Отважное сердце - Янг Робин. Страница 58

Огромное значение, которое король придавал Уэльсу, было видно уже по тому факту, что многие из его военачальников, пехотинцы, а также припасы, находящиеся в Портсмуте и предназначенные к отправке во Францию, получили новые назначения. Поручив сенешалю Гаскони вести в герцогство изрядно уменьшившийся флот, чтобы начать, наконец, долго откладывавшуюся операцию, Эдуард выбрал места для своих основных баз, с которых рассчитывал начать наступление — одну в Кардиффе, а две другие — в Брекноке и Честере. Атака должна была вестись по трем направлениям сразу, чтобы ударить по мятежникам со всех сторон. Согласно сообщениям, которые вскоре начали поступать ко двору, каждое последующее более отчаянное, чем предыдущее, все английские замки подверглись осаде, города сжигались, а чиновников казнили по всему Уэльсу. Мятеж вспыхнул на севере, где его возглавил Мадог ап Льюэллин, и пламя восстания быстро охватило всю страну, от Конви и Карнарфона до Гуэнта и Гламоргана.

Роберт, которого не смутила быстрая смена врага, попал в полк самого короля вместе с тремя рыцарями и пятью оруженосцами, призванными из его имений в Эссексе, и шотландским эскортом. К его удовлетворению, рядом не оказалось ни Эймера де Валанса, ни Джона Комина. Уильям де Валанс, ветеран многих военных кампаний, возглавил полк, выступивший из Кардиффа, и его сынок отправился вместе с ним. Джон Комин, тем временем, как и еще несколько шотландских вельмож, получил приказ отплыть во Францию. На пути из Вестминстера брат Роберта злорадно расписывал напасти, которые могут поджидать молодых рыцарей в чужой, враждебной земле.

В Честере полк короля, составленный из более чем шестисот копий, получил мощное подкрепление в виде тяжеловооруженной пехоты из Шропшира и Глостершира. К ним присоединились свыше семидесяти искусных лучников и пехотинцев из Ланкашира, возглавляемых напыщенным и громогласным королевским советником по имени Хью де Крессингем, которому пришлось сменить уже трех лошадей, поскольку ни одна из них не смогла выдержать веса его туши. И уже отсюда армия, общей численностью в несколько тысяч человек, пересекла границу с Уэльсом, растянувшись длинной цепью, которая медленно ползла, скользкая и опасная, как змея, по холмистой местности.

Полк был разбит на небольшие подразделения, двигавшиеся с разной скоростью и растянувшиеся, соответственно, вдоль всего маршрута. Роберт со своими людьми попал в сводный отряд, которым командовали Джон де Варенн и граф Линкольн, своими глазами видевший самое начало мятежа, когда уэльсцы восстали в принадлежащем ему округе Денби, вынудив его бежать в Англию. С ними были Генри Перси и Хэмфри де Боэн, чему Роберт изрядно удивился, поскольку отец Хэмфри находился на юге, возглавив наступление из Брекнока, но во время марша Хэмфри сознался, что отец и король хотели, чтобы он проявил себя самостоятельно во время этой кампании.

Заслышав впереди высокомерный голос Генри Перси, Роберт увидел, как лорд поравнялся с Хэмфри.

— Мой дед собирается отдать распоряжение остановиться на отдых. Дальше местность становится труднопроходимой.

Коснувшись каблуками боков Хантера, Роберт заставил коня перейти на быстрый шаг, оставив позади недовольно хмурящегося Эдварда. Рыцари оглянулись и прервали разговор, когда он подъехал к ним.

— Мы остановимся на вершине вон того холма, — сообщил ему Хэмфри, показывая на тропинку, которая, петляя меж деревьев, упорно карабкалась наверх.

— Ты говорил, что дорога впереди будет хуже?

— Да, по словам моего деда, — ответил Генри.

Хэмфри кивнул на Хантера.

— Как он себя ведет?

— Думаю, еще пару часов выдержит. — Роберт потрепал коня по холке и заметил, что Генри отвернулся, демонстрируя полнейшее отсутствие интереса. Вне всякого сомнения, теперь, когда он получил от Эдварда плату за выигранное пари, ему не было до лошади Роберта никакого дела. Роберт до сих пор злился на брата за тот глупый спор. Безрассудная смелость Эдварда, переходящая в нахальную дерзость, изумляла его, еще когда они были детьми, но здесь и сейчас она выглядела совершенно неуместной.

Местность впереди повышалась, и их кони с трудом преодолевали подъем. Столетние дубы с искривленными стволами уступили место березам и ясеням.

