Чего боятся ангелы - Харрис К. С.. Страница 23

– А вы заглядывали в оставшиеся странички?

Она кивнула.

– Я отметила имена, которые знаю. Большинство этих людей так или иначе связаны с театром.

– У кого-нибудь из них имелись основания желать Рэйчел зла?

– По крайней мере, я этого не знаю. Кроме того, в ту ночь у нас был спектакль. Мы все были заняты в театре.

Этот аспект смерти несчастной не приходил ему в голову.

– Все, кроме Рэйчел. Почему ее не было?

– Вместо нее выступала дублерша. Рэйчел прислала известие в последний момент, сказалась больной.

– И часто она так поступала?

– Нет. Другого случая даже не припомнить. Она никогда не болела.

Себастьян быстро просмотрел оставшиеся записи. По большей части там отмечалось время визитов к парикмахерам и модисткам. Но одно имя появлялось буквально каждый день.

– Кто такой Джорджио?

– Думаю, это Джорджио Донателли. Он помогал нам сделать и раскрасить декорации, когда мы ставили в прошлом году «Школу злословия». Но с тех пор он стал чрезвычайно популярным портретистом. У него заказы от лорда-мэра и нескольких членов близкого окружения принца Уэльского. Я не знаю, зачем Рэйчел навещала его.

– Что вы о нем знаете?

– Не много. Он молод, и внешность у него довольно романтичная. Он итальянец.

– Тот самый молодой человек с ключом?

– Не знаю. Рэйчел не имела привычки давать ключ от своих комнат кому бы то ни было.

Себастьян почти сунул книжечку в карман, но девушка остановила его, тронув за руку.

– Вы не посмотрели, есть ли пометка о встрече во вторник вечером в церкви Сент Мэтью на Полях.

Где-то в ночи завыл кот, распевая гортанную песнь первобытной похоти. Себастьян встретил взгляд стоявшей рядом с ним женщины.

– А там есть запись?

– Есть.

Книжечка была заложена лентой и легко открылась на нужной странице.

Наверху листа каллиграфическим почерком Рэйчел Йорк написала: «Вторник, 29 января 1811 г.». Себастьян просмотрел записи этого дня. Утром в одиннадцать у нее был урок танцев, потом встреча у театра в три часа. Затем он увидел слова «Сент Мэтью», а рядом с ними имя: Сен-Сир.

ГЛАВА 22

Позже вечером, вернувшись в свою маленькую комнатушку в «Розе и короне», Себастьян зажег свечу, достал из кармана книжечку в кожаном переплете и сел на единственный в помещении деревянный стул с прямой спинкой.

Все страницы с записями встреч Рэйчел до полудня пятницы, восемнадцатого января, кто-то вырвал. Себастьян уставился на дату первой уцелевшей страницы. Насколько он помнил, на той неделе было очень холодно. Он шел по аккуратным записям Рэйчел Йорк сквозь повседневную рутину последних дней ее жизни, через репетиции, уроки и посещения торговцев, пока не добрался до четверга, двадцать четвертого января. Страничка с отмеченными событиями того вечера тоже отсутствовала, как и планы на следующее утро, которые должны были оказаться на другой стороне листа.

Себастьян задумчиво пролистал книжечку в обратном направлении. Интересно, не скрывается ли что-то важное в самом отсутствии этих страниц? Что случилось в ее жизни в эти два утра пятницы и два вечера четверга, о которых Рэйчел не хотела оставлять сведений никому?

Или кто-то другой не хотел, чтобы Себастьян об этом узнал?

Девлин вернулся к полудню пятницы, двадцать пятого. После этого страницы шли до вторника, двадцать девятого, когда Рэйчел погибла. Тем вечером она намеревалась встретиться в церкви Сент Мэтью с человеком по имени Сен-Сир.

Он снова вернулся к первой странице, на сей раз уделяя больше внимания примечаниям, сделанным карандашом Кэт. Почти ничего необычного – уроки пения, посещения модистки, напоминание забрать пару танцевальных туфель из сапожной мастерской. Каждую конкретную встречу, конечно же, придется проверить. Два имени особенно привлекли внимание Себастьяна. Художник Джорджио Донателли появлялся довольно часто, каждый раз просто имя Джорджио и время встречи. Но еще загадочнее был человек, обозначенный единственной буквой «Ф». Кэт обвела букву кружком и поставила рядом знак вопроса.

