками». Деловые качества могли быть самыми разными, в зависимости от того, где претендентка на роль жены служила раньше, какие задачи выполняла. Поспелов сильно сомневался, что кто-нибудь из «батальона» был приставлен доить коров, давать скотине сено и управлять колесным или гусеничным трактором. И, напротив, ни секунды – в том, что все остальное девушки делали мастерски и с профессиональным блеском.
«Жена» явилась через несколько минут, и Поспелов невольно оценил вкусы нового начальника. Разве что в этом «прикиде» и макияже она годилась больше в жены «новому русскому», чем начинающему фермеру, уже замордованному падежом скота и дождями-сеногноями.
– Татьяна, – представилась она без всякого жеманства, однако с едва уловимым смешком.
– Посмотри, Георгий! – ликовал и приплясывал «цыганский барон». – Какая стать! Как голову держит! Ну-ка, Танюша, пройди, пройди, покажи товар лицом!
Она игранула манекенщицу, вильнула бедрами, повела полуприкрытым взором.
– Н-ну, муж? – спросила. – Нравлюсь я тебе?
С такой бы на Канары закатиться или в кругосветку на теплоходе…
– Ты на антураж не смотри, – заметил полковник. – Она во что хочешь обрядится, платочек повяжет и под корову сядет.
– Посмотрим, – сдержанно ответил Поспелов.
– Что ты, Георгий! – воскликнул Заремба. – Товарищу по службе в зубы не глядят! Вот комплект ваших документов, получайте. И свидетельство о браке, между прочим. От прошлого оставили только имена, привыкайте, приспосабливайтесь друг к другу. Время есть, целых три дня!
– Александр Васильевич, – усмехнулась Татьяна. – Мой муж… Он по легенде такой хмурый или по жизни?
– Не обращай внимания, – отмахнулся тот. – С женой недавно разошелся. У него слишком необъективные ассоциации с женитьбой. Придется тебе восстановить его тонус.
– Постараюсь, товарищ полковник! – Она взяла под руку Поспелова. – Ну что, инструктажи на сегодня кончились? Пойдем приспосабливаться? Ко мне или к тебе?
Заремба спрятал улыбку, распорядился деловито:
– Ты, Танюша, подожди его в коридоре. У нас еще один разговорчик остался, чисто мужской.
Старший лейтенант Курдюкова послушно вышла из кабинета. Полковник плюхнулся в свое кресло, бесцельно поводил взглядом.
– Значит так, Георгий. У Татьяны есть сынишка, четыре года. Живет с бабушкой. Так что ты особенно-то губу не раскатывай: она не шлюха, а человек семейный. Чтоб все у вас там было… по совести, что ли. Не обижай ее… Что так глядишь? Совсем не нравится?
Поспелов сунул руки в карманы, сел на край стула: перед глазами стояла черная дыра окна с силуэтом Нины…
– Да нет, ничего… Только я прихожу в восторг всего лишь от одной женщины – от бывшей жены.
– От восторга и разошелся?
– Тяжелый случай…
– Ладно, твои заморочки, – проворчал Заремба. – С Татьяной найди общий язык… Ну нет другой в «женском батальоне»! Чтоб с тобой на ферме смогла жить. Кроме нее, конечно… И предупреждаю: чтоб без всяких там драм и трагедий.
– Это вы о чем, товарищ полковник? – насторожился Георгий.
– Да все о том же! Ты в семейных парах не работал и не знаешь… Когда живешь неделю – ничего, в удовольствие. А месяц-два – вот тут и начинается. Природа-то берет свое, обычно «жены» влюбляются, голову теряют. И плевать им на операцию, на службу. Конфликты, рапорта на увольнение… Вплоть до самоубийства. Ты мужик, береги ее, держи в руках и повода не давай. Конечно, это бесчеловечно… Но мой тебе совет: постоянно ворчи на нее, нуди, брюзжи. Женщины в нудных не влюбляются. Впрочем, и это не панацея. Они же в этом «батальоне» после трех лет службы спят и видят себя настоящими женами и матерями. У них для любви душа всегда нараспашку.
