Власть меча - Смит Уилбур. Страница 19

– Тифозная горячка, – попробовал он снова.

– Это плохо? – спросила она с надеждой на лучшее в голосе, и он не мог посмотреть ей в глаза. Снова взглянул на малышей. Жар сжег их, а понос обезводил. Поздно. Будь с ними мать, еще оставался бы шанс, но мать и сама слаба.

– Да, – сказал Лотар, – плохо.

Тиф распространится по лагерю, как пожар в сухом зимнем вельде. Очень вероятно, что и Манфред заразился. Лотар быстро встал и отступил от грязного матраца.

– Что мне делать? – взмолилась Сара.

– Давай им побольше питья, но следи, чтобы вода была кипяченая.

Лотар попятился. Он видел тиф в английских концентрационных лагерях во время войны. Смертность там была выше, чем на поле битвы. Он должен увести отсюда Манфреда.

– У тебя есть лекарство от этого, оум? – Сара пошла за ним. – Я не хочу, чтобы умерла мама. И сестра. Если бы ты дал мне лекарство…

Она боролась со слезами, испуганная и озадаченная, и с детским доверием обращалась к нему.

Лотар считал, что он в долгу только перед своими, но храбрость девочки тронула его. Он хотел сказать: «От этого нет лекарства. Для них ничего нельзя сделать. Они теперь в руках Господа».

Сара подошла к нему, взяла за руку и отчаянно потащила назад, чтобы вернуть туда, где умирали женщина и двое малышей.

– Помоги мне, оум. Помоги вылечить их.

От прикосновения девочки по коже Лотара поползли мурашки. Он представил себе, как отвратительная зараза переходит с ее теплой мягкой кожи на него. Он должен уйти.

– Оставайся здесь, – сказал он, стараясь скрыть отвращение. – Давай им пить. Я – за лекарствами.

– Когда ты вернешься?

Сара доверчиво смотрела Лотару в лицо, и ему потребовались все силы, чтобы солгать.

– Вернусь, как только смогу, – пообещал он и мягко высвободил руку. – Давай им воду, – повторил он и отвернулся.

– Спасибо, – негромко сказала она ему вслед. – Да благословит тебя Бог, ты добрый человек, оум.

Лотар ничего не смог ответить. Не смог даже оглянуться. Он торопливо пошел по темному лагерю. Теперь он прислушивался и уловил доносящиеся из хижин негромкие звуки: лихорадочный кашель ребенка, вздохи и стоны тифозной больной, у которой сводило болью живот, голоса тех, кто ухаживал за недужными.

Из одной толевой хижины показалось тощее темное существо и схватило его за руку. Лотар даже не мог понять, мужчина это или женщина, пока не услышал хриплый, тонкий, почти безумный женский голос:

– Ты врач? Мне нужен врач.

Лотар отбросил ее руку и побежал.

Сварт Хендрик ждал его. Он уже взвалил на плечи мешок и затаптывал угли костра. Рядом с ним под колючим деревом сидел Манфред.

– Тиф, – произнес страшное слово Лотар. – По всему лагерю.

Хендрик застыл. Лотар видел, как Хендрик встречал нападение раненого слона, но сейчас он испугался. Лотар понял это по тому, как он держал свою большую черную голову; он чувствовал запах страха, необычный запах, как от потревоженной пустынной кобры.

– Пошли, Манфред. Мы уходим.

– Куда мы уходим, папа?

Манфред не сдвинулся с места.

– Подальше отсюда, подальше от города и заразы.

– А как же Сара?

Манфред вобрал голову в плечи – упрямый жест, который Лотар хорошо знал.

– Она для нас никто. Мы ничего не можем сделать. Она умрет, как ее мама и малыши.

Манфред смотрел на отца.

– Умрет?

– Вставай! – рявкнул Лотар. Чувство вины сделало его свирепым. – Мы уходим.

Он сделал властный жест, и Хендрик наклонился и поднял Манфреда.

– Пойдем, Мэнни, слушайся отца.

Он пошел за Лотаром, таща за собой мальчика.

Они пересекли железную дорогу, и Манфред перестал вырываться. Хендрик отпустил его, и мальчик послушно пошел за взрослыми. Через час они добрались до главной дороги – пыльно-серебряной в лунном свете реки, убегавшей к проходу в горах, и там Лотар остановился.

– Пойдем за лошадьми? – спросил Хендрик.

– Да, – кивнул Лотар. – Это следующий этап.

