Искатель приключений. Книга 2 - де Монтепен Ксавье. Страница 27

Вдруг, как бы увлеченная против воли слышимою ею музыкой, она с живостью откинулась назад, ударила в бубен, подняв его над головой, и начала один из тех танцев, к которым привыкла во время странствующей своей молодости. Никогда восточные баядерки, никогда испанские гитаны, выполняя свои национальные танцы, не выражали с более безумной пылкостью необузданную жажду любви. Влажные взоры Венеры то как будто умоляли, полузакрытые, двойным рядом длинных ресниц, то отблеск пожирающего пламени зажигал ее темные зрачки. Ее полуоткрытый рот призывал к поцелуям и открывал с улыбкой вакханки ослепительную эмаль зубов.

Этот танец продолжался несколько минут, потом Венера, едва дыша, уронила или, лучше сказать, бросила свой бубен и, сев на колени маркиза д'Авизака, обвила обеими руками его шею и прижала свои губы к его губам с неимоверной пылкостью страсти…

Рауль разбил эфесом шпаги стеклянное окно и, закричав громовым голосом: «Злодеи!» — бросился с лестницы, рискуя разбиться в своем падении. Плечом он вышиб дверь магической комнаты.

XXXVIII. Дуэль без свидетелей

Со шпагой в руке, бледный от бешенства, подобно ангелу мести, остановился Рауль на пороге выбитой двери.

При первом крике Рауля Венера убежала с испугом, легко понятным, в самый отдаленный угол комнаты.

Маркиз д'Авизак сначала не понял причины этого внезапного и ужасного явления. Он подумал, что смелые воры ворвались в отель, и, схватив со стола пистолет, выстрелил в Рауля. Пуля пролетела над головой кавалера и разбила в библиотеке огромный и великолепный небесный глобус.

Мы знаем, что у Рауля в кармане были пистолеты; но он забыл о них, или не хотел воспользоваться ими, и подойдя к маркизу с обнаженной шпагой, закричал ему:

— Так вы, стало быть, еще и убийца!

— А вы вор! — отвечал д'Авизак, схватив со стула свою шпагу.

— Вор?! — повторил Рауль. — Подлец!

— Но кто же вы?

— Вы сами знаете, что я муж этой женщины!

Рауль указал на Венеру.

— Милостивый государь, — сказал маркиз с холодной вежливостью, — я выстрелил в вас, приняв вас за разбойника, против которого я должен был защищаться… Прошу вас извинить меня… Что же касается присутствия мадам де ла Транблэ в этом доме, то я не буду ни объяснять его, ни оправдывать. После того, что вы видели, это было бы трудно. Я могу только заверить вас, что готов к вашим услугам. Мы увидимся когда и где вам угодно.

— В таком случае здесь и сию же минуту!

— Хорошо, но эта комната не очень удобна для подобного случая. Не угодно ли вам перейти в библиотеку?

— Согласен, — сказал Рауль в свою очередь.

Венера, прижавшись в угол комнаты, казалось, была без чувств. Маркиз д'Авизак прошел первый. Рауль остановился перед выбитой дверью и сказал маркизу:

— Если вы любите вашу презренную сообщницу, то убейте меня, маркиз, потому что если вы останетесь живы после нашей дуэли, эта женщина должна будет дать мне страшный отчет!

Маркиз не отвечал. Только странная улыбка пробежала по его бледным губам.

Дуэль началась.

— Но если я вас убью, кавалер, — сказал маркиз, не переставая драться, — скажут, что я вас умертвил…

— Нет, — возразил Рауль, указывая на Жака, который в сильном волнении стоял поодаль, — этот честный слуга, мой камердинер, засвидетельствует, что я пал в честном бою.

Маркиз д'Авизак поклонился в знак согласия. Этот дворянин был внуком баронессы де Кайлу, которой принадлежал заброшенный дворец. Без ведома привратника маркиз сделал из этого пустого дома место своих ночных занятий и любовных свиданий. Здесь он занимался кабалистическими науками; сюда приводил своих любовниц.

Венера пристрастилась к его науке и к нему сильной, но мимолетной любовью, и их ночные свидания посвящались занятиям магией почти столько же, как и любви, ведь нам известна страсть молодой женщины ко всему, что относилось к колдовству и магии.

