Леди удачи - Балазанова Оксана. Страница 45

Нэд подскочил, словно наступил на кактус:

— Думай, что несешь! Поломилась бы с наше в эти бастионы, небось по-другому запела бы!

— Ну ничего себе! — взвилась Мари. — Сами нас бросили на произвол, а теперь этим же и попрекают, обормоты!

— Брэк! [63] — подняла руку Джоанна. — Хватит гавкотни! С одной стороны, Питер прав: потеря «Тайны» была, действительно, глупой. Но все же не напрасной. Целы два других корабля и все экипажи, а это кое-что значит. Кроме того, мои люди готовы идти куда угодно, хоть к черту в пекло. Так что, к делу, капитан!

— К какому там делу! — махнул рукой Волверстон. — Это не крепость, а зубы дракона! Ядрами били, подкопы рыли, на абордаж брали — всё без толку. Да и береговая охрана — звери. Плюнуть бы да уйти — так нет! Кэпу, видите ли, гордость не позволяет! Тьфу!

— На абордаж, говоришь, брали? — хитро прищурилась Ксави. — А на понт? В смысле, хитростью…

— Была одна идея, — пожал плечами Блад. — Но мертворожденная. А вы готовы что-нибудь предложить?

— Пока нет. Но придумаем, — Джоанна украдкой подмигнула Мари. — Ладно, братцы, утро вечера мудренее. А сейчас не мешало бы и отдохнуть. После трудов праведных.

Питер проводил девушек в каюту для гостей. Что-то в последней фразе Джоанны не давало капитану покоя, но уставший Блад отмахнулся от внутреннего голоса и, пожелав гостьям спокойной ночи, оставил их одних.

— Ну, чего ты там сообразила? — Ксави подпрыгивала от нетерпения. — Давай, выкладывай!

— Вот прицепилась! Нечего мне выкладывать! — Джоанна по обыкновению уселась на стол и задумчиво качала ногой. — Черт тебя дернул полтонны нефти за борт выплеснуть, прародитель экологических катастроф!

— Зато трюмы освободились, — беспечно заявила Мари.

— А заодно и все остальные составляющие «Тайны». В том числе аппаратура.

— А вот тут вы, кэп, в корне неправы. Пока ты майной-вирой занималась у шлюпок, я послала ребят к нам в каюту за заветным сундучком. Так что аппаратура целехонька. Вон она, в уголочке.

— Да? Тогда слазь-ка за стационарным пультом — неплохо бы с Центром напоследок посоветоваться.

— Ща! — Ксави бодро подскочила к сундуку, сунула нос внутрь, но вдруг, ойкнув, медленно выпрямилась и виновато глянула на подругу:

— Ой, Джо! Это… это не тот ящик!

Джоанна уставилась на сконфуженную Мари долгим немигающим взглядом.

— Ну да, чего еще можно было ожидать! Чтоб Ксави чего-нибудь не перепутала — это ж надо раку на горе? свистнуть!

— А как же мы теперь домой попадем? — продолжала горевать та.

— Ну, это, предположим, не проблема, — Джоанна махнула рукой. — Браслеты «Зеркала» всегда при нас, Аппараты Экстренного Возвращения — тоже. Так что «в урочный день, в урочный час…» сработают, как миленькие. Но все равно — лопух ты! А, кстати, чего там, в сундучке?

— Тряпье всякое. Платья, плащи…

— Платья?! — Джоанна слетела со стола и радостно хлопнула подругу по плечу. — Да ведь это как раз то, что надо!

Полночи Блада мучили кошмары. Откуда только брала сюжеты его богатая фантазия? Чаще всего Питеру снилась Джоанна. Она протягивала к нему руки с борта горящего корабля, но едва Блад касался девушки, как та вспыхивала и, опалив ему лицо и руки, огненным смерчем взмывала в черное небо. «Питер! Питер!», — доносился из поднебесья ее звенящий голос.

— Питер! Да проснись же, черт!

— Нэд?! Ты тут откуда?

— С «Атропос». Не могу заснуть — на душе кошки скребут. Неладно что-то!

— Пошли! — Блад сорвался с койки и, на ходу натягивая камзол, рассказал свой кошмарный сон.

Добежав до гостевой каюты, друзья замерли. У Питера упало сердце.

Настежь открытая дверь поскрипывала на ветру. Каюта была пуста. Лунный свет, проникая сквозь иллюминатор, выхватывал из мрака стол и холодным блеском обозначал на нем две металлические полосы. Подойдя ближе, Питер и Нэд увидели, что это шпага Джоанны и нож Ксави. Внезапно из темного угла раздалось невнятное бормотание. Волверстон дрогнувшей рукой зажег свечу. Ее мерцающий свет озарил весьма габаритную фигуру, застывшую в углу на корточках. Фигура подняла взлохмаченную голову и оказалась вдребезги пьяным Окороком.

