Тайный крестовый поход (ЛП) - Боуден Оливер. Страница 64

Альтаир снова взглянул на крепостную стену. Двое лучников опустили своё оружие, покачав головами. Аббас выхватил кинжал своего отца и попытался угрожать им, но они возразили и, отложив луки, взялись за эфесы мечей. Аббас вертелся на стене, кричал на лучников, приказывая стрелять, но остальные стрелки тоже опустили луки. Сердце Альтаира радостно стукнуло, и он поторопил своих людей.

Битва продолжалась, но сторонники Аббаса осознали, что ситуация на стене изменилась не в их сторону. Не прекращая сражаться, они обменялись быстрыми взглядами и, отбросив мечи, подняли руки, сдаваясь. Путь к замку был свободен.

Альтаир со своими людьми подошел к воротам и постучал в них кулаком. Позади него стояли ассассины и жители деревни, которые постепенно возвращались на холм. По другую сторону ворот стояла тишина. Она повисла над собравшимися, воздух трещал от ожидания. Потом засовы с грохотом были сброшены и ворота распахнулись. За ними стояли охранники, которые сложили мечи и склонили головы в знак уважения к Альтаиру.

Старый ассассин кивнул в ответ и, перешагнув порог, прошел во внутренний двор к башне Мастера. Позади шли его люди. Они разошлись по двору, и вскоре их ряды пополнились спустившимися лучниками. Из окон башни на происходящее во дворе смотрели члены их семей и слуги. Все хотели увидеть возвращение Альтаира, и что он сделает с Аббасом.

Альтаир по ступеням поднялся на помост и вошел внутрь. На лестнице стоял Аббас. Лицо его было мрачным, осунувшимся. Его трясло, словно в лихорадке, от отчаяния и осознания поражения.

— Все кончено, Аббас, — крикнул Альтаир. — Прикажи своим сторонникам сложить оружие.

Аббас усмехнулся.

— Никогда!

Дверь за его спиной распахнулась и в зал вышли последние из его сторонников: дюжина ассассинов и слуг. Некоторые были испуганы, другие напротив были настроены решительно. Битва ещё не закончилась.

— Прикажи людям сдаться, — отрезал Альтаир. Он повернулся, указывая на двор, где собралась целая толпа. — Вы в меньшинстве.

— Я защищаю цитадель, Альтаир, — отозвался Аббас, — и буду защищать до последнего человека. Ты поступил бы так же.

— Я бы защищал Орден, — огрызнулся Альтаир. — А ты вместо этого уничтожил все, за что мы боролись. Ты принес мою жену и моего сына в жертву на алтарь своей злобы, своего нежелания принимать правду.

— Ты о моем отце? Ты солгал про него.

— Тогда почему мы сейчас здесь? Не в этом ли источник твоей ненависти, которая годами отравляла всех нас?

Аббаса затрясло, костяшки пальцев, вцепившихся в балюстраду балкона, побелели.

— Мой отец ушел из Ордена, — прошипел он. — Он никогда не покончил бы с собой.

— Он сделал это, Аббас. Убил себя кинжалом, который ты прячешь в складках своих одежд. Убил, потому что у него было больше чести, чем у тебя, и потому что его бы не пожалели, как все будут жалеть тебя, пока ты будешь гнить в подземелье крепости.

— Никогда! — закричал Аббас и указал на Альтаира дрожащим пальцем. — Ты утверждаешь, что вернешь Орден, не жертвуя ассассинами? Проверим! Убить его!

Его сторонники кинулись вперед, и тут…

Эхо от взрыва разнеслось по залу, заставив замолчать всех — толпу во дворе, ассассинов и преданных Аббасу людей. Все пораженно смотрели на Альтаира, указывающего на Аббаса рукой, словно старый ассассин пытался привести в действие скрытый клинок, но вместо клинка на запястье виднелась струйка дыма.

С лестницы донесся короткий сдавленный крик. На глазах у всех Аббас посмотрел на свою грудь, на которой медленно расползалось пятно крови. Глаза его были широко раскрыты, он беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то сказать.

Его сторонники замерли, открыв рты. Альтаир указал рукой на них, и они увидели механизм у него на запястье.

У Альтаира была возможность выстрелить только один раз, но этого никто не знал. Никто прежде не видел такого оружия. Лишь немногие знали о его существовании. Поэтому когда оно повернулось в сторону сторонников Аббаса, те съежились и медленно положили на землю мечи. Потом они с поднятыми в знак капитуляции руками прошли мимо Альтаира во двор. Аббас покачнулся, упал, кубарем скатившись по лестнице.