— Такими темпами мы доберемся до Конви не раньше Рождества, — обронил Хэмфри, поудобнее устраиваясь в седле и принюхиваясь к морозному воздуху.

— И, с Божьей помощью, вернемся с короной в Вестминстер к Пасхе, — со злой улыбкой добавил Генри.

Хэмфри метнул на него предостерегающий взгляд, но лорд, похоже, ничего не заметил.

— Король Эдуард надеется найти эту корону у мятежников? — небрежным тоном поинтересовался Роберт, стараясь ничем не выдать своего интереса. — Она настолько ценная?

Впереди раздались громкие мужские голоса — это авангард достиг вершины холма.

— Самое время передохнуть, — сказал Хэмфри.

Роберт постарался скрыть свое разочарование и не стал настаивать на ответе. Во время пути по бескрайним лесам они не упускали возможности поболтать, и несколько раз до его слуха доносилось упоминание о короне короля Артура. Он пытался расспросить об этой короне Хэмфри, однако рыцарь вежливо, но твердо переводил разговор на другие темы. Его нежелание говорить об этом заставило Роберта вспомнить тайное собрание в бывших апартаментах короля Генриха в ночь празднества, которое состоялось несколько месяцев тому. Еще тогда ему показалось, что всех этих молодых людей объединяет нечто общее, помимо положения и богатства, нечто такое, о чем и не подозревают остальные молодые вельможи при дворе короля Эдуарда, — и это было каким-то образом связано с драконами на щитах, которых он, кстати, больше ни разу не видел после турнира. Пресловутая корона не давала ему покоя, и Роберт подозревал, что она имеет какое-то отношение к поспешной декабрьской кампании. В памяти у него всплыли пьяные откровения отца о его службе зимой в Уэльсе: о снежных бурях и страшных холодах, способных заморозить человека до смерти за одну ночь, о волках, собирающихся после сражений и начинающих рвать теплую плоть еще до того, как уйдут победители, чтобы трупы не успели замерзнуть. Но сейчас король и его рыцари, похоже, преследовали какие-то личные цели, а не просто подавляли мятеж, что и заставило их выступить в путь в таких неблагоприятных погодных условиях. Нечто такое, отчего пожилые мужчины становились молчаливыми и задумчивыми, а их сыновья теряли покой и сон.

Заслышав впереди удивленные восклицания, Роберт перестал изводить Хэмфри расспросами и принялся высматривать причину суматохи. Прямо перед ними холм резко обрывался вниз, открывая вид на долину, которую сплошной стеной перегораживали деревья: голые ветви ив и ясеней сплетались с тисом и остролистом в непроходимый частокол, над которым сторожевыми башнями высились сосны. Роберту показалось, что он видит леса Селкирка, темные просторы которых протянулись от шотландской границы до Каррика на западе и Эдинбурга на востоке. По обе стороны долины тянулись холмистые гряды, почти до самых макушек поросшие густыми зарослями деревьев, только на вершинах сменявшихся каменистыми осыпями. При виде зеленой чащи леса, тянущейся до самого горизонта и теряющейся в туманной дымке, захватывало дух, но еще более замечательное зрелище представляла собой прорубленная через нее широкая просека. Она походила на мертвый, серый шрам на впечатляющем ландшафте, повторяя все его подъемы и спуски, и ее безжизненная пустота странным образом контрастировала с зелеными лесами, обступившими ее с обеих сторон. От отца Роберт слышал о сотнях лесорубов и возчиков, которых король нанял во время покорения Уэльса, чтобы они прорубили просеки сквозь непроходимые леса, покрывавшие большую часть королевства Гвинедд. И вот сейчас, теряясь вдали, перед ним протянулось живое свидетельство этого колоссального труда.

— Похоже, к Пасхе не успеть, — пробормотал Генри, прищуренными глазами глядя вдаль.

Воины спешивались и рассредотачивались меж деревьев, освобождая место для тех, кто шел позади. Слуги принялись распаковывать еду и питье для рыцарей, а грумы занялись лошадьми, подтягивая подпруги и поправляя потники и чепраки. Оставив Хантера на попечение Неса, в то время как камердинер принялся наделять порциями еды его людей, Роберт решил размять ноги и пропустить кружку пива. Неподалеку он увидел Джона де Варенна и графа Линкольна, напряженно совещавшихся о чем-то с двумя мужчинами, чьи акетоны были выкрашены в желтый и красный цвета. В нем проснулся интерес, когда он заметил вышитые у них на груди золотые кресты. Мужчины были одеты в цвета графа Уорика, полк которого выступил из Честера перед войском Варенна. В этом полку находились жена и сыновья Уорика, а также его дочь, Елена.