— Толпа! — обратился к капитанам Окорок. — Нет войне! Я был в раю, я видел ангелов и они мне глаголили: «Окорок, Господь избрал тебя своим пророком! Иди на грешную землю и скажи, что воевать нехорошо!». И я говорю вам, дети мои: оставьте свои смертоносные игрушки, закопайте томагавки войны! Я дам вам мир! — Окорок в экстазе что-то запел, немилосердно фальшивя.

Блад и Нэд переглянулись, с подозрением вслушиваясь в доносившееся из угла:

— El pueblo unido… [64]

Волверстон могучей лапой приподнял Окорока за шиворот. Тот прекратил петь «Venseremos» [65] и забормотал что-то о разнице весовых категорий и неприкосновенности личности посла, тем более божьего.

— Ты прекрати дурака валять! — Нэд для пущей убедительности встряхнул Окорока, от чего тот больно прикусил язык и заткнулся. — Скажи лучше, как ты сюда попал? И где Джоанна и Мари?

— Я вездесущ! Я — новый мессия! А они… Они ушли в ночь. Я убедил их — они не хотят воевать!

Питер побелел:

— Куда ушли? В чем ты их убедил, сумасшедший?!!

— В том, что война есть грех. Тем более для женщин, чья святая обязанность дарить миру новые жизни, а не отнимать! Они ушли замаливать грехи!

— В какую сторону они ушли? Ну! — Нэд еще раз встряхнул матроса.

— Туда! — вдохновенно простер руку Окорок в сторону крепости, явно репетируя позы и жесты Иоанна Предтечи.

Питер и Нэд переглянулись. Вероятно, им в голову пришла одна и та же мысль, потому что они синхронно чертыхнулись и вылетели из каюты. Дверь, закачавшись, жалобно заскрипела и, решив, видимо, что закрываться не стоит, вновь отворилась.

Весь экипаж «Арабеллы» и «Атропос» был поднят по сигналу боевой тревоги. Матросы выскакивали на палубу, протирая сонные глаза, и вглядывались в ночную темноту, стараясь увидеть эскадру противника. На полуюте появился капитан Блад в полном боевом вооружении. Толпа шумела. Питер поднял руку, призывая своих людей к тишине.

— Друзья! — в голосе Блада прозвенел металл. — Пока мы с вами беспечно отдыхали, наши отважные девушки подвергли себя смертельной опасности. Не раз они приходили нам на помощь в трудную минуту. Сегодня же наш долг — спасти их. Мы должны совершить невозможное. Я сам буду руководить десантом. Но подумайте! Многие не вернутся! Кто не хочет подвергать свою жизнь опасности, сделайте шаг вперед!

Ни один человек не двинулся с места.

А в это время в ворота крепости стучались две девушки. Караульный осторожно выглянул в зарешеченное окошко. Он увидел прелестную юную испанку в черном платье, расшитом золотом. Но, боже, какой вид имело это платье! Оно было мокрым и запыленным. Темные локоны сеньориты слиплись от воды, в темно-карих глазах дрожали слезы. Чуть поодаль стояла девица в одежде мавританки и жалобно смотрела на стражника зелеными глазами.

— О, впустите нас, благородный сеньор! — голос юной испанки звучал нежно, словно серебряный колокольчик. Легкий андалузский акцент придавал ей еще большее очарование. — Мы устали и промокли. О, эти проклятые пираты! Мой бедный отец! — и сеньорита отчаянно зарыдала.

Подруга нежно обняла ее за плечи:

— Не надо, девочка. Он уже в раю.

Расчувствовавшись до слез, стражник открыл ворота и впустил девушек. В результате краткой беседы выяснилось, что испанку зовут доньей Изабеллой де Карьядо, а белокурая «мавританка» вовсе не мавританка, а француженка, сирота, воспитывавшаяся в монастыре вместе с доньей Изабеллой, ее подруга. Выяснилось также, что отец сеньориты — дон Луис де Карьядо был назначен губернатором острова Сант-Яго. По пути к месту назначения испанский корабль, на котором находился будущий губернатор, был атакован английскими пиратами. Дон Луис погиб в бою. Девушек же доставили на борт корсара в качестве трофеев, но под покровом темноты им удалось бежать. Подруги поинтересовались, где они находятся. Услышав ответ, донья Изабелла засияла от счастья: