Лоцман - Купер Джеймс Фенимор. Страница 8

- Ветер? - повторил Барнстейбл. - Да таков, что не шевельнет и женского локона. Если вы намерены ждать, покуда береговой ветер наполнит ваши паруса, сэр, вам придется стоять здесь целый месяц. Свою скорлупу я уже вывел из этого скопища рифов, но как это мне удалось в темноте, я и сам не мог бы объяснить.

- Получите дальнейшие указания от лоцмана, мистер Барнстейбл, - отозвался капитан, - и выполняйте их точнейшим образом.

После этого приказания на обоих судах воцарилась мертвая тишина, ибо все с волнением ждали слов человека, от которого, как они чувствовали, зависит их спасение. И вскоре раздался тихий, как и раньше, но отчетливый голос лоцмана:

- Весла ваши вскоре станут бесполезны. Однако под парусами, в помощь веслам, вы сумеете выбраться отсюда. Вам следует идти на ост-тень-норд; держите так, пока не откроется огонь на северном мысу, а затем ложитесь в дрейф и дайте выстрел из пушки. Но, если, паче чаяния, вас отнесет назад до появления огня, тогда при следовании левым галсом положитесь на лот, но ни при каких условиях не уклоняйтесь к зюйду, ибо тогда никакой лот вам не поможет.

- Над одним и тем же местом все равно как ходить: левым или правым галсом, - ответил Барнстейбл, - да и галсы можно делать равной длины.

- Нет, - возразил лоцман. - Если вы хоть на один румб отклонитесь вправо от курса ост-тень-норд, то, следуя дальше, выскочите на скалы и мели. Остерегайтесь, говорю я вам, долго идти правым галсом!

- Но чем же я должен руководствоваться! Ведь вы не позволяете доверять ни времени, ни лоту, ни лагу.

- Вы должны доверять зоркому глазу и твердой руке. Буруны предупредят вас об опасности, если вы не сможете ориентироваться по пеленгам береговых предметов. Лавируйте своевременно, сэр, да почаще пользуйтесь лотом.

- Есть, сэр! - пробормотал Барнстейбл. - Это называется плыть «на авось», и я не вижу, как это нам поможет! Не вижу! Черт возьми, глаза здесь так же полезны, как нос для чтения Библии…

- Тише, тише, мистер Барнстейбл, - прервал его капитан. Ибо такая тревожная тишина стояла на обоих судах, что слышался даже скрип снастей качавшейся на волнах шхуны. - Дело, на которое послал нас Конгресс, должно быть выполнено, если даже нам придется расстаться с жизнью.

- Я готов отдать свою жизнь, капитан Мансон, - ответил Барнстейбл, - но как можно было завести судно в такое место? Впрочем, сейчас время действовать, а не болтать. Но, если проход здесь настолько опасен для судна с малой осадкой, что же станется с фрегатом? Может быть, мне пойти вперед и разведать для вас проход?

- Благодарю вас, - ответил лоцман, - ваше предложение весьма великодушно, но для нас бесполезно. К счастью, я хорошо знаю грунт в этих местах и должен довериться своей памяти и милости божьей. Ставьте паруса, ставьте паруса, сэр, и если вам улыбнется удача, то и мы рискнем сняться с якоря!

Тотчас приступили к выполнению команды, и вскоре над «Ариэлем» взвились паруса. Хотя на палубах фрегата не чувствовалось ни дуновения ветра, маленькой шхуне, удивительно легкой, удалось с помощью еще заметного отлива преодолеть вздымавшиеся навстречу волны, и через несколько минут ее низкий корпус уже едва был заметен на фоне светлой полосы над горизонтом. Еще немного, и темные силуэты парусов с их причудливыми верхушками потерялись в черноте туч.

Гриффит, как и все остальные младшие офицеры, слушал этот разговор молча, но, как только «Ариэль» скрылся из виду, он спрыгнул с пушки на палубу и воскликнул:

- Он пошел так же легко, как судно сходит со стапелей! Должен ли я приступить к подъему якоря, сэр, и последовать примеру шхуны?

- У нас нет другого выбора, - ответил капитан. - Вы слышали вопрос, мистер Грэй? Должны ли мы освободить якорь?

- Ничего другого не остается, капитан Мансон. Но на таком слабом отливе трудно нам будет уйти от опасности, - ответил лоцман. - Я отдал бы пять лет жизни, которая, я знаю, и так будет короткой, чтобы фрегат стоял хоть на милю ближе к открытому морю.