Альтаир присел рядом с ним, Аббас тяжело дышал. Одна его рука вывернулась под неестественным углом, переломившись при падении, а одежда промокла от крови. Время его истекало.

— Хочешь, чтобы я извинился перед тобой? — спросил он у Альтаира и улыбнулся. Альтаиру показалось, что он похож на скелет. — За убийство твоей жены и сына?

— Аббас, хотя бы на пороге смерти оставь свою злобу.

Аббас коротко фыркнул.

— Ты даже сейчас пытаешься быть благородным, — он приподнял голову. — Ты ударил меня первым. Я убил твою семью уже после того, как ты ранил меня своей ложью.

— Я не лгал, — спокойно отозвался Альтаир. — Неужели все эти годы ты не усомнился в этом?

Аббас вздрогнул и зажмурился от боли, потом сказал:

— Ты когда-нибудь думал, существует ли загробная жизнь, Альтаир? Скоро я это узнаю. И если она есть, я встречусь там с отцом, а когда придет время, мы будем тебя ждать. И потом… потом сомнений не останется.

Он закашлялся, в горле у него заклокотало, у рта появились кровавые пузыри. Альтаир заглянул ему в глаза и увидел там не лучшего друга детства, а мальчишку-сироту, которого когда-то знал. Он увидел лишь запутавшегося человека, который так много у него отнял.

Когда Аббас умер, Альтаир понял, что не испытывает к нему ни ненависти, ни жалости. Он не чувствовал ничего, кроме облегчения от того, что Аббаса больше нет.

Через два дня в деревню приехал Фахад в сопровождении семи всадников. Альтаир вместе с отрядом ассассинов встретил его у ворот.

Всадники остановились на краю рыночной площади напротив отряда. Ассассины, одетые в белые одежды, стояли, скрестив на груди руки, некоторые из них красноречиво держались за рукояти мечей и луки.

— Значит, это правда — великий Альтаир ибн Ла'Ахад вернулся в Масиаф, — устало произнес Фахад.

Альтаир кивнул. Да.

Фахад покивал в ответ, словно размышляя.

— У меня было соглашение с твоим предшественником, — наконец сообщил он. — Я заплатил немалые деньги за возможность войти в Масиаф.

— Ты сюда и вошел, — доброжелательно согласился Альтаир.

Тень улыбки скользнула по лицу Фахада.

— Да, — снова кивнул он и наклонился. — Тогда кто из вас это сделал? — его взгляд пробежался по ассассинам.

— У тебя нет никого, кто бы мог определить убийцу твоего сына? — удивился Альтаир. — Неужели он не сказал, кто это сделал?

— Хотел, — печально вздохнул Фахад. — Но мать моего сына выцарапала ему глаза.

— Он был подонком, — ответил Альтаир. — Можешь утешиться тем, что он плохо защищал твоего сына, вернее, предал его, как только тот умер. Оказавшись один против двух стариков, он убежал, поджав хвост.

Фахад нахмурился.

— Так это ты?

Альтаир кивнул.

— Собаке собачья смерть, Фахад. Твой сын испытывал наслаждение, причиняя боль.

— Он унаследовал это от матери.

— Ясно.

— Она настаивает, чтобы мы отомстили за него.

— Тогда хватит болтать, — отрезал Альтаир. — Если ты хочешь попытаться прямо сейчас, я жду твою армию.

Фахад настороженно посмотрел на него.

— И ты позволишь мне уйти? Не натравишь своих лучников? Зная, что я вернусь с армией, которая сокрушит тебя?

— Если я тебя убью, гнев твоей жены обрушится на меня, — улыбнулся Альтаир. — Кроме того, у меня есть ощущение, что ты передумаешь нападать на Масиаф, когда доберешься до лагеря.

— Почему это?

Альтаир снова улыбнулся.

— Фахад, если мы будем сражаться, то ни один из нас не отступит. Цена намного превысит нанесенную обиду. Возможно, наш орден навсегда будет уничтожен, но и твоя банда тоже.

Фахад задумался.

— Какова цена за нанесенную обиду — решать мне.

— Недавно я тоже потерял сына, — сказал Альтаир. — И почти потерял своих людей. Я понял, что цена слишком высока, даже за моего сына. Если вы поднимете против нас оружие, вы жестоко поплатитесь. Я уверен, что ваши ценности сильно отличаются от наших, но если они важны для вас, твои люди не отступят.