Отважное сердце - Янг Робин. Страница 68

Эдуард знал, что его самая большая крепость подверглась нападению: об этом говорилось во всех полученных сообщениях. Он заранее готовил себя к тому, что увидит значительные разрушения, но все равно оказался потрясен, став свидетелем полного уничтожения цитадели. Город появился на горизонте за несколько миль, и по мере того, как картина разрушений разворачивалась перед глазами воинов, стихали разговоры и шутки — мужчины отказывались верить своим глазам. Стены Карнарфона местами превратились в груды щебня и обломков, в линиях обороны зияли чудовищные бреши, словно какое-то исполинское животное рвало их своими когтями, оставив страшные следы. Город за стенами крепости вообще узнать было невозможно. Дома превратились в почерневшие руины, вместо деревьев во фруктовых садах торчали обугленные пни. В воздухе висел горький запах дыма от пожарищ.

Эдуард ехал сквозь руины, не сводя глаз с замка; здесь появился на свет его сын и наследник. Во рву под стенами лежали десятки непогребенных тел, изуродованных и обезображенных стервятниками. В зимнем небе над бастионами и крепостными стенами кружили стаи ворон, подобно вестникам смерти. С одной из башен свисали два скелета, и только по остаткам накидок и камзолов в них можно было опознать местного коменданта и шерифа. С близлежащих парапетов доносилось злобное карканье — воронье опасливо поглядывало на колонну людей, движущуюся внизу, но улетать не спешило, торопясь урвать последние куски плоти с гниющих трупов.

Внутри замка землю сплошь усеивали мусор и обломки: остатки кирпичной кладки, сломанные стрелы, мертвые тела людей и лошадей. На месте обрушившихся домов громоздились груды полуобгоревших бревен. Эдуарду казалось, что последний раз он был здесь в другой жизни. Тогда он въезжал в город под звуки труб и барабанов и его солдаты во все горло распевали победный марш. На земле властвовало благодатное золотое лето, рядом с ним ехала любимая супруга, и в воздухе висел чарующий аромат ее духов. Уэльс полностью находился в его власти, а враги были или убиты, или захвачены в плен. Его мальчик, Альфонсо, еще был жив в Лондоне, а сам он думал о будущем, и столяр уже работал над будущим Круглым Столом. А сейчас, стоя посреди разрушенного до основания города, королю казалось, что он видит руины своего правления. Он провел на развалинах меньше часа, после чего приказал выдвигаться к деревушке Нефин, расположенной к югу от бывшего города. Король жаждал мести.

Звуки смеха отвлекли Эдуарда от тягостных мыслей. Повернувшись, чтобы взглянуть, что стало его причиной, он увидел Хэмфри де Боэна и Генри Перси, едущих вслед за ним во главе группы молодых рыцарей. Хэмфри рассказывал о чем-то веселом, на лице его цвела улыбка. Их приподнятое настроение, которому не смогли помешать даже тягостные обстоятельства, вдруг вызвало у Эдуарда острый приступ ностальгии. Для него самого и его людей дневной свет угасал, приближались сумерки жизни. А для молодежи наступал солнечный полдень, и эти рыцари вскоре займут места своих отцов за его столом или столом его сына. На их лицах, еще не отмеченных печатью возраста или скорби, Эдуард видел будущее и прошлое: свое прошлое и их будущее. Это были стойкие молодые люди, решительные и верные, но еще не испытанные в битве, похожие на жидкий металл в форме для отливки меча. Сплошной огонь и жар, но и отсутствие строгой структуры, равно как и закалки, превращающей его в холодную сталь.

Оценивающий взгляд Эдуарда скользнул по Роберту Брюсу, который ехал бок о бок с Хэмфри. Похоже, в последнее время граф и сын Херефорда стали неразлучны. Король долго раздумывал над тем, стоит ли разрешать ему вступить в орден, когда Джон де Варенн обратился к нему с таким предложением, ведь в Лондоне Брюс сохранял отчужденность и проявлял сдержанность. Но его отец всегда демонстрировал сговорчивость и гибкость, а союзники среди шотландцев ему понадобятся в самом скором времени. После всех трудностей, с которыми ему пришлось столкнуться после смерти короля Александра, — беременности Иоланды, утраты Маргарет и затянувшихся слушаний по назначению преемника — дела на севере, наконец, сдвинулись с мертвой точки. Комин, похоже, довольствовался женитьбой своего сына на дочери Пемброка, а Баллиол быстро сдавал позиции под натиском королевских стряпчих. Эдуард вынудил короля Шотландии передать ему столько своих прав и свобод, что его власть как верховного сюзерена уже невозможно оспорить. Вскоре Баллиол лишится остатков своего авторитета и доверия подданных. И, когда это случится, его королевство окажется целиком и полностью во власти Эдуарда.

