Отважное сердце - Янг Робин. Страница 115

— Когда ты повесишь ее на дерево?

— Она должна провести ночь у огня, еще одну — у воды, третью — на воздухе и четвертую — на земле. Только тогда твоя судьба будет готова к тому, чтобы оказаться на дереве.

Роберт потянулся к кошелю с монетами, висевшему у него на поясе, но Эффрейг остановила его.

— Я сделала это не ради денег, — гневно произнесла она.

Роберт убрал руку. Похоже, говорить им было более не о чем, поэтому он развернулся и шагнул к двери. Она пошла следом, явно ничего не ожидая от него. Выйдя наружу, Роберт увидел, что солнце уже село и долина погрузилась в полумрак. В лесу было совсем темно. Внезапно он развернулся, чтобы задать вопрос, который пришел ему в голову.

— Как же ты залезешь на дерево?

Эффрейг улыбнулась, и на этот раз черты ее лица смягчились. Она кивнула на длинный деревянный шест, прислоненный к стене хижины, с раздвоенной рогатиной на конце.

Роберт улыбнулся, вспомнив, как в детстве думал, что она летает туда на метле. Но веселье оказалось мимолетным.

— Я не знаю, с чего начать.

— Всему свое время. Скоро узнаешь.

Выйдя из лесу, Роберт направился к своим товарищам, которые ждали его возвращения там, где он их оставил, пустив по кругу мех с вином. Когда они заметили его, на их лицах отразилось облегчение. В небе уже висел яркий месяц.

— Вы нашли то, что искали? — осведомился Александр.

— Нашел. — Роберт приготовился отвечать на вопросы, которые неизбежно должны были последовать: он не сказал им, зачем идет в лес. Впрочем, признаваться в своем поступке ему не хотелось. Но Александр лишь кивнул и прыгнул в седло.

Когда они возвращались верхом по болотистым лугам, на бирюзовом небе проступил силуэт замка Тернберри, нависающий над скалистым обрывом. За ним в лунном свете серебрилось море. Они провели в замке уже неделю, но Роберта до сих пор охватывала грусть при взгляде на него, так сильно он напоминал о потерянной семье. Старое здание, благодаря заботам Эндрю Бойда, пребывало в хорошем состоянии, и Роберт уже начал приготовления к Совету, на который созывал своих вассалов, но, несмотря на череду гонцов и рыцарей, то прибывающих, то отъезжающих с поручениями, замок по-прежнему казался пустым и заброшенным. Лишь горстка незнакомых слуг и рыцарей попадались ему на глаза в коридорах и переходах, по которым гуляло гулкое эхо морского прибоя.

Роберт заметил, что происходит нечто необычное, только когда его спутники стали придерживать лошадей. Натянув поводья, он остановился, поджидая их.

— В чем дело?

— Ворота замка, — лаконично ответил Александр, не сводя взгляд с замка вдалеке, — они были заперты, когда мы уезжали.

И действительно, теперь ворота стояли распахнутыми настежь. Они никого не ждали, и не было причины, по которой, кому-нибудь из обитателей вздумалось бы уехать. Во всяком случае, не через главные ворота, которые открывали только тогда, когда нужно было впустить или выпустить нескольких всадников зараз.

— Вам лучше остаться здесь, сэр Роберт, — заявил Кристофер, обнажая меч.

Роберт потянул собственный клинок из ножен, и лезвие с шипением покинуло уют кожаного чехла.

— Это мой дом, — резко бросил он. Дав шпоры коню, он поскакал по лугу на дорогу, ведущую в замок. Его люди следовали за ним по пятам. С тех самых пор, как они покинули Ирвин, он чувствовал, как в нем нарастает желание беречь и защищать эти земли. И сейчас любовь к ним бурлила у него в крови, еще более подогреваемая тем фактом, что за этими стенами оставалась его дочь.

