Отважное сердце - Янг Робин. Страница 10

— Едва его тело было обнаружено, как Комины попытались захватить власть. — В голосе сенешаля зазвучал сдерживаемый гнев. — К счастью, в это время в Эдинбурге находились многие королевские сановники, съехавшиеся на Совет, и нам удалось умерить их амбиции. — Сенешаль кивнул на графа Данбара. — Мы с сэром Патриком, при поддержке епископа Глазго, добились принятия решения о выборах Совета из шести хранителей. Он будет править до тех пор, пока на трон не взойдет новый король.

— Кто эти шестеро? — поинтересовался лорд Ислей, и его раскатистый голос заполнил комнату. Учитывая, что родным его языком был гэльский, французский лорда показался грубым и неуклюжим.

— Я, — ответствовал сенешаль, — епископ Глазго, епископ Сент-Эндрюсский, граф Файф, а также главы Рыжих и Темных Коминов.

— Баланс сил соблюден, — пробормотал граф Каррик, окуная ложку в тушеное мясо. — Жаль, что вам не удалось склонить весы на нашу сторону, лорд сенешаль.

— Комины занимают важные должности в королевстве. Так просто от них не избавишься.

Роберт, тем временем, с жадностью уставился в свою тарелку, раздумывая о том, что будет, если он начнет есть руками. И тут вдруг, как по волшебству, перед ним появилась ложка. Ангус Ог Макдональд вынул небольшой нож из ножен на поясе, отрезал кусочек мяса и сунул его в рот. Его синие глаза озорно поблескивали в свете факелов. Роберт благодарно кивнул сыну лорда Ислея и погрузил ложку в тушеное мясо.

— Никого из нас не удивляют попытки Коминов влиять на трон, — продолжал Джеймс. — Они всегда добивались этого, не брезгуя и силовыми методами, как многие прекрасно помнят. — Сенешаль нашел взглядом лорда Аннандейла, который молча кивнул в знак согласия. — Но есть нечто намного более тревожное, чем их извечное стремление к власти. — Он вновь обвел взглядом сидевших за столом. — При дворе иногда полезно наблюдать за теми, кто стоит ближе всех к королю. Вот уже некоторое время мои люди приглядывают за всем, что происходит в королевском доме. После смерти монарха мои шпионы подслушали, как сэр Джон Комин отправляет одного из своих рыцарей с посланием к Галлоуэю. Комин сообщал о смерти Александра и о том, что король распорядился выпустить пленника на свободу, о чем его просили во время Совета. Но моего человека заинтересовало кое-что еще. Комин сказал: «Передайте моему зятю, что я скоро встречусь с ним и что пришло время белому льву покраснеть».

Несколько человек за столом заговорили разом.

Граф Каррик в недоумении уставился на сенешаля, нахмурив брови:

— Баллиол? — резко бросил он.

— Мы полагаем, — сказал Джеймс, кивая графу, — что Рыжий Комин намерен возвести лорда Галлоуэя на трон.

Ложка Роберта замерла на полпути ко рту. Он обвел растерянным взглядом мрачные лица гостей, но никто из них не спешил объяснить ему, каким образом сенешаль пришел к такому невероятному заключению. Он отложил ложку в сторону, когда мужчины заговорили все разом. И вдруг на него словно снизошло озарение. Лев на знамени Галлоуэя был белым. А лев на королевском штандарте Шотландии всегда был красным. Когда белый лев покраснеет…

Гулкий голос лорда Ислея заглушил все остальные:

— Это серьезное обвинение для людей, которые совсем недавно принесли присягу на верность. — Ангус Мор Макдональд подался вперед, и меха беспокойно зашевелились на его мощной фигуре. — Минуло всего два года с тех пор, как лорды Шотландии поклялись признать наследницей внучку Александра. Теперь все права на трон принадлежат Маргарет. Мы все дали такое обещание. Я не питаю особой любви к Коминам, но обвинять их и Джона Баллиола Галлоуэя в нарушении клятвы?