— Милорд.

Эдуард повернулся к Джону де Варенну, который поравнялся с ним.

— Мы достигнем Нефина еще до наступления темноты, но обоз с припасами отстал от нас на несколько миль. — Варенн кивнул на три холма, маячивших на горизонте. — А подъем к деревне вынудит их задержаться еще дольше. Быть может, мы остановимся на ночлег где-нибудь поближе?

В обозе ехали не только личные вещи самого Эдуарда, но и шатры, фураж, бочонки с пивом и мешки с зерном, предназначенные для пропитания его людей. Сейчас, когда наступила зима, в здешней глуши было решительно невозможно найти продовольствие, поэтому все, что могло им понадобиться в нынешней кампании, пришлось везти с собой из Конви. Им предстоит провести голодную ночь, если обоз не прибудет в Нефин вовремя, но нетерпение короля оказалось сильнее аппетита. Нефин был ближайшим поселением, и он же послужит удобной базой для того, чтобы разослать лазутчиков во все стороны на поиски неприятеля.

— Здесь мы окажемся у всех на виду, без малейшей защиты. Двигаемся дальше.

И колонна продолжила путь, с каждой пройденной милей поднимаясь все выше в горы. В воздухе запахло снегом, а над головой нависли низкие облака. Вскоре, когда они миновали первые отроги горной гряды, море скрылось из виду. Позади, под зеленоватым небом, сверкала на горизонте снеговыми шапками вершина Сноудона, как тень нависшей зловещей угрозы. Основным силам армии Эдуарда подъем в горы давался нелегко, обоз поднимался еще медленнее, и хлысты погонщиков непрерывно свистели в воздухе, подгоняя усталых ломовых лошадей, с трудом тащивших повозки по неровной дороге. Авангард протискивался сквозь узкие ущелья, с обеих сторон которых нависали скалистые обрывы. А потом, как-то вдруг, впереди в огромной бухте открылось море и берег, на который с ревом обрушивались пенные волны.

Покинув наконец седло в деревушке Нефин, Роберт огляделся по сторонам, пытаясь увидеть в заброшенном и убогом поселении священную колыбель, в которой родилось знаменитое пророчество. Несколько дряхлых домишек сгрудились вокруг церквушки на клочке земли, зажатом между поросшими лесом склонами холмов, уходящими к югу и востоку. С той стороны, откуда они пришли, над отвесными скалами и ревущим морем, тянулась вереница факелов — это основные силы королевского полка входили в долину, похожие на медленно ползущее огненное ожерелье.

Авангард же занял деревушку, рассредотачиваясь на местности. Одни отправились обыскивать заброшенные дома, другие искали свежую воду для лошадей, третьи спустились на берег, чтобы набрать плавника [48]для костров. В синеватых вечерних сумерках на песчаном пляже были видны несколько лодок, вытащенных на берег и брошенных теми, кто с началом войны покинул свои дома и ушел в лес, угнав с собой весь скот, чтобы тот не достался англичанам. После себя они оставили лишь замерзшую зимнюю тишину да брошенную землю, по которой гуляло жутковатое эхо. Рыцари, против обыкновения, вели себя тихо, окоченевшими пальцами расседлывая лошадей и снимая седельные сумки. В воздухе клубился пар от дыхания, а затекшие мышцы ныли от долгого марша.

— Где мы расположимся на ночлег?

Заслышав голос брата, Роберт оглянулся. Поверх кольчуги и накидки Эдвард кутался в тяжелый шерстяной плащ, но лицо его все равно посинело от холода, а зубы выбивали дробь. Воздух можно было колоть на куски, как лед.