В распахнутые ворота замка впереди он уже видел, что во внутреннем дворике толпятся люди. Многие все еще сидели в седлах или стояли возле своих коней. Сквозь грохот копыт до него доносились громкие, взволнованные голоса. Обернувшись, он увидел рядом с собой Сетонов и Неса. Вновь устремив взгляд на ворота, Роберт вдруг сообразил, что над толпой развевается флаг, цвета которого отливали густой бронзой в свете факелов. Он моментально узнал его. Еще бы, на знамени красовался герб графа Мара, его тестя. Почти одновременно он заметил какую-то фигуру, разговаривающую с Эндрю Бойдом. Это был высокий молодой человек с темными волосами и лицом, настолько похожим на его собственное — Роберту показалось, будто он смотрит на себя в зеркало. При виде брата, стоящего во дворе дома, в котором прошло их детство, Роберт вскрикнул от радости. Несколько мужчин во дворе замка, заслышав стук копыт, начали оборачиваться и увидели их. Эдвард повернулся вместе со всеми. Он протиснулся сквозь толпу, чтобы приветствовать Роберта, который уже въезжал в ворота.

Роберт спрыгнул с седла и стиснул брата в объятиях. Они расстались всего несколько месяцев тому, но с тех пор случилось столько всего, что Роберту казалось, будто они не виделись целую вечность. Придерживая коней, вслед за ним во двор замка въехали Александр и остальные. Поверх плеча Эдварда ошеломленный Роберт заметил знакомую фигуру, отделившуюся от толпы. Последний раз он видел свою сестру Кристину три года тому, до ее брака с сыном и наследником Дональда Мара. Тогда она была совсем еще девчонкой, серьезной и застенчивой. Сейчас же, в возрасте почти пятнадцати лет, она стала настоящей женщиной, с величественной и прямой осанкой. Привстав на цыпочки, она расцеловала его в обе щеки. Волосы ее, такие же светлые, как и у их брата Томаса, были заплетены в длинную косу с золотой ленточкой, которую она перебросила на спину, а мантию у горла перехватывала симпатичная брошь.

Следом за нею показался ее супруг, Гартнет, старший сын графа Дональда. Он приходился Роберту одновременно и зятем через брак с Кристиной, и шурином, благодаря женитьбе Роберта на Изабелле. В худощавом и серьезном лице Гартнета Роберт разглядел знакомые черты своей покойной супруги. Он был более чем в два раза старше Кристины, и волосы у него уже начали редеть, отступая ото лба, в уголках глаз залегли морщины, но, когда Кристина повернулась к нему, Роберт заметил, что они искренне привязаны друг к другу, что не могло не радовать его.

Но вот его самого Гартнет обнял довольно сдержано.

— Брат, — приветствовал он его, отходя в сторону и становясь рядом с супругой.

Роберт уже собрался было поинтересоваться, что привело их сюда, как вдруг увидел, как сквозь толпу к нему пробирается последний сюрприз в лице его свояка, сэра Джона, вспыльчивого и несдержанного графа Атолла, мужа еще одной дочери графа Дональда. Джон шагнул вперед, и в свете факелов стало заметно, как напряжено его лицо, обрамленное темными кудрями. При виде его Роберт насторожился, потому что, хотя ему всегда нравился прямой и откровенный граф, он был одним из военачальников в армии Темного Комина, которая атаковала Карлайл в самом начале войны. Джон протянул ему руку. После недолгого колебания Роберт принял ее.

— Как приятно видеть вас на родной земле, сэр Роберт, — вот и все, что сказал граф.

Этого было достаточно.

Роберт дружески кивнул Джону, благодарный за явный жест примирения.

— Я слышал, вы побывали в темнице.

— Фортуна благоприятствовала мне. В лондонском Тауэре не нашлось места для всех, кого армия Варенна захватила в плен под Данбаром, и меня, вместе с сэром Эндрю Мореем, под охраной отправили в монастырь неподалеку от Честера. Но однажды ночью пришли его люди и освободили нас.

Роберт повернулся к Эдварду.

— Как ты догадался, что я буду здесь?

— Когда мы узнали о том, что ты отказался выполнить приказ отца в Дугласдейле, я отправил Кристине тайное послание. Мне показалось, что сэр Гартнет сможет помочь тебе или, по крайней мере, предоставить убежище.

— Мой отец скончался два месяца тому, — сообщил Роберту Гартнет. — Я наследовал ему.

Роберт ошеломленно уставился на брата, не находя слов от волнения и благодарности. Он и представить себе не мог, что кто-нибудь станет думать, как помочь ему и защитить после того, как он покинул замок Дугласа, особенно Эдвард, который обвинял его в вынужденной ссылке в Англию. К этому чувству примешивалось глубокое сожаление, вызванное известием о кончине престарелого Дональда, человека, который произвел его в рыцари. Роберт поспешил выразить свои соболезнования Гартнету, который молча принял их.