Но он посмотрел назад, туда, откуда они пришли. Все молчали, глядя в том же направлении.

– Я не мог рисковать, – объяснил Лотар. – Нельзя было оставлять Манфреда рядом с ними. – Никто ему не ответил. – Нам нужно готовиться. Лошади… нужно раздобыть лошадей.

Он тоже замолчал.

Неожиданно Лотар сорвал мешок с плеча Хендрика и бросил на землю. Гневно развязал его и вытащил небольшой брезентовый сверток, в котором держал хирургические инструменты и запас лекарств.

– Возьми Мэнни, – приказал он Хендрику. – Ждите меня в ущелье у реки Гамас, там, где мы стояли лагерем на пути из Усакоса. Помнишь это место?

Хендрик кивнул.

– Долго тебя ждать?

– Столько, сколько нужно, чтобы умереть, – ответил Лотар. Он встал и посмотрел на Манфреда. – Делай, что велит Хендрик, – приказал он.

– Мне нельзя пойти с тобой, папа?

Лотар даже не стал отвечать. Он повернулся и пошел назад под освещенными луной колючими деревьями. Они смотрели ему вслед, пока он не исчез. Тогда Хендрик опустился на колени и начал складывать вещи в мешок.

Сара сидела у костра, натянув платье на худые костлявые колени, жмурясь от дыма, и ждала, пока в котелке закипит вода.

Она подняла голову и на краю освещенного огнем круга увидела Лотара. Она смотрела на него, потом ее бледное узкое личико сморщилось, и крупные слезы потекли по щекам, сверкая в свете костра.

– Я думала, ты не вернешься, – прошептала она. – Думала, ты насовсем ушел.

Лотар резко покачал головой; он так злился на себя за свою слабость, что не решался говорить. Он сел к костру и развернул сверток. Содержимое было совершенно неудовлетворительным. Он мог вырвать гнилой зуб, вскрыть нарыв или иссечь змеиный укус, вправить сломанную руку или ногу, но у него почти ничего не было для лечения эпидемии брюшного тифа. Он отмерил столовую ложку черного порошка – патентованного средства «Знаменитое лекарство от поноса Чемберлена» – высыпал в оловянную кружку и долил кипяченой водой из котелка.

– Помоги-ка, – приказал он Саре, и вдвоем они усадили младшего ребенка. Девочка совсем ничего не весила, Лотар чувствовал в ее крошечном теле каждую косточку, как у птенца, взятого из гнезда. Положение безнадежное.

«К утру она умрет», – подумал Лотар и поднес кружку к ее губам.

Действительно, девочка продержалась недолго и умерла за несколько часов до рассвета. Миг смерти определить было трудно, и Лотар не знал, жива ли малышка, пока не взял ее за запястье и не почувствовал входящий в тело вечный холод.

Мальчик прожил до полудня и умер так же тихо, как сестра. Лотар завернул их в грязные серые одеяла и на руках отнес к общей могиле, которую уже вырыли на краю лагеря.

Совсем маленький сверток на песчаном дне ямы рядом с длинным рядом более крупных тел.

Мать Сары сражалась за жизнь.

«Бог знает, почему она хочет жить, – думал Лотар, – ведь у нее ничего не осталось». Но женщина стонала, мотала головой и кричала в бреду. Лотар возненавидел ее за упрямство, за то, что она продолжала удерживать его возле своего грязного матраца, заставляла разделять ее горе, касаться ее горячего лихорадочного тела и капать жидкость в беззубый рот.

Вечером ему показалось, что она победила. Ее кожа стала прохладной, и женщина отчасти успокоилась. Она слабо потянулась к руке Сары и попыталась заговорить, глядя в лицо девочке, как будто узнала ее, но слова застревали в горле, она хрипела, на губах пузырилась желтая слизь.

Это усилие вконец изнурило ее. Она закрыла глаза и как будто уснула.

Сара вытерла ей рот и держала за худую костлявую руку с набрякшими под кожей синими венами.

Час спустя женщина неожиданно села и отчетливо спросила:

– Сара, где ты, дитя?

Потом упала и начала бороться с удушьем. Ее дыхание замерло на середине вдоха, костлявая грудь перестала подниматься, а плоть на лице оплыла, как растопленный воск.

Когда Лотар отнес тело женщины к могиле, Сара шла с ним рядом. Он уложил женщину в конце длинного ряда тел. Потом они вернулись к хижине.