Сиреневый туман, любовь и много денег - Черкасов tm Дмитрий. Страница 7

Роман поставил будильник на шесть часов утра и, не раздеваясь, упал на кровать, здраво рассудив, что утро вечера может оказаться гораздо мудренее. Ну, а если до утра найдут, значит, так тому и быть. Судьба, значит, у него такая.

Снилась ему какая-то чепуха. Небольшая птичка с длинным тонким клювом шла по житейскому болоту. Нищета пыталась засосать ее, но птаха прыгала с кочки на кочку, пока не добралась до зеленого острова надежды.

Глава 5

КАБАЧКОВАЯ ИГРА НА ПРОСПЕКТЕ ЛАЖЕЧНИКОВА

Было ровно два часа ночи.

В одном из кабинетов Кабачка, специально предназначенном для подобных случаев, происходило рабочее совещание.

Сам Владимир Михайлович сидел во главе столов, составленных буквой «Т», и видел перед собой два ряда повернутых к нему внимательных лиц. Это нравилось ему, потому что он чувствовал себя не каким-нибудь блатным паханом, а президентом, руководящим внимательными министрами.

Губанов намеренно избегал всего, что напоминало бы ему о преступной стороне того, чем он занимался. Он в зародыше пресекал любые попытки авторитетных партнеров по бизнесу превратить его офис в блатную малину.

Никаких развалившихся в креслах и задравших ноги на стол гангстеров. Никаких геройских россказней об уголовных подвигах. Никакой пьянки на работе и вне работы. Никаких продажных шлюх на совещаниях. И никому даже не приходило в голову назвать курьера блатным словом «шестерка». Одной из промежуточных целей Кабачка было постепенное и полное избавление рядов его организации от криминальных элементов. Но пока это было невозможно, и он терпеливо ждал.

В Долготрубном на Геологической улице находился двухэтажный особняк, являвшийся цитаделью Кабачка. У входной двери можно было увидеть табличку: «Консалтинговая Фирма „ВЗЛЕТ"». Что такое «консалтинг», иным браткам было неизвестно, но звучало хорошо. В стенах особняка никто и никогда не ругался матом. И, что являлось особой гордостью Кабачка, ни один из его подчиненных, включая самые низшие чины, не имел татуировок, по крайней мере, на видимых участках тела.

Имеющий высшее образование, профессиональный партиец и очень неглупый человек, Владимир Михайлович Губанов понимал, что у любой настоящей группировки, будь то объединение нарковалетов, партийцев или членов правительства, цель была одна.

Власть!

Именно власть, а не пиратский разгул после удачного грабежа. Чего стоят хитроумные планы и смертельный риск, если за это придется заплатить позорным сидением на скамье подсудимых по вине болтливого братана или просто получить пулю в голову от жадного и простого, как деревенский топор, коллеги из другого клана?

Создавая свою организацию, Кабачок с самого начала следил за тем, чтобы ее члены не имели ярко выраженных склонностей ни к публичным инцидентам, ни к употреблению алкоголя и наркотиков, ни к посещению казино и других злачных мест. То есть, чтобы все, кто работал на него, были, в определенном смысле, беспорочны.

За несколько лет существования его организации им были приговорены и казнены (именно казнены, а не просто убиты) восемь непростительно оступившихся ее членов. Цитируя Ленина, Кабачок неоднократно говорил сотрудникам, что, если в стальной цепи хоть одно звено деревянное, цепь обязательно порвется. И безжалостно уничтожал эти бракованные звенья. Он знал, что при возникновении на стороне конфликтной ситуации ни один из его подчиненных никогда не будет гнуть пальцы, блатовать и базарить по фене. Наоборот, все будет корректно, в соответствии с законом и принятыми в обществе правилами поведения. Практика показала, что внушительный и серьезный вид в сочетании с вежливостью производили гораздо более сильное впечатление, чем угрожающее размахивание руками и попытки взять на понт.

