Русские банды Нью-Йорка - Костюченко Евгений Николаевич Краев. Страница 36

Накопив полсотни долларов, Спиро отправился навестить родных. Его немного обижало то, что они не отвечали на его письма, поэтому он решил особо не тратиться на подарки. Отцу купил цепочку для часов, матери — платок, а сестрам — разных городских сластей…

Все это он положил на их могилы, рядом с обгоревшими развалинами фермы.

Соседи поведали ему печальную историю. На Гудзоне завелась шайка речных разбойников. На быстроходном шлюпе они догоняли и грабили прогулочные яхты, беспощадно убивая каждого, кто пытался сопротивляться. Бандиты обложили данью прибрежные деревни, а те усадьбы, которые располагались в удобных бухточках, стали для пиратов местом отдыха.

Ферму Ионидисов шайка избрала в качестве склада награбленного. Подойдя в рассветном тумане, пираты высадились на берег и начали разгружать шлюп. Семью фермера связали и заперли в сарае. Бандиты ждали скупщиков, которые должны были забрать товар. Два дня заложники томились взаперти. Соседи заподозрили неладное, заметив, что фелюга Ионидиса вдруг перестала выходить из бухты. Их подозрения усилились, когда посланные на разведку мальчишки обнаружили на ферме незнакомцев. Доложили констеблю, собрали мужчин и, вооружившись, окружили усадьбу. Началась перестрелка, потом был пожар, шлюп ушел, а пленники сгорели заживо вместе с сараем.

Спиро долго ходил вокруг пепелища, роясь в золе. Накопленных денег могло бы хватить, чтобы починить фелюгу и начать все заново. Но он не спешил возвращаться к рыбацкому промыслу.

Соседи одолжили ему парус взамен сгоревшего, а констебль выписал бумагу, которая подтверждала, что Спиридон Ионидис избран начальником береговой охраны поселка и «должен днем и ночью обеспечивать спокойствие жителей и сохранность их имущества».

Он нанял негритенка-помощника, выкрасил парус в черный цвет, и каждую ночь стал выходить в Гудзон. Охота заняла все лето и начало осени. Стоял октябрь, когда Спиро, наконец, осуществил задуманное.

Он подстерег пиратский шлюп в месте его скрытной стоянки. Подошел к нему на лодке, перед рассветом. Негритенок, легкий, как кошка, и такой же ловкий, бесшумно вскарабкался на борт и скинул ему конец. Спиро, с ножом в зубах, поднялся на шлюп…

Дойдя до этого места в своем рассказе, он замолчал, глядя в пивную кружку.

Илья похлопал его по руке:

— Ну, все понятно. Сколько их было?

— Семеро. Не считая, женщины.

— Почему это «не считая»?

— Потому что мужчин я зарезал спящими. А она проснулась. Набросилась на меня с тесаком. Она хорошо дралась. И мой нож не брал эту рыжую ведьму. Я несколько раз попадал ей в грудь, живот, шею — а она только свирепела еще больше. Она столкнула меня в воду. Но я потянул ее за собой. И там, в воде, задушил. — Он вытер вспотевший лоб. — Билли, я никому этого не рассказывал. И ты никому не расскажешь.

— Само собой.

— Потом я служил в береговой охране Ист-Сайда, и мы с парнями редко привозили пиратов живыми. Только если те доплывали до берега. Обычно мы привязывали к ним что-нибудь из похищенного, например, мешок с рисом, и тащили за собой на буксире.

— Что ж, это справедливо, — заметил Илья.

— Начальство так не считало. В семьдесят пятом нас разогнали за превышение полномочий и все такое. На самом-то деле у пиратов просто нашлись защитники. Скупщики краденого. Против богатых не попрешь, Билли. Вот я и стал лодочником.

— Ну, а сейчас? Что слышно о пиратах сейчас?

— Такого, как раньше, они себе больше не позволяют. Никто не осмеливается нападать среди бела дня на яхты, даже если все пассажиры увешаны бриллиантами. И в портах стало поспокойнее. Вот разве когда докеры начинают волынить… Сам знаешь, грузчики любят время от времени требовать повышения зарплаты. И когда они бастуют, суда стоят в очереди на разгрузку.

Тут-то их и начинают ощипывать. Подходят до рассвета, в тумане, хватают с палубы, что плохо лежит, и сматываются. Работают компанией, бывает, что на дюжине лодок. Добычу свозят к шхуне, которая стоит в сторонке. Сбросили — и снова налегке к новому судну. Так и щипают все утро, а потом разлетаются. И никакая береговая охрана им не страшна. Что ты с него возьмешь, если он идет на пустой лодке? А краденый товар прямо на шхуне уже пакуется в ящики, и тоже — ничего не докажешь.

— Хорошо налаженный бизнес. Значит, они орудуют в портах Ист-Сайда? И живут, наверно, там же?

— Не уверен. — Спиро задумчиво потеребил длинный ус. — Мы держали под наблюдением кабаки, где они собираются. У нас были свои люди там, и мы заранее знали, когда пираты пойдут на дело. Не всегда, конечно, но довольно часто.

Да, многие подонки там и жили. Но я все-таки думаю, что большинство живет на другом берегу, в Бруклине. Ты бы стал воровать у соседей? А пираты такие же люди, как мы с тобой. И если они не совсем безмозглые, то будут орудовать где угодно, только не в своем районе. Между прочим, та шайка, что действовала в водах Гудзона… Все они были бруклинцами, из Айриштауна. Вот так-то.

Илья хотел еще о многом расспросить лодочника, но в зале неожиданно появился Гарри Хилл. Обычно хозяин находился на втором этаже, где стояли игорные столы. Увидев Илью, он поманил его к себе.

— Ты был сегодня у родителей?

— Да.

— А мог бы ты задержаться у них на пару дней? Скажем, чтобы помочь по хозяйству?

— Наверно, а что?

— Ну, значит, так и будем считать. Если будут приставать с вопросами, отвечай так: в воскресенье уехал к родным, весь понедельник, скажем, чинил плиту. Вернулся только к вечеру.

— Гарри, я не понимаю. Понедельник-то, вроде, еще не наступил?

— Все надо обговорить заранее, — строго сказал Гарри. — А сейчас иди спать, мы закрываемся. И не шатайся нигде. Завтра пойдете с Томасом на тринадцатый причал. Надо помочь боссу.

Илья не стал задавать лишних вопросов, боясь спугнуть удачу. Он весь вечер будто на иголках сидел, придумывая, как бы отпроситься у Гарри на эту ночь. А тут он сам его отпускает!

Баржа со спрятанной шлюпкой не давала ему покоя. Ясное дело, новые хозяева краденого шелка не будут держать его там слишком долго. Наверняка они постараются вывезти этой ночью. Или назавтра. Почему бы их не опередить? Страшно подумать, сколько можно заработать всего за одну ночь! Сколько там шелка? Если, например, сотня рулонов, то это… По пять долларов… А если их там две сотни? Это же тысяча!

— Мы уходим, — сказал он Ионидису. — Заведение закрывается.

— Жаль, — протянул грек. — Мне тут нравится. Чисто, светло, и пиво хорошее.

— Послушай, Спиро, как насчет того, чтобы пройтись на хорошей лодке вокруг Баттэри? Прямо сейчас?

— Зачем?

— Можем заработать кучу денег. Или с пустыми руками вернуться. В таком случае я заплачу за фрахт десять долларов.

— Билли, я тебя немного знаю, — лодочник хитро прищурился, — поэтому договоримся так. Все пополам. Если повезет — половина моя. Если не повезет — считай, что мы прокатились за мой счет. Какая лодка тебе нужна?

— Самая быстрая. И самая вместительная.

Спиро выбрал длинную узкую лодку с косыми парусами.

— Эта красавица быстра, как молния, — гордо сказал он. — Одна беда — не везде подойдешь к берегу, киль глубокий. Зато ты посмотри, сколько места! Я возил на ней шестерых, и она этого даже не заметила. А как она идет против ветра, ты сейчас и сам увидишь.

Лодочник сидел на руле, а Илья устроился впереди, работая с передним парусом по командам Спиро. Он сразу почувствовал разницу между своей лодкой и этой «молнией», и вынужден был признать, что в одиночку он бы с ней не управился. Однако не только уязвленное самолюбие досаждало ему. Почему-то на берегу ему и в голову не приходило, что ночью бывает темно. А в темноте видят только кошки.

Едва лодка вышла на середину Гудзона, как Илья разом утратил ориентацию. Береговые огни то казались очень близкими, то скрывались за горизонтом, и только по остаткам тлеющего заката можно было угадать, где правый, а где левый берег. А что будет, когда они дойдут до затона? Как он найдет ту мель, где стоят баржи? Их и днем почти не было видно на фоне заросшего берега, а теперь-то они и подавно сольются в сплошную черноту… Илья надеялся только на то, что луна выглянет из облаков, но и она, как назло, не показывалась.