Русские банды Нью-Йорка - Костюченко Евгений Николаевич Краев. Страница 32

— Босс! — тихо позвал мальчишка. — Ты здесь?

Илья вышел на свет

— Привет, Сверчок. Ты узнал насчет лодки?

— Какой лодки?

— Мне нужна лодка. Самая дешевая. Лишь бы на воде держалась. Найди мне ее, и поскорее.

— Найду. Босс! Тебя хочет видеть аптекарь!

— Ну, если он так хочет, пусть приходит. Один. Не забудь завязать ему глаза, когда поведешь сюда.

Сверчок засмеялся.

— Он ждет тебя возле лодочного причала.

Аптекарь Шнеерсон стоял возле лодок, прислонившись к легким перилам, и читал газету. Завидев Илью, он проговорил, не поворачиваясь к нему:

— Видишь лакированный ялик? С ковриками? Садись в него.

— Там уже кто-то сидит.

— Это матрос. Он отвезет тебя, куда надо. Потом привезет обратно.

— Точно? Привезет?

Шнеерсон раздраженно зашуршал газетой и оглянулся на воду:

— Вон там стоит яхта. На ней тебя ждут. Если будешь вести себя хорошо, твоя жизнь изменится к лучшему.

Илья спрыгнул в ялик, и негр-матрос без лишних слов оттолкнулся веслом от причала. Лодка была хороша на диво — легкая, но остойчивая, из светлого дерева, покрытого красным лаком, с коврами на сиденьях и ажурной деревянной решеткой под ногами. Весла ни разу не скрипнули в уключинах, пока ялик приближался к дорогой яхте.

Солнце слепило его, отражаясь от мелких волн, и Илья зажмурился. В темноте пещеры он отвык от света. Ощутив на лице капли морской воды, он снова вспомнил Одессу — и снова испугался, что вернется туда. Нет, только не это. Два месяца на Манхэттене сделали его совсем другим человеком, и он не променяет свою новую жизнь ни на какие радости старой…

Негр проводил его к каюте и открыл перед ним дверь. Внутри было прохладно и темно. Илья вошел, пригнувшись, и остановился.

— Так это ты завалил Чарли Помойку? — спросил седой мужчина в белом костюме, развалившийся на кожаном диване.

— Он первым напал.

— Не уверен. На него это непохоже. Садись.

Илья присел на другой диван, напротив.

— Ты знаешь, кто я?

— Нет.

— Вот и хорошо. Потому что я тоже ничего о тебе не знаю. Давай знакомиться. Меня зовут Рой. А тебя?

Он замолчал, выжидающе глядя на Илью. А тот не мог справиться с внезапно отнявшимся языком и пересохшим горлом. Еще бы! Ведь перед ним сидел сам Рой Сильвер, хозяин всех пирсов нижнего Манхэттена!

— Не хочешь называть настоящее имя? Ну, так скажи, как тебя называют твои ребята.

— Они называют меня боссом. Ну, а мое имя — Уильям. Билли.

— Так мы тезки. Меня тоже называют боссом, — без тени улыбки сообщил Сильвер. — Большим Боссом. А что это за Черный Испанец?

— Не знаю.

— Откуда тебе знать… Ты же здесь недавно. Когда-то это имя гремело по всему городу. Газеты раструбили, будто именно он пристукнул Чарли, чтобы занять место главаря банды. Этот Испанец, кем бы он ни был, здорово облегчил жизнь копам. На его месте я бы не стал убегать в Джерси, а явился бы в полицейское управление за наградой.

— Мне не нужна награда.

— А что тебе нужно? — Сильвер позвонил в колокольчик, и на пороге вырос негр. — Арчибальд, виски.

Илья вжался в диван, пряча грязные ладони между колен. Он явственно ощущал вонь своего давно не мытого тела, и стыдился грязной одежды. Он не хотел ни виски, ни фруктов, которые негр выкладывал на хрустальную вазу. Больше всего ему сейчас хотелось спрыгнуть за борт.

— Так что тебе нужно от жизни? Чем ты хочешь заняться? Многие приезжают в Америку только для того, чтобы сдохнуть в канаве. Ты не из таких. Кстати, почему ты живешь в турецком квартале? Евреи из России обычно селятся в Ист-Сайде или в Бруклине.

— Мы приехали с турецкими беженцами.

— Ну и что? Это не причина, чтобы оставаться с ними. У каждого свое предназначение. Турки созданы для рынка. Сначала они толкают тележки от одного склада к другому, потом помогают продавцам, затем сами обзаводятся прилавком, и к концу жизни владеют магазином. Не все пройдут по этой дорожке, большинство сгниет на обочине, но свернуть с нее они не могут. А какая дорога у тебя?