Владимир Михайлович Губанов был человеком умным, дальновидным, расчетливым и, в отличие от многочисленных авторитетов, за спинами которых маячили первобытные кровавые истории, а впереди светила вышка, имел гораздо больше шансов на успех своего непростого дела. За такими людьми, как пишут в газетах, будущее. Не понятно только — чье будущее?

Итак, Кабачок сидел во главе стола, а перед ним двумя удаляющимися рядами сидели двенадцать его приближенных. Он общался только с ними, и его не интересовало, как именно и кем лично исполнялись его приказы. Генерал не должен знать имен тех, кто сидит в окопах. Однако, если кто-то из тех, кто был ниже, отличался, он принимал его в своем кабинете и лично выражал благодарность, вручая при этом приятно-пухлый конверт с наградой. Так же лично он общался и с теми, кому после встречи с ним оставалось жить не более часа.

Он не смог бы точно объяснить, почему его приближенных было ровно двенадцать. Просто он видел в этом числе некую законченность и устойчивость. И, хотя он не проводил никаких параллелей, понимая, что между ним и Иисусом Христом — пропасть, иногда в шутку называл своих министров апостолами.

Апостолы уже были в курсе дела, но, обратив к Кабачку лица, молчали, ожидая, когда он заговорит.

Следуя выработанной годами деловой процедуре, Кабачок начал свою речь с изложения фактов:

— Вчера, в двадцать три часа, двое наших курьеров отправились на проспект Лажечникова, имея при себе один миллион долларов. Они должны были вручить эти деньги известному нам лицу и доложить о выполненном задании. По дороге в город произошла авария. Прибывшие на место аварии наши сотрудники выяснили, что оба курьера погибли, а сумка с деньгами пропала. На месте происшествия находились два врача «скорой помощи», их водитель, который спал в машине, и сотрудник ДПС. Гаишник, прибыв туда первым, нашел на месте аварии две пачки денег и присвоил их себе. Наш сотрудник забрал у него деньги и произвел дознание, из которого можно сделать вывод, что сумка пропала до приезда ДПС и «скорой помощи». Прошу высказываться.

И Кабачок сделал соответствующий правительственный жест.

Апостолы, сидевшие до этого неподвижно, зашевелились, кто-то закурил, раздался звук отодвигаемого стула, прозвучал сдержанный кашель. Кабачок молча ждал. Пусть думают.

Собственно говоря, от того, что они там надумают, мало что зависело. Он все решал сам, а в мнениях своих апостолов он находил лишь подтверждающие или испытывающие его решения на прочность частности.

Кабачковские министры, занимавшие места за столом по ранжиру, как царские бояре, вполголоса переговаривались и сдержанно жестикулировали. Наблюдая за этим, Кабачок испытывал легкое чувство законной гордости за то, как цивильно он поставил дело.

Одноглазый Саня «Стекольщик», он же, Александр Александрович Немилый, сидевший на третьей позиции справа, негромко обратился к Кабачку, поскольку инцидент с пропавшим миллионом напрямую не касался круга его обязанностей:

— Владимир Михайлович, мы хотели приобрести двести пятьдесят штук игровых автоматов. Одна фирма предлагает корейские. Модель та же, нужное нам количество тоже есть, и цена значительно ниже, чем у японских. В общей сумме мы можем сэкономить, — он заглянул в бумаги, — четыреста пятьдесят тысяч долларов.

Кабачок благосклонно выслушал новость и ответил:

— Проверьте поставщика, Александр Александрович, и можете брать. Полмиллиона на дороге не валяются. Хотя вот у нас как раз целый миллион где-то завалялся, — мрачно пошутил Губанов, не много повысив голос — И не забывайте, что время — деньги.

Стекольщик кивнул и углубился в бумаги, лежавшие перед ним. Инцидент с пропавшим миллионом не касался круга его обязанностей.