Золото Телла Сакетта - Ламур Луис. Страница 4

В других местах, где поток уходил в глубокие промоины рядом с тропой, я полностью терял воду из виду и только слышал её. В двух-трех точках возле водопадов водяной туман и брызги стояли плотным облаком, я насквозь промок, да и все вокруг было мокрое. Этот проход - настоящая смертельная ловушка, я её костями чуял, будьте уверены. Если кто говорит, что никогда не был напуган, так он или врет, или нигде не бывал и ничего не сделал за всю свою жизнь.

Около трех миль я пробирался по этой дорожке. Я спустился больше чем на тысячу футов, судя по растительности в долине, которую я в конце концов обнаружил. Она открылась по правую руку от меня, сперва узкая, а потом расширилась. Река убегала, кувыркаясь, вниз и исчезала в узком, глубоком каньоне. Его затеняли папоротники и деревья, выросшие в трещинах скальных стен. Но тропа сворачивала в долину.

В этом месте долина имела в ширину не больше двухсот ярдов. По обе стороны круто устремлялись к небесам каменистые склоны. Пеший человек мог бы на них взобраться, но лошадь не поднялась бы и на шесть футов. Последние солнечные лучи подкрашивали стену каньона на востоке, но ярдов сто пятьдесят я ехал в глубокой тени.

Потом долина расширилась. Похоже, она имела пару миль в длину, а шириной была от четверти до половины мили. По дну её бежал ручей и вливался в вытекающий из озера поток, вдоль которого я ехал.

Ложе долины представляло собой красивый высокогорный луг, чистое удовольствие для глаза, а вдоль речки росли осины маленькими рощицами, карликовые ивы и другие деревья, названия которых я не мог припомнить. Невдалеке паслись несколько лосей (ну, на самом деле это олени вапити, их только все зовут лосями), они подняли головы и поглядели на меня. Похоже, в эту долину вел и какой-то другой путь, но по их поведению наверняка сказать было трудно: когда я подъехал ближе, они отошли, но вид у них был ничуть не испуганный.

Вьючная лошадь уныло тащилась сзади на поводу, как вроде ей вовсе не хотелось идти в эту долину. Подседельный конь шел без сопротивления, но, по-моему, ещё не решил, нравится ему эта затея или нет. А что до меня, так я трясся и каждую минуту ждал появления призраков, как восьмилетний мальчонка вечером на кладбище.

Короче, я вытащил из чехла свой винчестер - понятия не имею, чего я ждал.

Мы продвигались медленным шагом. Конь переступал вытянутыми, напряженными ногами, насторожив уши, робко и осторожно, а я думал, что в жизни не видел такой красивой долинки, укрытой предвечерними тенями, с мазками розового и сиреневого на окружающих скалах высоко над нами.

А потом я увидел пещеру.

На самом деле это было просто углубление, вырытое в обрыве ветром и водой, но оно врезалось в скалу футов на восемь, а в самом глубоком месте и на все десять, а вход в него маскировали несколько деревьев, в основном, осины.

Я слез с седла и привязал лошадей к дереву - не хотел рисковать: они могли убежать и оставить меня пешим.

Никаких следов... никто тут не появлялся давным-давно.

Отверстие было наполовину загорожено камнем - так иногда делают жители горных мест, а внутри все было закопчено дымом забытых костров. Ничего здесь не было, кроме каменных обломков там, где обвалилась часть стены, и гладкого бревна в самой глубине; с двух концов оно было обрублено топором.

Это большое старое бревно было гладкое, отполированное не одной парой штанов - люди на нем сидели, но на одном конце я нашел несколько рядов мелких зарубок. Я их пересчитал - они располагались группами то по тридцать штук, то по тридцать одной; если считать, что каждая зарубка обозначала день, то эти люди пробыли здесь около пяти месяцев. Для такого места долгое время.

В пещеру нанесло песка, а у задней стенки я зацепился ногой за что-то на полу. Разгреб песок руками - и вытащил старинный нагрудник, такие носили испанцы. Он заржавел, но видно было, что сделан он из хорошей стали и закален, чтобы выдержать сильный удар.

Все, что я знал об испанцах, я слышал от нашего Па, который любил рассказывать нам байки про старые времена, когда он бродил по горам. Он много толковал про Санта-Фе, где ему как-то довелось пожить, и я знал, что этот город уже существовал десять, а то и одиннадцать лет, когда отцы-пилигримы впервые высадились у Плимут-Рока [12].

Эти испанские ребята вовсю исследовали страну, и зачастую только для того, чтобы отослать доклад в Испанию. Никто не скажет, сколько пропало таких исследовательских экспедиций, может, вот этот нагрудник и был последним следом одной из них.

Дорога, по которой я ехал на юг, была из тех, о которых мне рассказывал Па, а потом я ещё кое-что услышал о ней от рудокопов в Монтане. Испанцы отправляли по этой тропе торговые экспедиции в страну племени юта. Торговцы ездили на север этим маршрутом задолго до отца Эскаланте, ещё раньше даже, чем капитан Джон Смит  [13] завидел берега Виргинии, но они оставили мало сведений. В 1765 году эти места разведывал Ривера, но он был уже не первым.

До темноты ещё оставалось немного времени, и я успел малость оглядеться. И так мне представилось, что до этой долины добрались человека три-четыре, и двое из них остались здесь навсегда - я нашел их могилы. На одной из них стоял камень с датой смерти - 1544 год.

Может быть, я первый увидел эту могилу за прошедшие три сотни лет.

В этом укрытии могли в тесноте спать четверо - но никак не больше. И по крайней мере один человек должен был выбраться отсюда и оставить метки, по которым я сюда пришел; но чутье мне говорило, что скорее их было двое. Единственная загадка - как они вообще нашли эту долину.

На стене, наполовину скрытое листвой осин, было высечено испанское слово "Оро". А рядом с ним - стрелка, указывающая в верхнюю часть долины.

"Оро" - это слово, которое почти все понимают, даже те, кто больше ни звучка не знает по-испански. А я служил в армии с несколькими парнями, которые говорили по-испански, и слегка научился у них этому языку, а ещё больше нахватался, когда крутился по Техасу.

К этому времени тени уже стали длинными, но света ещё хватало, и я поддался призыву этого слова. Вскочил в седло и поехал шагом вверх по долине. Ну и будьте уверены, через полмили я нашел туннель, выкопанный в склоне холма, и битый камень вокруг него.

Я поднял обломок из кучки, сложенной под стенкой туннеля, и он оказался тяжелым - тяжелым от золота. Это была настоящая, подлинно богатая руда, о какой человек не раз слышит всякие байки, вот только увидеть её редко доводится.

Да, эти испанские парни нашли золото. Неважно, как они сюда попали, но они его нашли - и теперь оно мое.

Все, что мне надо - вывезти его отсюда.

III

Вот так, значит, я нырнул с головой в незнакомые места и вынырнул с золотом в руках.

Мы, Сакетты, никогда не были богатеями. Все, чего нам надо, - это кусок земли, где можно посеять хлеб и пасти скотину, столько земли, чтоб хватило прокормить семью. Родня для нас много значит, и если случается какoe несчастье, так мы обычно встаем против него все как один.

Кровная вражда с Хиггинзами, которая обошлась нашей семье не в одну жизнь, закончилась, пока меня не было дома. Эту вендетту завершил Тайрел в тот день, когда Оррин собрался жениться. Длинный Хиггинз залег в засаду на Оррина, рассчитывая, что у того мозги будут забиты женитьбой. Длинный Хиггинз не попал в Оррина - его оттолкнула в сторону невеста, зато сама она получила свинец, предназначенный для Сакетта.

На свою беду, Длинный вовсе не принял в расчет Тайрела, а Тайрела всегда надо брать в расчет.

Тайрел такой человек, что может глядеть на тебя прямо вдоль ствола твоей винтовки, и тебе захочется, чтоб он лучше глядел в тарелку с ужином. Он будет глядеть на тебя прямо вдоль ствола твоей винтовки - и все равно пристрелит тебя насмерть. Правда, Тайрел никогда не искал драки.