— А кто из нас мог представить себе, что нам придется соблюсти ее, особенно после того, как король женился на Иоланде? — возразил Патрик Данбар, проведя рукой по своим блестящим волосам. — Признание наследницей внучки короля, которая живет в Норвегии, было всего лишь разумной предосторожностью, а вовсе не реальностью, с которой любой из нас желал бы иметь дело. Клятва верности, которую мы принесли в тот день, тяжким бременем легла на наши плечи. И многие ли готовы сидеть сложа руки, удовлетворившись тем, что нами будет править неразумное дитя, да еще из чужой страны? — Он кивнул сенешалю. — У меня нет сомнений в том, что Баллиол, подогреваемый амбициями Коминов, нацелился на трон.

— Мы должны действовать быстро, — заявил граф Каррик. — Нельзя допустить, чтобы Комины посадили своего родственника на Камень Судьбы. [18]— Он с такой силой ударил кулаком по столу, что тарелки и кубки подпрыгнули и задребезжали. — Мы не можем отдать то, что принадлежит нам! — Он умолк, глядя на лорда Аннандейла. — То, что принадлежит тебе, отец, — поправился он. — Если кто-нибудь в этом королевстве и может занять трон, так это ты. Ты имеешь на него больше прав, чем Баллиол.

— Только не по праву первородства, — негромко заметил граф Ментейт, не сводя глаз с лорда Аннандейла, который по-прежнему хранил молчание. — По закону первой крови притязания Баллиола неоспоримы.

— Мой отец может притязать на трон не только по праву крови. Он был назначен предполагаемым престолонаследником [19]еще отцом нынешнего короля!

Мужчины заговорили все разом, перебивая друг друга, а Роберт во все глаза уставился на деда. Старый лорд один-единственный раз обмолвился об этом событии, да и то несколько лет тому. Роберт помнил, какой гордостью осветилось лицо деда, когда тот в мельчайших подробностях живописал ему знаменательный день, когда король Александр II назвал его своим преемником. Оба они тогда были на охоте, и король упал с лошади. Он не получил серьезных ран, но этот инцидент явно всколыхнул в нем давние опасения, и он заставил всех лордов, сопровождавших его, спешиться и встать на колени прямо на землю. И там, на лесной тропе, он объявил, что они должны признать Роберта Брюса, в чьих жилах течет королевская кровь, его наследником, если он умрет, не оставив сына. В то время деду было всего восемнадцать. Два года спустя у короля родился мальчик, так что наследование престола по мужской линии более не вызывало тревоги, но за все прошедшие годы Брюс не забыл этого обещания. Роберту, впрочем, эта история представлялась скорее сказочной былью; правдивой, естественно, но случившейся в столь далеком прошлом, что давно утратила всякое отношение к настоящему. Она напоминала ему легенды об ирландском герое Финне мак Кумале, [20]которые рассказывал мальчику в Антриме его приемный отец. И только теперь, за столом в зале отцовского замка, рядом со своими великими соотечественниками, Роберт вдруг с дрожью ощутил, что эта давняя история стала реальностью.

Его дед мог стать королем.

Когда разговоры стали громче, грозя перерасти в ссору, лорд Аннандейл выпрямился во весь рост, и свет факелов призрачными отблесками лег на его изрезанное глубокими морщинами лицо.

— Довольно. — Его голос легко перекрыл сумятицу, заставив всех присутствующих умолкнуть. — Я любил Александра не просто как подданный своего сюзерена, но и как отец любит сына.

Роберт заметил, как на скулах его отца при этих словах выступил жаркий румянец.

— Я обещал служить ему до последнего вздоха, — продолжал лорд, обводя каждого из гостей тяжелым взглядом. — А это значит, помимо всего прочего, что я, как и все вы, выполню данную королю клятву — признаю его внучку своей королевой. Мы не можем позволить Джону Баллиолу занять трон. Мы должны защитить его. Но только для нее. Мужчина, который не способен держать данное однажды слово, недостоин называться мужчиной, — резко закончил он и сел.

— Согласен, — произнес в наступившей тишине Джеймс Стюарт. — Но как мы можем защитить трон? Если Комины вознамерились сделать Баллиола королем, то они не станут слушать ничьих возражений. Боюсь, они обладают достаточной властью в королевстве, чтобы добиться своего, с поддержкой хранителей или без оной.