Ночной рейд - Касслер Клайв. Страница 3
— Ты сошел с ума, — вырвалось у Хардинга. — У нас нечего взять.
— У вас на станции есть сейф, — сказал незнакомец, кивая в сторону стального бокса, стоящего на высоких ножках с колесиками в углу той части офиса, которая принадлежала Хардингу. — А в сейфах содержится ценный товар, возможно, зарплата постоянным служащим?
— Мистер, ограбление железной дороги является государственным преступлением. Помимо этого, Уэкетшир — сельскохозяйственный район. Зарплата не поступает сюда. Черт возьми, у нас нет даже банка.
— Я не собираюсь обсуждать экономику Уэкетшира.
Он оттянул курок маузера.
— Открой сейф.
Вновь прозвучал свисток, на этот раз значительно ближе. Хардинг по опыту знал, что такой звук раздается с расстояния, равного четверть мили от станции.
— Ладно, говори, что захочешь, но после того, как я просигналю.
Раздался выстрел, разлетелась шахматная доска Мичума, разбрасывая фигуры по полу.
— Прекратить глупые разговоры об остановке поезда. Предлагаю продолжить нашу беседу.
Хардинг уставился на грабителя, в глазах внезапный ужас.
— Ты не понимаешь. Возможно, моста уже нет.
— Понимаю, что ты хочешь показаться умником.
— Клянусь Богом!
— Он говорит правду, — вступил в разговор Мичум. — Только что из Олбани поступило предупреждение относительно моста.
— Пожалуйста, выслушай нас, — умолял Хардинг. — Ты можешь погубить сотни людей.
Он сделал паузу, его лицо белело, освещенное яркими фарами приближающегося паровоза, свет которых мелькал в окнах станции. Пронзительный свисток раздался уже с расстояния не более двухсот ярдов.
— Ради Бога!
Мичум выхватил фонарь из руки Хардинга и рванулся в сторону открытой двери. Раздался еще один выстрел. Пуля попала железнодорожнику в бедро, и он рухнул на пол в футе от порога. Встал на колени и вытянул руку, чтобы бросить фонарь на железнодорожное полотно снаружи. Человек в соломенной шляпе схватил его за запястье и одновременно поднес дуло пистолета к голове Мичума, курок щелкнул.
Затем резко повернулся к Хардингу и заревел:
— Открой проклятый сейф!
У Хардинга свело живот при виде крови Мичума, разбрызганной по полу, и он сделал, что ему было приказано. Набрал код, слабея от беспомощности, когда поезд прогромыхал по железнодорожным путям всего в двадцати футах от него, мерцающие огни пульмановских вагонов проносились мимо станции, отражаясь в окнах. Менее чем через минуту грохот колес последнего вагона по рельсам затих, поезд промчался мимо, направляясь к насыпи моста.
Код набран, тумблеры встали на место, и Хардинг, повернув рычаг, открыл тяжелую дверь и отступил в сторону. Внутри были невостребованные пакеты, старые станционные журналы регистрации и записей и коробка с наличностью. Грабитель схватил коробку и пересчитал содержимое.
— Восемнадцать долларов и четырнадцать центов, — безразлично произнес он. — Не скажешь, что сумма значительная, но на еду мне хватит на несколько дней.
Он аккуратно сложил купюры в небольшой кожаный бумажник, мелочь опустил в карман брюк. Потеряв всякий интерес, преступник бросил пустую коробку на письменный стол, перешагнул через Мичума и растворился во тьме бури.
Мичум застонал и шевельнулся. Хардинг, опустившись на колени, поднял голову телеграфиста.
— Поезд? — пробормотал Мичум.
— У тебя жуткое кровотечение, — сказал Хардинг.
Он вытащил большой носовой платок из набедренного кармана и прижал его к кровоточащей ране.
Стиснув зубы от жгучей боли, Мичум мрачно уставился на Хардинга.
— Позвони на восточный берег, узнай, цел ли поезд.