— Не знаю.

— Разве? Ты же не стал работать на пирсе. Ты выбрал что-то другое. И это был правильный выбор, судя по тому, что сейчас я говорю с тобой, а не с Чарли. Понимаешь, о чем я? Наливай виски сам, у меня тут без церемоний, без мажордомов и постельничих.

— Спасибо, сэр. Но я не пью спиртного.

— Тебе тяжело придется, — усмехнулся Рой Сильвер и наполнил широкий стакан. — Да, я не люблю этих аристократических извращений. Что бы кто-то стоял за спиной, когда я ем? Это унизительно для обоих, тебе не кажется?

Хотя сам-то я как раз вырос в таком доме, где за обедом прислуживает целая рота.

— Я знаю, сэр, — осмелев, сказал Илья. — Говорят, вы настоящий князь.

— Князь? Это из прошлого. Так меня называли раньше. Не бароном или графом, а именно князем. И это было справедливо. Какой-нибудь барон в средние века мог выставить десяток рыцарей на войну. За графом в поход отправлялись не больше сотни. А у князя под рукой была тысяча бойцов. Да я мог только свистнуть, и ко мне сбегалось полторы тысячи! Мы держали в кулаке весь Нижний Манхэттен, и подонки из Бауэри боялись сунуть нос западнее Бродвея. Но это в прошлом. Сейчас у меня легальный бизнес, я чту законы. Впрочем, я их сам сочиняю, а мои ребята в Конгрессе их принимают. Как видишь, от пирса ведут разные дороги.

Рой Сильвер вынул из кармана складной нож и отрезал ломтик лимона. Перехватив взгляд Ильи, он усмехнулся:

— Тебе кажется странным, что у такого человека, как я, в кармане лежит ножик? От старых привычек невозможно избавиться. Новое поколение таскает с собой револьверы. Глупо. Пользы от них не больше, чем от амулетов. А какое оружие предпочитаешь ты?

— Не знаю. Все равно.

— Правильно. Любая вещь может быть оружием. Как любое лекарство может быть ядом. Ты любишь драться?

— Приходится.

— Знаешь, с чего я начинал в твои годы? Стоял на входе в кабак и не пускал туда своих знакомых. Потому что это было приличное заведение. «Нью-Брайтон». Я был там вышибалой, и это сильно подпортило мою личную жизнь. Очень скоро я остался без друзей. У тебя есть друзья?

— Нет.

— Тебе будет легче.

Сильвер поднялся и протянул руку Илье.

— Приятно было познакомиться, Билли. Завтра в полдень приходи в салун Гарри Хилла, на углу Бродвея и Хьюстон-стрит. Будешь работать. Кстати, подскажи матери, что на Зеленом пирсе отличный рыбный рынок. По утрам там можно встретить всех евреек Нью-Йорка. Пусть заглянет туда.

— Спасибо, сэр, — сказал Илья, смущенно пожимая его руку. — Но что за работа будет у меня в салуне? Я одно время помогал буфетчику на пароходе…

— Вот так родителям и скажешь. Что работаешь буфетчиком. Старикам трудно понять некоторые вещи.

— Да, сэр. — Илья набрался смелости и спросил в открытую: — А как насчет Чарли? Меня не будут беспокоить?

— А вот это зависит от того, как ты будешь работать. — Сильвер потряс колокольчиком и обернулся к негру: — Арчибальд, проводи гостя. До самого дома.

18. Буфетчик с кастетами

Шнеерсон был прав. После того, как Илья побывал на яхте, в жизни семьи Остерманов начались перемены.

На рыбном рынке мать встретила соотечественницу из Минска. У той было собственное дело, портняжная мастерская, и ей как раз требовались две помощницы. Нужен был также слесарь, который мог бы чинить и настраивать швейные машинки. А еще требовался непьющий, крепкий паренек, чтобы заменить спивающегося гладильщика.

Так всем нашлась работа в Ист-Сайде. Нашлось и жилье — на чердаке дома, где располагалась мастерская. Подлатать крышу, застеклить окно да застелить циновками пол — вот и готова прелестная мансарда. Уже на следующий день все переехали на Мэдисон-стрит. Все, кроме Ильи.

Работа в салуне требовала его постоянного присутствия. Поэтому Гарри Хилл выделил новому «буфетчику» комнатку в полуподвале, с окном, через которое было видно крыльцо и вход. Очень удобно. Даже не вставая с постели, Илья мог видеть, кто там околачивается у дверей, и не пора ли ему выглянуть, чтобы помочь своему напарнику, Томасу. А тот жил в такой же комнатке, но с другой стороны крыльца, и тоже выскакивал, если у Ильи возникали сложности в работе с клиентами.