Себастьян снова вернулся к началу записей. Кто бы ни был – или ни была – этим «Ф», он появлялся на уцелевших страничках за двенадцать дней два раза – вечером среды, двадцать третьего, и еще раз в понедельник, двадцать восьмого. Другими словами, Рэйчел встречалась с этим самым «Ф» перед пропавшим четвергом и еще раз накануне того вечера, когда ее убили. Совпадение? Или нет?

Конечно, «Ф» может оказаться любовником, настолько знакомым и дорогим существом, что для его обозначения и одной буквы достаточно. Или это человек, чью роль в своей жизни Рэйчел хотела сохранить в тайне. Зачем? По той же причине, по которой прятала дневник?

Подозрительно, но в записях Рэйчел отсутствовало имя человека, платившего за ее квартиру, Лео Пьерпонта. Если ни Пьерпонт, ни этот самый «Ф» не являлись любовниками Рэйчел, тогда кто? Себастьяну с трудом верилось, что такая женщина жила одна. Тогда почему имя любовника не появлялось в записной книжке? Потому что его визит воспринимался как нечто само собой разумеющееся? Или потому, что он приходил так нерегулярно, что она не знала, когда он может появиться?

Холодный ветер ударил по ставням. Они задребезжали, пламя свечи забилось, почти погаснув от внезапного порыва. Из общего зала внизу донесся приглушенный смех. В коридоре скрипнула половица.

Неслышно поднявшись со стула, Себастьян затушил пламя пальцами, и комната погрузилась во тьму. Достав из кармана пальто маленький французский пистолет, купленный утром на Стрэнде, он прижался к стене, взялся за ручку двери и резко распахнул ее.

– Ой, черт! – взвыл Том, дикими глазами глядя снизу вверх с того места, где он, босой, сидел, поджав ноги, на полу напротив двери Себастьяна. – Не стреляйте!

Виконт опустил пистолет.

– Какого лешего ты тут делаешь?

В тусклом свете масляной лампы, свисавшей на цепи с потолка над лестницей, лицо мальчика казалось остреньким и измученным.

– Для лихого парня вы порой такую чушь порете. Спину я вам прикрываю.

– Спину, значит, – пробормотал Себастьян.

Том пожал плечами.

– Ну, хотя бы дверь стерегу.

– Зачем?

Мальчик выпятил подбородок.

– Вы мне за целую неделю заплатили. Вот я и отрабатываю.

Себастьян сунул пистолет в карман.

– Давай проясним дело. Ты спокойно тащишь у человека кошелек из кармана, но не хочешь брать деньги, которые, по твоему мнению, не заслужил?

– Именно, – ответил Том, радуясь, что его поняли. – И горжусь этим.

– Оригинальные у тебя принципы, – заметил Себастьян.

Парнишка с озадаченным видом смотрел на него снизу вверх.

Порыв ветра прорвался в гостиницу, засвистел под крышей, ледяным дыханием прошел по коридору. Том вздрогнул и обнял колени руками, подтянув их поближе к телу.

Себастьян вздохнул.

– Тут что-то слишком сквозит. Входи, побеседуем. Том на мгновение замялся, затем поднялся на ноги.

– Кстати, как ты меня нашел? – спросил Себастьян, запирая дверь.

Мальчишка метнулся через всю комнату к огню. Дернул плечом в ответ.

– Да запросто. Я ходил и спрашивал, пока не вышел на девицу по имени Кэт.

– Ты что, шел за мной от самого Ковент-Гардена? Том протянул покрытые цыпками руки к пылающим углям. По его худой, оборванной фигурке пробежала дрожь – холод выходил из него.

– Ага.

Себастьян изучал профиль парнишки. Умный, способный, решительный – похоже, он заслуживал своего «жалованья». Себастьян подумал обо всех этих именах и датах в дневнике Рэйчел, и в голове у него начал вырисовываться план.

Открыв дверь старого шкафа, он порылся в нем и извлек плед и дополнительную подушку.

– Вот, – он бросил их парнишке. – Можешь лечь у камина. Утром я попробую добыть тебе комнату над конюшней.

Том поймал сначала подушку, потом плед.

– То есть вы меня оставляете у себя?