Хардинг осторожно опустил голову друга на пол. Он схватил телефон и нажал рычаг, включая сеть передатчика. Он что-то прокричал в микрофон, в ответ последовала полная тишина. Он на мгновение закрыл глаза и помолился. Затем попытался позвонить еще раз. Линия на другом берегу реки оставалась безмолвной. Он лихорадочно повернул колесико селектора на диспетчерскую Каммингс-Рей и вызвал диспетчера из Олбани. В ответ он услышал лишь треск статического электричества.
— Ничего не могу добиться.
Почувствовал горечь во рту.
— Гроза повредила связь.
Заработал телеграфный ключ.
— Телеграфные линии еще действуют, — пробормотал Мичум. — Это Стендиш со своим ходом.
Он едва смог подтянуться к столу, протянул руку, принимая входящее послание, отстукивая строку чрезвычайного сообщения. Затем оба на мгновенье уставились друг на друга, страшась того, что могут узнать в утреннем свете, который едва забрезжил в небе на востоке. Ветер ворвался в открытую дверь, разбросал бумаги на столе, растрепал волосы.
— Я сообщу в Олбани, — наконец слабо сказал Мичум. — Ты проверь мост.
Как во сне, Хардинг бросился к железнодорожному полотну и без оглядки побежал по неровным шпалам. Вскоре начал задыхаться от бега, сердце билось, как птица, готовое вырваться из груди. Он забрался на мост и двинулся дальше. Хардинг шел мелкими шагами, споткнулся, упал, ударившись коленом о выступающую шпалу. Поднялся на ноги и пошел дальше. Остановился на внешнем краю центрального пролета.
Отчаяние охватило его, когда он стоял в немом изумлении, глядя вниз, не веря своим глазам.
В середине моста зияла огромная дыра. Центральная опора исчезла в холодных серых водах реки Гудзон, протекавшей в 150 футах под ним. Исчез также и пассажирский поезд, в котором ехало сто мужчин, женщин и детей.
— Погибли! Все погибли! — кричал Хардинг в беспомощной ярости. — Все за восемнадцать долларов и четырнадцать центов.
Часть I
УДАВКА РУБЕКА
Февраль 1989 г., Вашингтон
4
Не было ничего необычного в человеке, сидевшем на заднем сиденье «форда», медленно следовавшего по улицам Вашингтона. Пешеходам, пробегавшим торопливыми шагами перед машиной на перекрестках со светофорами, пассажир, сидящий в машине, мог показаться продавцом газет, которого подвозит на работу племянник. Никто не обращал ни малейшего внимания на эмблему Белого дома на номерном лицензионном знаке машины.
Ален Мерсьер был полным лысеющим человеком с жизнерадостным лицом Фальстафа, скрывающим его проницательный аналитический разум. Он носил мятые костюмы, купленные по сходной цене, с белым носовым платком, небрежно торчащим из нагрудного кармана. Они были его отличительной особенностью, которую политические карикатуристы преувеличивали с неистребимым энтузиазмом.
Мерсьер не был продавцом газет. Недавно назначенный советником по национальной безопасности нового президента страны, он до сих пор не нашел признания в глазах общественности. Пользуясь огромным уважением в академическом сообществе, он заработал репутацию превосходного аналитика международных событий. В то время, когда Мерсьер привлек к себе внимание президента, он занимал пост директора комиссии прогнозирования мирового кризиса.
Водрузив на нос очки, Мерсьер положил свой кейс на колени и открыл его. На обратной стороне крышки находился экран дисплея и панель с клавиатурой, внизу которой было два ряда цветных индикаторов. Он напечатал комбинацию цифр и немного подождал, пока сигнал передавался по спутниковой связи в его угловой офис в Белом Доме. Там включился компьютер, запрограммированный ассистентом, и ему передали рабочую программу на этот день.
Микропроцессор расшифровал закодированные поступающие данные за миллисекунды, на экране появился текст, напечатанный зелеными строчными буквами.
Сначала перечислялась корреспонденция, за ней следовала серия меморандумов из штаба Совета безопасности. Затем шли ежедневные отчеты и доклады различных правительственных агентств, начальников Объединенного штаба и директора ЦРУ. Он быстро запоминал их перед тем, как стереть содержимое в блоке памяти микропроцессора.