Георгий слушал его и почему-то примерял все не на товарища по службе, а на бывшую свою жену, некогда купавшуюся во всеобщей любви и теперь обделенную…
4
Бывший хозяин Горячего Урочища выстроил дом по финскому проекту, с претензией на полную автономность и отчасти – на европейскую культуру. Но русский характер проявился и тут: английский камин оказался удачно спаренным с русской печью, средневековая кладка из дикого камня первого этажа соседствовала с деревенскими лавками, и вдобавок ко всему скотный двор был прирублен непосредственно к самому дому, как будто к крестьянской избе.
Полковник Заремба не обманул: место действительно напоминало уголок Швейцарии.
Сосны, взбегающие уступами к вершинам сопок, живописное поле на склоне, где когда-то стояла деревня, голубое озеро, над которым дом несколько даже нависал, одна стена поднималась непосредственно из воды, и тихо шумящая на перекатах речка с широкими плесами. Но жить здесь человеку, не приспособленному к хуторской «финской» жизни наособицу, человеку, древними корнями напрочь привязанному к общинной жизни, вероятно, было трудно, если вообще возможно.
Ощущение пустоты, глуши и безлюдья отчего-то начиналось вечером, когда солнце садилось за сопки и багровые отблески покрывали каждый бугорок на земле. В полном безветрии природа замирала, настораживалась, вслушивалась и дичала: чернела голубая вода, чернели золотые стволы старых сосен, и по-весеннему зеленеющее поле напитывалось мраком, расплывалось неясными, бегущими тенями.
Здесь было очень легко напугать себя, вызвать щемящий, необъяснимый страх, испытанный разве что в раннем детстве. Пробыв всего сутки в Горячем Урочище, Поспелов успел почувствовать и понять, отчего бывший хозяин Ворожцов, вложив в ферму много денег и труда, все-таки не вынес одинокой жизни и бежал, отдав свое детище за совсем не большую сумму. Поди, еще и радовался, что нашелся ненормальный, согласившийся жить в этом первозданном, но – увы! – неуютном месте.
А так бы вообще все прахом пошло…
Однако предаваться чувствам и собственным ощущениям в первые недели жизни в Урочище особенно-то было некогда. Следовало оправдывать легенду, отработанную в конторе, то бишь обзаводиться скотом, ремонтировать технику, пахать и сеять ячмень и овес на фураж. Одним словом, внушать своей ежедневной жизнью, что на ферму пришел настоящий хозяин. По новым документам Поспелов был уроженцем Карельской АССР из города Кондопога, а его жена Татьяна, финка по национальности, из Сортовалы. То есть не чужие пришли в эти земли обетованные, а как бы свои, волею судьбы унесенные когда-то в дальние края.
Конечно, в течение нескольких дней пришлось обставлять и обустраивать дом и, главное, наделать удобных тайников, где следовало спрятать до времени большое количество аппаратуры, спецтехники, в том числе и компьютер, поскольку для начинающего фермера держать его открыто было бы слишком. А кроме того, установить во всех комнатах и помещениях вплоть до скотного двора незаметную охранную сигнализацию, которая не звенит, не ревет в случае проникновения посторонних, но тихо записывает на аудио– и видеопленку и в критической ситуации без всякого участия человека передает по космической связи сигнал тревоги в контору. И устроить конспиративные встречи с двумя агентами, внедренными сюда Зарембой после исчезновения самолета Ан-2 и теперь переданными на связь Поспелову. Один носил кличку Ромул, жил в Верхних Сволочах и работал сельским фельдшером, другой, разумеется, Рем, был завклубом в Нижних Сволочах. И оба были женщинами… Пока что они собирали информацию в виде сельских сплетен и бабушкиных сказок, однако могли сослужить хорошую службу в период адаптации супружеской пары в Урочище: что там поговаривают в народе по поводу новопоселенцев-фермеров?