Это замечание услышал только командир фрегата, который снова подошел к лоцману, после чего они возобновили свою таинственную беседу. Но, как только согласие было получено, Гриффит поднес ко рту рупор и подал команду: «Поднять якорь!» Снова послышались свистки дудки и топот матросских ног у шпиля. Одновременно были отданы паруса, и, свисая с рей, они как бы приглашали береговой бриз надуть их. В продолжение этих маневров первый лейтенант отдавал в рупор приказания, исполнявшиеся с быстротой мысли. Люди - расплывчатые пятна в лившемся с неба туманном свете - виднелись повсюду: они облепили реи, висели на вантах, как в воздухе, и со всех сторон, с каждой снасти, неслись странные крики. «Фор-бом-брамсель готов!» - кричал пронзительный голос словно из облаков. «Фока-рей готов!» - ревел хриплый голос пониже. «На корме все в порядке, сэр!» - кричал третий. Через несколько минут было отдано приказание: «Вступить под паруса!»

Тусклый свет неба теперь был скрыт свисавшей сверху парусиной, и на палубах судна стало еще темнее, отчего фонари как будто загорелись ярче, а за бортом все приобрело еще более зловещий вид.

Теперь все, кроме командира и лоцмана, были заняты тем, чтобы быстрее привести корабль в движение. Возглас: «Пошел! Пошел!» - подхваченный ревом пятидесяти глоток, и быстрые повороты шпиля свидетельствовали о том, что якорь отделился от грунта и поднимается. Визг и скрип блоков при выборке снастей смешивались с резкими выкриками боцмана и его помощников, и, хотя человеку, незнакомому с морской службой, все это, наверное, показалось бы только суматохой и спешкой, в действительности, благодаря многолетней практике и строгой дисциплине, экипаж поставил все паруса от палубы до клотиков быстрее, чем мы об этом рассказали.

Первые несколько минут офицеры были довольны результатами этих маневров, ибо хотя тяжелые нижние паруса и продолжали лениво хлопать по мачтам, зато верхние, более легкие, надулись, уловив ветер, и корабль заметно начал поддаваться их воздействию.

- Идет! Идет! - радостно воскликнул Гриффит. - Экий плут! Он любит сушу не больше, чем любая рыба! Значит, наверху все же дует легкий ветерок…

- Это лишь его предсмертное дыхание, - раздался рядом тихий, спокойный голос лоцмана, но слова его были так неожиданны, что Гриффит вздрогнул. - Забудем, молодой человек, все, кроме людей, чья жизнь в эту ночь зависит от вашего усердия и моих знаний.

- Если вы хоть наполовину готовы исполнить свои обязанности так, как я жажду исполнить свои, дело пойдет на славу, - тоже тихо ответил лейтенант. - Каковы бы ни были ваши чувства, помните, что мы находимся у вражеского берега, который любим не настолько, чтобы сложить здесь свои головы.

После этого короткого объяснения они расстались, ибо маневры судна требовали со стороны лейтенанта постоянного и тщательного внимания.

Радость, пробужденная первым движением фрегата по волнам, была непродолжительной, так как ветер, который, казалось, оживил корабль, заставив его пройти с четверть мили, еще несколько минут порхал среди верхних парусов, а затем окончательно стих. Унтер-офицер, обязанный присматривать за рулевыми, вскоре известил, что теряет управление, так как судно не слушается руля. Гриффит тотчас передал капитану эту неприятную весть и предложил снова отдать якорь.

- Обратитесь к мистеру Грэю, сэр, - ответил капитан. - Он лоцман, и от него зависит безопасность судна.

- Лоцманы не всегда спасают корабли, сэр, - возразил Гриффит. - Иногда они губят их. Капитан Мансон, хорошо ли вы знаете человека, от которого зависит наша жизнь и который держится так равнодушно, будто ему и дела мало до нашего спасения?

- Я знаю его, мистер Гриффит. Мне известно, что он весьма опытный и честный человек. Я говорю вам это, чтобы вас успокоить. Больше вы ни о чем не спрашивайте… Что это? Как будто с этой стороны подул ветер…

- Упаси господь! - воскликнул лейтенант. - Если на мелях нас застигнет норд-ост, наше положение поистине будет отчаянным!