Дуэль началась с той и с другой стороны с мрачным бешенством, которое не позволяло предвидеть другой развязки, кроме смерти одного из действующих лиц этой трагической сцены, а может быть, и обоих. Рауль и д'Авизак дрались, не произнося ни слова, но с ожесточенной ненавистью, которая заключала в себе печальное предзнаменование.

Дуэль происходила в полутемноте. Огромная библиотека освещалась только потайным фонарем Жака и канделябром, стоявшим на столе в магической комнате; другой канделябр был опрокинут д'Авизаком в ту минуту, когда он схватил пистолет. Вдруг маркиз вскричал:

— Попал…

Он почувствовал, что его шпага вонзилась в тело кавалера.

— Царапина!.. — отвечал Рауль.

И дуэль продолжалась. То, что Рауль называл «царапиной», было не что иное, как славный удар шпаги в правое плечо. К счастью, ни один мускул, ни один нерв не были затронуты, но кровь текла обильно. Рауль не чувствовал ни малейшей боли, только легкую слабость в руке. Скоро он заметил, что рука его мало-помалу начинает деревенеть и не так твердо держит шпагу.

«Надо поторопиться кончить, — подумал он, — иначе я погиб».

И, оставив в стороне все правила фехтования и благоразумия, он бросился на своего противника с бешеным неистовством, рискуя наткнуться на его шпагу. Было девяносто девять шансов против одного, что это непременно случится, однако единственный шанс одержал верх над всеми другими. Шпага Рауля вонзилась в горло маркиза по самый эфес и вышла у затылка.

Д'Авизак не вскрикнул, не вздохнул и упал бы, если бы шпага Рауля не поддерживала его на ногах. Рауль выдернул ее, всю окровавленную. Любовник Венеры повалился как дерево, подпиленное у корня, и голова его стукнулась о дубовый пол с глухим звуком, который страшно было слышать. Рауль, даже не вытерев своей шпаги, вложил ее в ножны и вскричал:

— Теперь к моей жене!

Несмотря на слабость, увеличивавшуюся с каждой минутой по мере того, как вытекала кровь, Рауль бросился в магическую комнату. Она была пуста: Венера исчезла! Рауль не мог поверить своим глазам, и Жак разделял его удивление. И тот и другой были уверены, что молодая женщина не проходила через библиотеку, но откуда же она могла выйти? В комнате не было ни окна, ни другой двери. Жак взял свечу из канделябра и начал внимательно осматривать обои. В одном месте пламя свечи вдруг задрожало от свежего воздуха, как будто выходившего из обоев. Жак нагнулся ближе и легко удостоверился в существовании потайной двери, закрытой дубовой обшивкой. Дверь эта была не заперта и потому без труда растворилась, открыв узкую лестницу, сделанную в стене.

— Отсюда убежала мадам!.. — вскричал Жак.

— Пойдем за нею этой же дорогой… — сказал Рауль прерывистым голосом. В эту минуту силы его, истощившиеся от потери крови, оставили его совершенно. Он упал без чувств на руки Жака.

Положение молодого камердинера было самое затруднительное. Что делать с бесчувственным кавалером в чужом доме и возле трупа того, кто, без сомнения, был хозяином? Ждать? Но каждая потерянная минута была опасна, потому что если бы носильщикам вздумалось прийти сказать, что пора отправляться, Жаку трудно было бы объяснить им, что случилось. Нести кавалера на плечах? Жак думал об этом; но бедный слуга не был силен и не сделал бы и десяти шагов с такой тяжелой ношей.

Между тем как десятки совершенно противоречащих один другому планов сталкивались в голове слуги, он машинально принял единственно правильное решение. Он разорвал платье Рауля, чтобы осмотреть рану, промыл ее вином и крепко перевязал носовым платком, чтобы остановить кровь.

Рауль открыл глаза, пришел в себя, встал и хотя едва держался на ногах, однако смог с помощью Жака спуститься с большой лестницы и пройти сад. Теперь нельзя было и думать о том, чтобы перелезть через стену по веревочной лестнице. К счастью, калитка легко открывалась изнутри. Рауль и Жак вышли из переулка. К дому маркиза они пришли за десять минут, а возвращались назад той же самой дорогой целый час, — с таким трудом тащился Рауль.